Ещё шло преследование противника: то, что осталось от шведской армии, капитулирует у местечка Переволочны лишь 11 июля. Ещё непонятна была судьба шведского короля Карла XII, которому неделей спустя всё-таки посчастливится удрать к туркам. Однако День победы уже был учреждён. Задуман — уж точно, поскольку в том же году Пётр издал указ, согласно которому день Полтавской виктории становился первым ежегодным государственным военным праздником. И его полагалось отмечать согласно заведённому Петром канону. Этот канон оказался настолько естественным и живучим, что его влияние можно увидеть и в нынешнем празднике 9 Мая.
Пуля, шляпа, крест
Для начала Пётр объявил этот день «свободным от всякого рода публичных работ», то есть выходным, прямо как сейчас. Разве что салют проводился тогда не вечером, как мы привыкли, а утром. В ходе молебна, когда начинали петь «Многая лета», император сам давал артиллеристам сигнал открыть огонь. Потом он принимал краткий парад, после которого по протоколу полагался пир, куда приглашалась знать, иностранные гости и часть ветеранов Полтавской баталии. Ну а потом — широкие народные гулянья с угощеньем и вечерним фейерверком, в точности как у нас.
Эти традиции были незыблемы даже в мелочах, что отмечали иностранные наблюдатели. Датский посланник Юст Юль присутствовал при первой годовщине Полтавской виктории, в 1710 г. Голштинский камер-юнкер Фридрих Берхгольц — в 1721 и 1723 гг. Оба они пишут о том, что царь выходил к молебну и на парад в том самом мундире Преображенского полка, который был на нём в день битвы, и с особым почтением относился к «старой, очень простой и потёртой шляпе». Что немудрено, ведь именно в эту треуголку попала шведская пуля: «Захвати эта пуля всего на один палец в сторону, и царь был бы убит».
Между прочим, мундир по форме офицера Преображенского полка включал в себя ещё один элемент, который тесно связан с мифами о Полтавской баталии. Историки считают, что одну шведскую пулю, попавшую в шляпу Петра, народная молва превратила в три, которые угодили кроме шляпы ещё в седло и в царский нательный крест, который «отвёл погибель». Над последним принято иронизировать: дескать, конечно, надо ведь как-то подчеркнуть милость Божию.
Однако в питерском Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи хранится горжет Петра I — нагрудный знак в виде металлической пластины-полумесяца размером 20X12 см. И на нём есть небольшая вмятина, похожая на след от шведской пули на излёте. В том самом месте, где горжет был украшен крестом Андрея Первозванного. Так что народная молва, быть может, и не является фантазией.
Убить Россию
К сожалению, во время царствования племянницы Петра Анны Иоанновны празднование Полтавской виктории отменили, запретив отмечать его иначе как молебном. Проявив при этом чернейшую неблагодарность и абсолютное непонимание того, чем была Полтавская баталия и от чего та «неслыханная в свете виктория» спасла Россию.
Часто приходится слышать, что Россия слишком много о себе воображает. Дескать, кому вы нужны в своём медвежьем углу? Можно подумать, цивилизованные страны только и делают, что спят и видят, как бы вас завоевать и поработить.
На самом деле именно такие попытки за последние четыреста лет предпринимались с пугающей регулярностью. Каждый век отборные армии Европы осуществляли грандиозные вторжения в пределы России. И каждый раз основной их целью было вычёркивание русского государства из реальности и истории.
Полтава — как раз тот единственный случай, когда вторжение удалось остановить на дальних подступах. В противном случае нас ожидала бы печальная судьба. Планы Карла XII в отношении России были весьма жёсткими.
Обязательно занять Москву и оттуда диктовать условия мира. Петра свергнуть с престола, если понадобится — убить. Псков, Новгород, балтийское побережье, Архангельск и всё Белое море отходят к Швеции. Украина и Смоленщина — к Польше. Астрахань, южные земли и Поволжье — туркам и крымским татарам. То, что останется, дробится на более мелкие куски: «Царство всё в воеводства боярам и великим князьям разделить».
Европа замерла в предвкушении гибели России. Вот как пишет об этом американский историк Роберт Мэсси, получивший Пулитцеровскую премию за жизнеописание Петра Великого: «Государственные деятели всех стран с нетерпением ждали новостей о том, что Карл снова одержал победу и его знаменитая армия вошла в Москву... Швеция, уже хозяйка Севера, стала бы повелительницей Востока, арбитром всего, что происходит между Эльбой и Амуром. Холопская Россия распалась бы по мере того, как шведы, поляки, казаки, турки и, возможно, китайцы отрезали бы от нее солидные куски».
«Хребет показали»
Всем казалось, что так оно и произойдёт, причём очень быстро. В самом деле — кто противостоит победоносным шведам? Какие-то русские варвары, вчерашние мужики, на потеху «цивилизованному миру» наскоро обряженные в европейские кафтаны и снабжённые скверными ружьями. Французы были уверены, что даже 8 тысяч шведов походя справятся с 80 тысячами «трусливейшей русской пехоты». В Крымском ханстве говорили примерно то же самое: «Будь войска Швеции 10 000, то они преследуют и побеждают 100 000 московского народа». Сами же шведы считали русских «самой презренной нацией мира» и воспринимали русский поход как лёгкую прогулку.
Но получилось иначе. Русский солдат к 1709 г. уже научился воевать, успел почувствовать вкус побед. А Пётр I, один из лучших военачальников своего времени, сумел вскрыть слабые места «непобедимой армии» Карла XII. Шведский король ценил дерзость и внезапность: ради стремительности он даже отказался от регулярного применения артиллерии. Да и полевые укрепления не жаловал: «Против армии московитов шведы презирали окапываться». Только атака, только в штыки, во имя нордического духа и короля!
Этот дух был поколеблен, когда шведы угодили в загодя подготовленную Петром систему редутов. А потом русские открыли огонь. С 300 шагов — ядра, со 100 шагов — картечь, потом — ружья. «Началась жуткая стрельба, нанёсшая нам большие потери. Когда же мы попали под мушкеты, огонь стал еще сильнее. Казалось, разумом нельзя было понять, как из всей нашей пехоты останется в живых хоть бы один человек...» — это слова чудом оставшегося в живых шведского генерала Левенгаупта.
Финал битвы описал сам Пётр Великий: «Хотя и зело жестоко оба войска бились, однако ж долее двух часов не продолжалось — непобедимые господа шведы скоро хребет показали... И не единожды потом не остановились — шпагами, пиками и багинетами колоты, и до обретающегося вблизи леса гнаны, яко скот».
Екатерина Невеликая. Чем «очередная наложница» покорила Петра I? 
Нечистая история. Как Петр I с мусором в городах боролся (безуспешно) 
Победа из поражения. Как Россия, проиграв войну, обманула Швецию и Англию 
