18 июня 1940 года в эфире радио Би-би-си, транслировавшего передачи на Францию, прозвучало: «Эта война не ограничивается лишь несчастной территорией нашей страны. Исход этой войны не решается битвой за Францию. Это мировая война».
Упрямец против капитулянта
Голос, обращавшийся к французам, звал к продолжению борьбы. Но слушавшие его лишь пожимали плечами. Анри Филипп Петен, герой Великой войны, только что возглавивший французское правительство, говорил совсем об ином – о том, что дальнейшие жертвы не нужны, о том, что настало время прекратить борьбу и все начать с начала.
«Французский народ не оспаривает свои неудачи. Всем народам приходилось познавать и успехи, и невзгоды. Но по тому, как они реагируют, познавались их слабость или величие, - говорил Петен, - Мы извлечем урок из проигранных сражений. После победы дух наслаждения возобладал над духом жертвенности. Мы требовали больше, чем заслужили… Я был с вами в дни славы. Как глава правительства, я остаюсь и пребуду с вами в эти мрачные дни. Будьте рядом со мной».
Петену верили, а голос, звучавший по английскому радио, только раздражал. Кто он такой, этот де Голль, сбежавший в Лондон вместе с англичанами?
Это спустя годы речь 18 июня 1940 года признают не только национальным, но мировым достоянием истории. Это потом человек, ее произнесший, встанет в один ряд с величайшими людьми Франции.
А в июне 1940 года Шарль де Голль казался просто чудаком, не готовым смириться с очевидным. В своих мемуарах он напишет: «Я вначале ничего собою не представлял… Во Франции — никого, кто мог бы за меня поручиться, и я не пользовался никакой известностью в стране. За границей — никакого доверия и оправдания моей деятельности».
Воспитанный патриотом
Смириться с тем, с чем смирились остальные, ему не позволяло воспитание. Отец Шарля, профессор философии и литературы Анри де Голль, привил своим детям любовь к истории и несгибаемый дух патриотизма. Де Голль-старший знал, что такое поражение страны – молодым лейтенантом он сражался на франко-прусской войне 1870-1871 годов, и испил чащу национального унижения сполна.
Шарль де Голль писал в «Военных мемуарах»: «Отец мой, человек образованный и мыслящий, воспитанный в определённых традициях, был преисполнен веры в высокую миссию Франции. Он впервые познакомил меня с её историей. Моя мать питала к родине чувство беспредельной любви, которое можно сравнить лишь с её набожностью. Мои три брата, сестра, я сам — все мы гордились своей Родиной. Эта гордость, к которой примешивалось чувство тревоги за её судьбы, была нашей второй натурой».
Неудивительно, что воспитанный в подобном духе Шарль избрал военную стезю. В 1912 году он окончил Особую военную школу в Сен-Сире, и был распределен в 33-й пехотный полк. Новоявленный лейтенант начинал службу под началом … полковника Петена. Да-да, того самого, который спустя три десятилетия будет олицетворять все то, что неприемлемо для де Голля.
Подвиг и плен
В Первую Мировую он сражался храбро. Настолько, что после третьего ранения, полученного в «Верденской мясорубке», ему отдали … посмертные почести. Посчитали, что капитан де Голль сгинул на поле боя безвозвратно.
В действительности он угодил в немецкий плен. Едва оправившись, попытался бежать, был пойман, снова бежал… Всего де Голль совершил шесть попыток побега, пока его не определили под строгую охрану в крепость Ингольштадт. Там, среди пленных, нашелся такой же, как и он, фанат новейших вооружений и новой тактики боя. В разговорах с ним Шарль провел многие часы. Собеседника звали Михаил Тухачевский.
На свободе де Голль окажется лишь в ноябре 1918 года, когда война уже закончится. Оказавшись на территории вновь созданной Польши, он начнет преподавать в местном учебном заведении, а потом даже поучаствует на стороне Варшавы в советско-польской войне. Впрочем, к разгрому войск приятеля по плену Тухачевского де Голль прямого отношения не имел.
