27 января 1945 г. был освобожден нацистский концлагерь Освенцим. Во всём мире отмечается Международный день памяти жертв Холокоста.
Есть разные события в жизни человечества, о которых потомки помнят много лет, иногда – столетиями. Это и рождения великих учёных, писателей, артистов; и победы человеческого разума над болезнями; и выдающиеся открытия, изменившие историю. И милосердные поступки отдельных людей, которые иногда совершались ценою их жизней.
Грешники без могил
Но есть и такие события в нашей истории, о которых хочется забыть навсегда, стереть из памяти. Даже если ты не жил в те времена и не имеешь никакого отношения к происходившему.
Несколько лет назад в Иерусалиме я попросил своего приятеля, известного израильского историка, организовать мне экскурсию на Масличное кладбище рядом со Стеной плача. Вероятно, это самое старое историческое кладбище в мире – ему 2500 лет. Многие считают, что, когда прозвучит трубный глас, извещающий о конце света, именно из этих могил первыми встанут люди, чтобы в час Страшного суда отчитаться за свершённое.
Вера в Страшный суд или Судный день – это то, что объединяет три великие религии: иудаизм, христианство, ислам. Этот последний суд, совершаемый Мессией, позволит определить праведников и грешников, наградить первых и наказать последних. Мой израильский друг, рассказывая об упокоившихся здесь людях, с горечью заметил, что не все грешники имеют после смерти могилы. «Нет могил у Гитлера, Гиммлера, Розенберга, прах их развеян. Да и наказание, которое они понесли, мало соответствует их деяниям».
Провалы в памяти
Нацизм как идеология был осуждён юридически на Нюрнбергском трибунале – уникальном процессе XX века. Военные преступники казнены, а их могилы, согласно решениям союзников и при поддержке немецкой общественности, стёрты с лица земли. Казалось бы, поставлена точка, человечество усвоило самые страшные уроки в своей истории. Но события прошлого года показали, как непрочна человеческая память, каким опасным может оказаться стремление в угоду идеологическим взглядам переписать, извратить историю. Некоторые из наших соседей, такие как Польша, Украина, страны Прибалтики, возвели в ранг государственной политики фальсификацию итогов Второй мировой войны. Кощунственными смотрятся обвинения в адрес СССР о равной доле ответственности с Гитлером за её развязывание. Трудно в это поверить, но в начале XXI в. в центре Европы проходят факельные шествия, восхваляются и романтизируются убийцы тысяч людей, нацистов объявляют национальными героями.
А ведь о природе нацизма, о преступлениях, совершённых нацистами, снято столько фильмов, написано столько книг! Судьи и историки исследовали сотни тысяч свидетельских показаний и дали им соответствующую оценку. Можно с уверенностью говорить, что не было в мировой истории преступления, изученного столь скрупулёзно и подробно. Но так же уверенно я могу сказать о том, что даже такой объём убедительной информации неспособен в полной мере передать картину того ужаса. Природа нормального человека неспособна постигнуть глубину падения существ, которые превратились в нечто, не заслуживающее называться даже животным.
В последние годы тема исторической памяти, её сохранения стала особенно ожесточённой, вышла из архивов и хранилищ на первые полосы газет, обрела остроту в политических заявлениях. Все мы помним, как сначала немецкий журнал Der Spiegel, а затем и представители американского посольства в Дании заявили, что концлагерь Освенцим был освобождён американскими войсками. А глава польского МИДа подчеркнул национальность солдат, освобождавших Освенцим: «Это Украинский фронт. Первый Украинский фронт, и украинцы освобождали, там были украинские солдаты в тот январский день». И это говорит глава МИД страны, в которой крайне болезненно реагируют на слова «Освенцим» и «польский лагерь», предпочитая немецкое «Аушвиц» и «нацистский лагерь». Отличился и президент Украины Владимир Зеленский, который «забыл» назвать Красную армию, освобождавшую лагерь, и обвинил Советский Союз в развязывании Второй мировой войны.
