Патриарх Тихон, или «Оставление в опасности». Могла ли Церковь спасти царя?

155 лет назад, 31 января 1865 г., в деревне Клин Торопецкого уезда Псковской губернии в семье священника Иоанна Беллавина родился сын. Назвали его Василием. Немного погодя, когда подросший Вася учился в Псковской семинарии, однокашники дали ему прозвище «Архиерей». Спустя ещё пару лет, когда он поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, прозвище «подросло» вместе с носителем. Теперь его называли не иначе как «Патриарх».

Поневоле проникаешься почтительным отношением к провидческим способностям студентов тогдашних семинарий и академий. Потому что Василий Беллавин действительно стал сначала архиереем, а в 1917 году — и патриархом. Ну, положим, пророчество насчёт архиерея — это куда ни шло, оно действительно могло сбыться. А вот что касается патриарха… Если рассуждать логически, этого не должно было произойти ни при каких обстоятельствах, поскольку патриаршество было упразднено ещё при Петре Великом. О его восстановлении думать и тем более говорить всерьёз крайне не рекомендовалось — за это можно было поплатиться своим положением и даже саном. Власть в этом плане была строга.

И всё-таки патриаршество было восстановлено. А первым патриархом послесинодального периода стал Василий Беллавин, который к тому времени уже 26 лет носил монашеское имя Тихон.

Другое дело, что обстоятельства восстановления патриаршества были весьма и весьма сомнительными с чисто нравственной точки зрения.

Прежде всего следует вспомнить один древний документ. Он называется Соборной клятвой и датируется 1613 годом. Тогда закончился Земский собор, который возвёл на русский престол Михаила Романова. Его участники от лица «Всей Русской Земли» дали обет верности не только самому Михаилу, но и династии Романовых в целом. Ослушников же ожидало вот что: «Если кто не захочет послушать сего Соборного Уложения и пойдёт против него, то таковой, будь он священник, воинского чину или из простых, да будет извержен и от Церкви Божьей, и от Святых Тайн Христовых отлучён, месть да воспримет, и не будет на нём благословения отныне и до века. Да будет сие твёрдо и неразрушимо, и не изменится ни единая черта от сказанного здесь».

А теперь посмотрим, как вели себя иерархи Церкви в критический для Романовых момент. Конец февраля 1917 года. Страну лихорадит. В Петрограде вот-вот разразится революция. Власть царя и судьба династии в целом повисли на волоске. Как реагирует Церковь?

Никак. И это при том, что к Синоду обращается за помощью, например, такая организация, как Союз Русского Народа. Знаменитые черносотенцы. 23 февраля они шлют телеграмму с просьбой о поддержке самодержавия, без которого России придёт конец. Член Синода Тихон, который на тот момент был не только митрополитом Виленским, но и почётным председателем ярославского отделения Союза Русского Народа, телеграмму игнорирует.

26 февраля, уже в разгар волнений, товарищ обер-прокурора Синода Николай Жевахов отправляет телеграмму с призывом издать «вразумляющее, грозное предупреждение церкви, влекущее в случае ослушания церковную кару». Синод, в том числе и Тихон, игнорируют и эту просьбу о помощи.

Могло ли это предупреждение сработать? Теоретически — да, могло. Аналогичный призыв Жевахов направил главе Римско-католической духовной коллегии. Там, как ни странно, призыву вняли и выпустили обращение к своей пастве, где всем католикам предписывалось отойти от революционного движения под страхом отлучения от святых таинств. Вот как писал об этом впоследствии сам Жевахов: «Ни один католик, как было удостоверено, не принимал участия в процессиях с красными флагами».

В Уголовном Кодексе есть статья «Оставление в опасности». Именно это и сделал Синод, а значит и Тихон в феврале 1917 года, когда свергали царя. И тем более в сентябре того же года, когда Керенский объявил Россию республикой, навсегда отсекая династию Романовых от престола.

Подспудное противостояние Церкви и самодержавия окончилось победой Церкви. О чём и было с радостью объявлено: «Происшедший у нас государственный переворот, в корне изменивший нашу общественную и государственную жизнь, обеспечил Церкви возможность и право свободного устроения. Заветная мечта русских православных людей теперь стала осуществимой, и созыв Поместного Собора в возможно ближайшее время сделался настоятельно необходимым».

Вообще можно сказать, что из революционной ситуации Церковь извлекла не меньше практической пользы, чем большевики. Во всяком случае процессы взятия всей полноты власти и у Ленина, и у Тихона происходили практически синхронно.

25 октября 1917 г. Взятие Зимнего, победа социалистической революции, «Декрет о мире».

28 октября 1917 г. Поместный Собор, заседавший с 15 августа, прекращает все прения и принимает решение о срочном восстановлении патриаршества. Выборы происходят со всей возможной быстротой. Грубо говоря, Тихона избрали в краткий период безвластия, который обеспечили большевики. Ни до, ни после этого ничего подобного бы не получилось.

Правда на правду. Имела ли силу «Анафема Советской власти»? Подробнее

О противостоянии Тихона и советской власти известно многое. По большому счёту, это противостояние и есть основное содержание его деятельности в сане патриарха. Но для полноты картины не худо бы представлять и отношения Тихона с царской властью. Были они вполне безоблачны —Николай II ценил Тихона, а в 1916 г. даже удостоил его высокой награды: «Ваши непрестанные святительские заботы о благе паствы вашей снискали Моё Монаршее благоволение, в изъявление коего Всемилостивейше жалую вам препровождаемый при сем бриллиантовый крест для ношения на клобуке». Но что такое крест, пусть даже и бриллиантовый, по сравнению с саном патриарха?