Отказавшись от карьеры в польской армии, он вернулся на родину. Де Голль обзавелся семьей (сына назвал Филиппом в честь уважаемого тогда Петена), остепенился, занялся преподавательской и научной работой.
«Мы проиграем войну самым жалким образом»
В 1930-х годах он превратился в известного военного теоретика, работы которого во Франции … не принимали всерьез. Де Голль утверждал, что в новой войне решающее значение сыграют танки, призывал к масштабному реформированию армии. На него смотрели с недоумением – какая еще новая война? Тратить огромные средства на перевооружение войск, когда существует масса реальных, а не мифических проблем – это даже не глупость, это преступление!
К началу Второй Мировой войны де Голль являлся командующим танковыми войсками в Сааре, имея в своем подчинении лишь группу легких танков. «Это всего лишь пылинка, - писал он, - Мы проиграем войну самым жалким образом, если не будем действовать».
В мае 1940 года ему поручили командование формирующейся танковой армией, впопыхах присвоив звание бригадного генерала, но было уже поздно. Гитлеровцы стремительно крушили французскую оборону, и де Голль в своем желании бороться до конца оказался «белой вороной». Танковые соединения Вермахта, добиваясь в выбранном ими месте локального превосходства, рассекали позиции французов и уходили в глубокие прорывы. Они будут повторять это везде - и эффективно противодействовать этому несколько лет не сможет ни одна армия мира. В 1941 году Красная Армия будет бросать подразделения в самоубийственные контратаки, направленные во фланги немецких «клиньев». Опыт покажет - это чревато очень высокими потерями, но это единственный способ задержать Вермахт и, нанося потери ударным соединениям, снижать их качество. Во Франции 1940 года единственным военачальником достаточно серьезного уровня, который, не затягивая, быстро пытался организовать контрудары во фланги наступающих немцев, оказался Де Голль. Но основное командование франко-британских сил примеру Де Голля не последовало, планируя собрать максимально большую группировку и только тогда ударить. Время было потеряно, что привело к одному из крупнейших окружений Второй мировой. Если остаткам британских войск немцы фактически дали эвакуироваться морем из Дюнкерка, то надежды Франции рухнули.
14 июня в уже по факту сдавшейся Франции немецкие подразделения вступили в Париж. Потом все тот же Петен возглавит марионеточное правительство, контролирующее южную часть страны, но полностью зависимое от Берлина. Часть военных Франции не собиралась капитулировать, желая бороться за свою страну и всю Европу.
17 июня 1940 года Де Голль вылетел из Бордо в Лондон, где его ждал Уинстон Черчилль. Английскому премьеру совершенно не улыбалось остаться один на один с Третьим Рейхом. А Франция при Петене могла не только выйти из войны, но, чего доброго, превратиться в союзника Гитлера. Поэтому он и дал радиоэфир этому странному чудаку, который должен был призывать французских офицеров любыми путями перебираться к англичанам для продолжения борьбы.
Быть союзником, а не марионеткой
Де Голль не был самовлюбленным идиотом и прекрасно понимал, что его организация «Свободная Франция» пока существует только на бумаге, и даже его признание Черчиллем «главой свободных французов» ничего принципиально не меняет. Для де Голля важно было сохранить фактическую независимость Франции: он хотел быть полноценным членом антигитлеровской коалиции, а не формальной фигурой. Началась тяжелая борьба за перетаскивание на свою сторону военных сил во французских колониях. Этот процесс балансировал на грани гражданской войны – ведь противостоять приходилось таким же французам, ориентировавшимся на правительство Петена.
В июне 1941 года, после нападения Германии на СССР, власти Советского Союза признали в качестве законного представителя французского народа «Свободную Францию». Де Голль высоко оценил этот шаг, и предложил задействовать на Восточном фронте французских летчиков и авиамехаников. Так было положено начало эскадрилье, а затем полку «Нормандия – Неман».
Отношения СССР и Франции в годы войны оказались, наверное, самыми искренними среди союзников. Москва переориентировала на сотрудничество с де Голлем французских коммунистов, чьи отряды составили костяк партизанских сил на оккупированной территории. Советский Союз говорил о необходимости полного и безоговорочного восстановления независимости Франции, в то время как Великобритания и США не забывали порой напоминать де Голлю, что полноценным союзником он не является.
