В 1971 году Советский Союз погрузился в траур. Скорбь советских людей была глубокой и искренней. Похороны на Красной площади стали событием, на которое обратил внимание весь мир.
Повод для скорби
Так провожали в последний путь экипаж космического корабля «Союз-11»: Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева. Покорители космоса погибли в результате разгерметизации при спуске с орбиты.
Похороны космонавтов состоялись 2 июля 1971 года. Два месяца спустя в Советском Союзе мог быть объявлен еще один траур общесоюзного масштаба. Все основания для этого существовали. Хотя вряд ли скорбь по усопшему была бы такой же всеобщей, как в случае с Добровольским, Пацаевым и Волковым.
Первые советские достижения в космосе пришлись на период, когда страной руководил Никита Хрущев. Никита Сергеевич довольно быстро понял, какой резонанс имеет в мире каждый успешный космический старт. Космонавты стали любимцами Хрущева, визитной карточкой, с помощью которой он демонстрировал Западу преимущества социализма. 12 октября 1964 года на орбиту отправился корабль «Восход-1». На его борту находился экипаж из трех человек: Владимира Комарова, Константина Феоктистова и Бориса Егорова.
Полет «Восхода-1» продлился 1 сутки 17 минут 3 секунды. Когда поисковая группа доложила, что экипаж жив и здоров, глава советской космической программы Сергей Королев сказал: «Неужели все кончено и экипаж вернулся из космоса без царапин? Никогда бы никому не поверил, что из „Востока“ можно сделать „Восход“ и трем космонавтам слетать на нем в космос».
Снять и забыть
Лавры от этой в известном смысле авантюры Хрущев пожать уже не сумел: пока «Восход» летал, в Москве случился «дворцовый переворот». Никиту Сергеевича сняли со всех постов и отправили на пенсию «по состоянию здоровья». Официальная встреча космонавтов в столице была отложена и состоялась лишь 19 октября. Отчитывались члены экипажа «Восхода-1» уже перед новыми руководителями во главе с Леонидом Брежневым.
На чествовании покорителей космоса смена власти никак не сказалась, а вот Хрущев моментально исчез. В советской прессе упоминаний о нем не было совсем, и обычные граждане вполне могли подумать, что с Никитой Сергеевичем случилось что-то нехорошее. В действительности бывший лидер вел жизнь дачника, пользовался всеми благами, полагавшимися номенклатуре, но чувствовал себя глубоко несчастным.
Скучал Хрущев скорее не по власти, а по активной деятельности. Энергичный политик, которому в свое время настоятельно советовал «уняться» Иосиф Сталин, не находил успокоения в огородничестве и вечерах в кругу семьи. Но ничего другого бывшие соратники ему не оставили.
О Хрущеве в своих передачах вспоминали зарубежные «голоса», что раздражало Кремль, особенно когда выяснилось, что Никита Сергеевич взялся за мемуары. Его несколько раз вызывали на беседы, просили прекратить, но Хрущев не унимался.
Обширный инфаркт
Эти конфликты сказывались на здоровье пенсионера. Он все больше времени проводил в больнице. В сентябре 1971 года Хрущева госпитализировали в очередной раз из-за проблем с сердцем. Медики на вопросы родственников отвечали так: состояние удовлетворительное, но с учетом возраста все может произойти. В ночь на 8 сентября у пациента случился обширный инфаркт. Лечили Хрущева лучшие медики, однако и их возможности не были безграничными. И, хотя на некоторое время удалось добиться улучшения, 11 сентября 1971 года бывшего лидера страны не стало.
О кончине Никиты Сергеевича доложили высшему руководству. И тут возник вопрос: а как, собственно, проводить похороны? Хрущев возглавлял страну более десятилетия, поэтому ему полагался государственный ритуал проводов: трехдневный всесоюзный траур, прощание в Колонном зале, похороны на Красной площади. Однако такие проводы в последний путь неизбежно заставили бы говорить и писать о человеке, которого «ушли» с первого поста семь лет назад. В Политбюро и ЦК подобных дискуссий не хотели.
