14 июля 1897 г., воскресенье официально сделали выходным днём в Российской империи. Чаще всего этот факт преподносят как весьма прогрессивный шаг со стороны правительства и чуть ли не отеческую заботу о подданных. Ещё бы — положен конец произволу промышленников, которые до этого запросто могли под угрозой увольнения и штрафа гнать рабочих на завод хоть бы и в воскресенье.
То, что рабочие восприняли это благодеяние в штыки, объясняется происками то ли социалистов, то ли масонов, которые, дескать, не уставали мутить воду и настраивать народ против законной власти.
Лучше меньше, да лучше?
Реальность же такова, что никаких масонов искать не нужно. Достаточно просто прочитать параграф соответствующего указа, чтобы понять: 14 июля 1897 г. власть снова — и в который раз — «бортанула» народ. Причём довольно цинично. Вот этот фрагмент:
«В расписание праздников, в которые не полагаются работы, обязательно включаются все воскресные и следующие праздничные дни: 1 и 6 Января, 25 Марта, 6 и 15 Августа, 8 Сентября, 25 и 26 Декабря, пяток и суббота Страстной недели, понедельник и вторник Пасхальной недели, день Вознесения Господня и второй день праздника Сошествия Святого Духа».
На первый взгляд всё очень благостно и духоподъёмно. Гармонично сочетаются обычные выходные, церковные и государственные праздники. Всего получается 75 дней. Где же здесь повод для недовольства?
Дело в том, что за 7 лет до этого указа в году насчитывали 91 праздничный день. А ещё раньше их насчитывалось от 110 до 120. «Воскресное благодеяние» одним махом отняло у рабочих как минимум целых 26 выходных. Если считать по максимуму, то выйдет раза в два больше. Дни отдыха отняли не только у рабочих, занятых на заводах и фабриках. Под этот указ попадали также и сельскохозяйственные рабочие. Вчерашние крестьяне, они работали по старинке, так, как было «от предков заведено и завещано». Однако этот веками освящённый распорядок категорически не устраивал прогрессивных экономистов из Государственного совета Российской империи, которые искренне полагали, что им достался плохой, негодный народ, только и умеющий, что валяться кверху пузом.
«В особенности страдает от чрезмерного обилия праздников наша сельскохозяйственная промышленность. Лица, занятые в промышленности этого рода, главным образом наше крестьянство, празднуют больше, чем другие классы населения. По данным Министерства земледелия и государственных имуществ, на время с 1 апреля по 1 октября приходится 74-77 дней, почитаемых в наших деревнях праздниками, т. е. почти половина времени, пригодного для полевых работ, должна проводиться, по укоренившемуся мнению, в праздности и отдыхе от труда. Если прибавить к этому, что праздники в летнее время следуют один за другим с самыми незначительными перерывами, то становится совершенно понятным, почему сельские хозяева видят в их обилии одно из существенных зол нашей сельскохозяйственной промышленности».
Бесполезен ли выходной?
Логика сокрушительная. Главным злом и причиной того, что отечественное сельское хозяйство как-то не особенно быстро развивается, волею господ из Государственного совета назначается «русская лень». Не мизерные расценки на оплату труда, не отставание агрономической науки, не взятки и коррупция, и даже не то, что русский крестьянин попросту плохо питается и лечится, а значит, и не может конкурировать с заграничными сельскохозяйственными работниками. Нет. Оказывается, русский крестьянин не плохо питается, а мало работает.
По этому поводу высказался экономист Александр Энгельгардт ещё в 1870-е годы: «Американец-земледелец сам ест отличный пшеничный хлеб, жирную ветчину и баранину, пьёт чай, заедает обед сладким яблочным пирогом или папушником с патокой. Наш же мужик-земледелец ест самый плохой ржаной хлеб с костерём, сивцом, хлебает пустые серые щи, считает роскошью гречневую кашу с конопляным маслом, об яблочных пирогах и понятия не имеет, да ещё смеяться будет, что есть такие страны, где неженки-мужики яблочные пироги едят. У нашего мужика-земледельца не хватает пшеничного хлеба на соску ребенку, пожуёт баба ржаную корку, что сама ест, положит в тряпку — соси. А они о путях сообщения, об удобствах доставки хлеба толкуют, передовицы пишут!»
Добавим: пишут не только о путях сообщения, но и о том, что русский мужик горазд только бездельничать. И приводят впечатляющие цифры. Вот выдержка из докладной записки Государственному совету: «Такое положение представляется уже совершенно нетерпимым. Если обратиться к законодательствам и обычаям различных стран Западной Европы, то количество существующих у нас праздников, по сравнению с установленным там, представляется особенно высоким. В Германии и Швейцарии насчитывается 60 праздничных дней, в Англии — 58 праздников, во Франции — 56».
В погоне за Европой Российская империя пошла оригинальным путём. Русский крестьянин или рабочий плохо и мало работает? Значит, надо отнять у него выходные, чтобы этот лентяй работал если и не лучше, то хотя бы больше. Глядишь, сравняется с американским или английским фермером по производительности труда.
В этом по-своему логичном построении была упущена одна немаловажная деталь. Если уж гонишься за Европой, узнай, как у них относятся к выходным. И тогда внезапно выйдет, что праздники считаются там важной и неотъемлемой частью производственного процесса. Как справедливо заметил английский историк и государственный деятель Томас Маколей: «Когда все промышленные занятия оставлены, когда плуг лежит в своей борозде, когда дым не клубится над фабричными трубами, в это время совершается важнейшая из операций в деятельности, направленной на производство богатства: чинится машина из машин, та машина, без которой ничтожны все изобретения Ватта и Аркрайта — человек».