В ноябре 1942 года американцы, высадившись в Африке, стали вести переговоры с вишистами в обход де Голля. Просто потому, что им так было удобно. А принципы всегда можно изменить. В начале 1943 года «Свободную Францию», переименованную в «Сражающуюся Францию», вообще пытались отодвинуть от дел. Де Голля собирались заменить на более прагматичного и готового к компромиссам генерала Анри Жиро.
Американцы открыто поддерживали Жиро, и де Голля бы просто выслали куда подальше, если бы не Черчилль, считавший де Голля своей креатурой, и не Сталин, который видео во Франции потенциального партнера.
«Если Франция хочет занять прежнее своё место, она должна рассчитывать только на себя»
Самое трудное для генерала время настало в июне 1944 года. Генерал Эйзенхауэр открыто заявил, что после высадки в Нормандии французы должны полностью подчиняться предписаниям «союзного командования», а организации де Голля нет места в этом раскладе сил.
Упрямый генерал отказывался принимать эту реальность, также как не принял поражение в 1940 году.
После встречи с Рузвельтом в Вашингтоне он написал: «Слушая американского президента, я окончательно убедился, что в деловых отношениях между двумя государствами логика и чувство значат очень мало в сравнении с реальной силой, что здесь ценится тот, кто умеет схватить и удержать захваченное; и если Франция хочет занять прежнее своё место, она должна рассчитывать только на себя».
В августе 1944 года де Голль пройдет по освобожденному американцами, дивизией «Свободная Франция» и бойцами Сопротивления Парижу как победитель, приветствуемый десятками тысяч соотечественников.
Став главой Временного правительства Франции, он с опорой на Сталина добьется от Вашингтона и Лондона сохранения своей страны в статусе великих держав. В мае 1945 года французы, к великому удивлению поверженных немцев, будут принимать капитуляцию вермахта вместе с другими державами-победительницами.
Де Голль сделал свое дело, де Голль может уходить
Его жесткий и бескомпромиссный характер приведет к тому, что в уже в 1946 году он уйдет в отставку. До 1953 года он будет пытаться реализовывать свою программу через партийные структуры, а затем, убедившись, что система его не принимает, отойдет от дел.
В 1958 году, на фоне Алжирского кризиса, де Голля призовут вновь спасать страну, и он займет пост премьер-министра. Он станет крушить устои, установив так называемый «режим Пятой республики». Де Голль, добившись принятия новой Конституции и заняв пост президента, будет с одинаковым усердием подавлять праворадикалов и вытеснять на обочину политической жизни коммунистов, ведя страну своим путем.
Он фактически выведет Францию из военных структур НАТО, наладит тесные экономические связи с СССР, продвинет вперед процесс примирения с Германией, провозгласит принцип «Европа от Атлантики до Урала». Десять лет де Голль будет строить независимую Францию жесткой рукой, и его методы заставят поверить молодежь, что он и есть главное зло страны. Волнения 1968 года станут крупнейшим кризисом в послевоенной истории республики. Однако проведенные парламентские выборы позволят партии де Голля добиться абсолютного большинства мест в Национальном собрании.
Весной 1969 года президент вынесет на референдум проект реформы, предусматривающий децентрализацию и изменение принципов формирования Сената. Де Голль объявил, что в случае, если реформа не получит поддержки большинства, он уйдет в отставку. За его проект проголосовали менее 48 процентов голосовавших, против – более 52 процентов. Верный своему обещанию, 28 апреля 1969 года Шарль де Голль ушел в отставку – на сей раз уже навсегда.
До своего 80-летия он не дожил всего пару недель – генерал умер 9 ноября 1970 года. Согласно завещанию, его похоронили на деревенском кладбище рядом с дочерью, в присутствии близких и соратников по Сопротивлению. Всю свою жизнь он посвятил Франции, и ушел тогда, когда почувствовал, что больше ей не нужен