Концентрация зла и ненависти
Особо «забывчивым» напомню: Освенцим освобождали войска 1-го и 4-го Украинских фронтов. Именно советские офицеры и солдаты первыми увидели то, что вскоре шокировало весь мир. Первые донесения командиров подразделений были достаточно сдержанными. В СССР уже знали о массовых расстрелах под Киевом в Бабьем Яре, уже работала комиссия по расследованию преступлений нацистов на территории Советского Союза, да и концлагерей, пусть и не такого масштаба, на оккупированной территории нашей страны были сотни. В «Правде» появилась статья писателя Бориса Полевого, который побывал в Освенциме одним из первых. Через несколько дней эту новость перепечатала английская Jewish Chronicle, советское руководство информировало союзников об освобождении лагеря. Но тогда мир не откликнулся на трагедию, не понял, что зловещее слово «Освенцим» на много лет станет символом одного из самых страшных преступлений против человечества. Можно, разумеется, говорить, что многое в те дни было неясно, непонятны масштабы промышленного уничтожения людей, да и следы крематориев и газовых камер нацисты тщательно уничтожали. Однако объяснение такой «невнимательности» я нашёл в книге британского историка Лоуренса Риса «Освенцим: Нацисты и «окончательное решение еврейского вопроса» (Laurence Rees. Auschwitz: The Nazis and the «Final Solution»). Автор откровенно пишет: «Возможно, была ещё одна причина, по которой освобождение Освенцима не привлекло массового внимания прессы на Западе. Лагерь обнаружила Красная армия. А у многих уже стали возникать сомнения в том, что союз победивших в войне после победы сохранится».
Самым крупным нацистским лагерем до Освенцима считался лагерь смерти Майданек, освобождённый летом 1944 г. войсками 1-го Белорусского фронта. По последним данным, в лагере содержалось 150 тыс. узников, из которых 80 тыс. было уничтожено. По сравнению с этими цифрами масштабы Освенцима поражают. До сих пор нет точного числа уничтоженных здесь людей: нацисты сознательно не вели подобную статистику. Но исследования историков позволяют предположить, что всего здесь было изолировано более 1,5 млн заключённых, из которых около 1,3 млн отправили на тот свет.
Сегодня в Освенциме – большой мемориальный музей. Бывшие узники говорят, мало что изменилось в интерьерах с тех пор, когда лагерь был освобождён. Особенно много визитёров здесь летом. Я не раз наблюдал, как подъезжают большие автобусы, выходит разноцветная, нарядная толпа людей. Кто-то улыбается, подростки шалят. После завершения экскурсии настроение совсем другое: подавленное, сумрачное. Реакция одинаковая вне зависимости от национальности туристов: ужас, непонимание, ненависть к людям, допустившим такое. Я как-то спросил у польского гида, есть ли слова, которые чаще всего повторяют здесь. «Почти все, особенно молодёжь, – ответил он мне, – говорят: «Не может этого быть!» Помолчав, мой новый знакомый добавил: «Очень трудно работать здесь, ходить по этим улочкам, невозможно привыкнуть, нельзя понять».
Учёный-историк не является обывателем. Он призван изучать любую проблему вдумчиво и целеустремлённо, не используя эмоциональных эпитетов «ужас», «шок», «катастрофа» и пр. Но даже учёные, исследуя обыденную жизнь Третьего рейха, быт концлагерей, отношения жертв и палачей, не могут подобрать термины, которые могли бы потомкам, не видевшим ужасов нацизма, объяснить, что делали одни люди с другими в гитлеровской Германии. В этом смысле пример Освенцима уникален в сравнении с любым другим нацистским лагерем смерти. Уничтожить такое количество людей за пять лет на небольшом, в общем-то, пространстве не удавалось ни пожару, ни землетрясению, ни любому другому стихийному бедствию. Концентрация зла и ненависти на пространстве, окружённом колючей проволокой, и сегодня заставляет задумываться о человеческой природе, её страшных, непознанных глубинах.
Музей на месте бывшего концлагеря СС Аушвиц-Биркенау
Просто убить – это скучно
В январе 2017 г. польский Институт национальной памяти подготовил и опубликовал данные о младшем эсэсовском персонале Освенцима. В записях рядом с фото указывается должность охранника, его звание и работа до того, как он добровольно (а в СС брали только добровольно!) пошёл служить в СС. Обычные лица, довольно много молодых, некоторые вызывают симпатию. Профессии тоже обыденные (до того как они стали палачами, казнившими женщин, детей, стариков) – торговец, шахтёр, банковский служащий, студент. Убийство для большинства этих людей не было тяжёлой, нервной работой. Нередко они получали удовольствие от самого процесса. Венгерский еврей Дарио Габбаи вспоминал одного эсэсовца, который иногда наведывался в барак, отбирал семь или восемь красивых девушек и приказывал им раздеться перед зондеркомандой. Затем он стрелял девушкам в грудь или интимные места так, чтобы несчастные умирали прямо у них на глазах. Эсэсовская охрана при поддержке капо из заключённых искала развлечений в достаточно скучной лагерной службе. Просто так убить человека считалось банальным, неинтересным. А вот разыграть некую сценку, унизить, оскорбить узника перед тем, как выстрелить ему в спину или в лицо, уже было забавно, смешило палачей, давало повод для весёлых разговоров за ужином.