В максимально закрытом режиме
Но тут выяснилось, что никакого единства по вопросу похорон Хрущева нет. Если Брежнев предлагал провести похороны на Новодевичьем кладбище столицы, то глава правительства Алексей Косыгин считал, что хоронить надо на Красной площади, но без лафета, почетного караула и прочих торжественных церемоний. Тихо привезли, тихо похоронили, а потом разошлись. У Косыгина оказалось немало единомышленников, которые полагали: каким бы ни был Хрущев, он занимал первый пост, и отправлять его на кладбищенские задворки унизительно для страны.
В итоге 12 сентября приняли компромиссное решение: хоронить на Новодевичьем кладбище, но в прессе сообщить, что умер не просто пенсионер, а бывший руководитель страны. При ближайшем рассмотрении, однако, выяснилось, что никаким компромиссом не пахло: похороны проводились в максимально секретном режиме.
С раннего утра 13 сентября 1971 года окрестности Новодевичьего кладбища были оцеплены несколькими рядами милиционеров и людей в штатском. При этом «штатские» пытались изображать из себя москвичей, которые просто гуляют в окрестностях Новодевичьего монастыря.
«Он никого не оставил равнодушным к себе»
Сообщение о смерти Хрущева утром в день похорон опубликовали в «Правде», а также передали в утреннем выпуске новостей по радио. О месте и времени церемонии информации не было, но к 11 часам утра в районе Новодевичьего кладбища собрались несколько сотен человек. Однако на воротах их встречала записка: «13 сентября — санитарный день».
Без проблем на территорию некрополя попадали только иностранные корреспонденты, которых, по свидетельству очевидцев, собралось около трех десятков человек. Советских граждан было чуть более сотни: члены семьи, друзья, лица, чьи служебные удостоверения произвели впечатление на милицию. Были и те, кому просто повезло: в какой-то момент сын Хрущева потребовал от патрульного, охранявшего калитку при входе на кладбище, «пустить людей». Растерявшийся страж порядка действительно пропустил несколько десятков человек, пока к месту не прибежал вышестоящий чин, прекративший эту вольницу.
Попавшие внутрь увидели чрезвычайно скромную церемонию. Никого из официальных лиц не было, как не было никого из первого отряда космонавтов. Сын покойного Сергей, взявший на себя роль распорядителя, заметил: «Сегодня у нас не будет ни официальных похорон, ни официальных речей». Заметив, что о похоронах советского лидера сообщили многие газеты мира, Хрущев-младший сказал, что оценку Никите Сергеевичу как политику даст история. «Он никого не оставил равнодушным к себе», — заключил Сергей. Затем выступили еще двое: пожилая женщина, работавшая с Никитой Сергеевичем в Донбассе, и молодой человек, рассказавший о том, что благодарен Хрущеву за посмертную реабилитацию своего покойного отца.
Покойники и любопытствующие
После этого присутствующие прошли мимо гроба, прощаясь с умершим, а затем за дело взялись могильщики. Под звуки «Интернационала» бывшего лидера Советского Союза опустили в яму, и, по традиции, люди стали бросать комья земли. Спустя несколько минут работники кладбища оформили могилу, поставив фотографию Хрущева и разместив вокруг привезенные венки.Люди стали расходиться, и у могилы остались только близкие Хрущева. Никаких серьезных эксцессов в тот день зафиксировано не было. Впоследствии родственники Никиты Сергеевича обратились к скульптору Эрнсту Неизвестному с просьбой создать памятник советскому лидеру, в свое время нещадно критиковавшему его творчество. Решение об установке монумента, состоящего из двух каменных половин — черной и белой, — рассматривалось в партийных верхах. В конце концов добро дали, однако лаконичную надпись «Хрущев» заменили на классическую «Никита Сергеевич Хрущев». Кому-то показалось, что просто «Хрущев» является попыткой сделать из покойного фигуру, равную Ленину. Существует версия, согласно которой Новодевичье кладбище стало режимным объектом ограниченного допуска после похорон Хрущева. Так якобы хотели предотвратить паломничество на его могилу. Правда, по другой версии, ограничения ввели после того, как приехавший на могилу близких глава Московского горкома партии Виктор Гришин едва не был сбит с ног некоей провинциалкой, которая, сделав перерыв в охоте за дефицитом, решила посмотреть, где похоронены знаменитости. Гришин, справедливо посчитавший подобное поведение неуважением как к мертвым, так и к живым, распорядился ввести пропускной режим, просуществовавший до перестроечных времен.