Другой уцелевший узник Моррис Венеция рассказал, как однажды, предчувствуя неминуемую смерть, к эсэсовцу подошли три девушки – две сестры и их подруга, и попросили убить их всех одновременно. Офицер «очень обрадовался» такой просьбе, выстроил их друг за другом, достал револьвер и застрелил их одним выстрелом. «Мы тут же забрали тела, – говорит Моррис Венеция, – и бросили их в топку. Но почти сразу же раздались пронзительные крики: первая из трёх девушек не погибла, она просто потеряла сознание… Но немецкий офицер всё равно радовался, ведь он убил двух женщин одним выстрелом». Я привожу читателю только те свидетельства, которые терпит бумага. То, что приходилось читать мне в архивах России, Израиля, Франции, вероятно, никогда не увидит свет, настолько это страшно и настолько сильно меняет представления о человеческой нравственности.
Но надо сказать и о том, что история нацистских лагерей смерти – это ещё и страницы личного мужества несломленных людей, их самопожертвования, выживания и спасения. Лоуренс Рис пишет, что изучение жизни концлагерей «также предлагает нам не только возможность взглянуть на нацизм «изнутри»; это даёт нам шанс понять поведение человека в едва ли не самых экстремальных условиях за всю историю. И, поняв его, мы сможем многое понять о себе».
Изголодались по доброте
Многим казалось, что распад Советского Союза позволит завершить и идеологическое противостояние нашей страны с Западом. Но несколько последних лет продемонстрировали не только возврат к худшим примерам холодной войны, но и организацию некоего пропагандистского «интернационала», куда подверстались в качестве младших партнёров ряд наших соседей, государств, когда-то входивших в состав СССР или бывших нашими союзниками. Поразительно, но геббельсовские кальки об «угрозе с севера», «агрессивности русских» и желание «продемонстрировать силу» звучат от руководителей стран, чья судьба была бы заведомо печальной, не освободи их земли Красная армия. Попытки переписать, сфальсифицировать историю, обмануть свои народы приобретают не только чудовищный, но и абсолютно безнравственный характер.
Среди выживших и освобождённых в Освенциме были и две десятилетние сестры-близняшки Ева и Мириам Кор. Всех родных девочек (родителей, тёть, дядей, двоюродных братьев и сестёр) убили сразу же, когда их большое семейство привезли в концлагерь. Девочки поступили в распоряжение доктора Менгеле, для которого близнецов собирали по всей Европе для опытов. Он был одержим идеей создания новой арийской расы и произвёл в лагере эксперименты над более чем 1500 парами близнецов, большая часть которых погибла в страшных мучениях. Ева и Мириам остались в живых и в числе первых увидели Красную армию. Через много лет Ева Кор в интервью Би-би-си вспоминала о советских солдатах: «Мы подбежали к ним, и они обнимали нас, угощали печеньем и шоколадными конфетами. Когда человек так одинок, простое объятие означает куда больше, чем можно себе представить, потому что оно заменяло нормальное человеческое общение, которого нам так не хватало. Мы изголодались не только по еде, но и по человеческой доброте, и Советская армия предоставила нам это, пусть и частично. Честно говоря, после войны, когда мы вернулись домой, мне больше всего не хватало именно объятий и поцелуев, но их-то я так и не получила. И потому, выступая перед учащимися, я говорю им: «Когда вы сегодня придёте домой, пожалуйста, подойдите к родителям и лишний раз обнимите их, лишний раз поцелуйте их – за всех нас, за тех детей, которые пережили лагерь и у кого не было никого, кого можно обнять и поцеловать».
Хорошо бы, чтобы это простое и немного наивное пожелание детям, у которых «не было никого, кого бы они могли обнять и поцеловать», запомнили забывчивые политики и пропагандисты всех рангов. Именно этого и добивались нацисты: они хотели выстроить новое общество, где истинных арийцев окружали бы люди, не помнящие родства, существа со стёртой памятью и вытравленными нравственными принципами.
