Примерное время чтения: 6 минут
1268

Нестолыпинская полуреформа. Как из русского мужика насильно делали фермера

Русский крестьянин, около 1890 г.
Русский крестьянин, около 1890 г. Public Domain

110 лет назад, 27 июня 1910 года, Государственная дума Российской империи III созыва приняла закон «Об изменении и дополнении некоторых постановлений о крестьянском землевладении». Считается, что именно с этого момента Столыпинская аграрная реформа пошла наконец полным ходом.

«Необходимо дать возможность способному, трудолюбивому крестьянину, то есть соли земли русской, освободиться от тех тисков, от тех теперешних условий жизни, в которых он в настоящее время находится. Надо дать ему возможность укрепить за собой плоды трудов своих и представить их в неотъемлемую собственность... Такому собственнику-хозяину правительство обязано помочь советом, помочь кредитом, то есть деньгами», — эти слова Петра Аркадьевича Столыпина приводят обычно в качестве подтверждения безусловного блага его реформы. Здесь он предстаёт как своего рода заступник «крепкого мужика-хозяина», на котором, как принято полагать, «вся русская земля держится». Соответственно, того, кто рискнёт усомниться в правильности и прогрессивности подобного подхода, можно смело объявлять врагом мужика, крепкого хозяйства, позитивных перемен, прогресса и России в целом.

Тем не менее усомниться всё-таки придётся. Прежде всего — в правильности самого термина «Столыпинская реформа». Дело в том, что Пётр Аркадьевич к разработке аграрной реформы имел отношение скорее косвенное. Скажем, Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности начало работу в 1902 году, когда Столыпин был назначен губернатором Гродно и ему было совершенно не до новаций в сфере аграрного законодательства. Особое совещание преспокойно работало под председательством Сергея Витте. Впоследствии его преобразовали в Особое совещание о мерах к укреплению крестьянского землевладения под председательством Ильи Горемыкина.

Одновременно с Особым совещанием была образована Редакционная комиссия по пересмотру законодательства о крестьянах. И тоже без Столыпина. Материалы для этой комиссии готовили сотрудники Земского отдела МВД под руководством Владимира Гурко. Который, к слову, был автором Указа от 9 ноября 1906 года. Именно этот указ дал фактический старт аграрной реформе, провозгласив главный её принцип: «Каждый домохозяин, владеющий надельной землей на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собою в собственность причитающейся ему части из означенной земли».

Это означало, что взят курс на разрушение крестьянской общины, на раздел её земли между «крепкими хозяйственниками», что в перспективе должно дать государству целый слой лояльных зажиточных фермеров-хуторян. Дело вроде бы неплохое, но при чём тут Столыпин?

Его роль в аграрной реформе можно сформулировать примерно так: «сочувствующий исполнитель». В общем и целом он разделял положения законодательства, которые разработала команда Гурко. Его не удовлетворяли лишь сроки. Во время своей службы в Ковно он часто наведывался в соседнюю Пруссию и имел возможность воочию убедиться, что частная собственность на землю и крепкие хуторские хозяйства — это очень хорошо и прогрессивно. То, что в Пруссии переход от общины к хуторам занял где-то лет сто, во внимание не принималось. В России, по мнению Столыпина, этот срок надо было сократить в разы.

Всем известна его фраза из интервью 1909 года: «Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России!» К тому моменту он уже три года был во главе МВД и лично форсировал проведение аграрной реформы. Чтобы уложиться в требуемый двадцатилетний срок, годились все средства. Включая прямую ложь. Так, в том же самом интервью Столыпин заявил: «Самый успех земельной реформы в ее осуществлении на местах уже доказывает, что реформа эта, очевидно, отвечает потребностям самой жизни. Она может быть ошибочна в частностях; в своих основаниях она глубоко жизненна».

Однако именно «на местах» многие крестьяне сопротивлялись этой «жизненной реформе» как могли. И вовсе не потому, что были дикими невежественными противниками прогресса и своего же блага. Просто крестьянская община оказалась способной к переменам, в том числе и вполне прогрессивным. Так, задолго до реформы многие общины перешли к тому, что называется кооперацией. Скажем, когда в крестьянский быт стали входить механические жатки, община была поставлена перед выбором: либо машины, либо прежняя чересполосица, допускавшая только серп. Разумеется, был сделан выбор в пользу машин, и крестьянская община мало-помалу превращалась в кооператив с коллективной собственностью.

Но, позвольте, какая ещё коллективная собственность с кооперацией? Сказано же на самом верху, самим Столыпиным, что нам нужны только и исключительно хутора и отруба, чтобы вырос наконец класс «крепкого мужика-хозяина»! А все эти ваши вольности и эксперименты не нужны, поскольку они противоречат самой прогрессивной и «жизненной реформе».

«Слишком умные» крестьяне, развивающие общину в сторону кооперативов, явно мешали реформе. И тогда Столыпин применил ловкий административный ход. Губернаторам была разослана директива: «По распоряжению господина министра внутренних дел оценка вашей служебной деятельности будет производиться исключительно в зависимости от хода и постановки дела применения Высочайшего Указа 9 ноября 1906 года».

Напомним, что «Высочайший Указ» — это как раз та самая «Столыпинская реформа». А «господином министром внутренних дел» был сам Столыпин.

Конечно же, губернаторы взяли под козырёк. Конечно же, ничем хорошим это не кончилось. Вот какой вердикт вынес Всероссийский сельскохозяйственный съезд в 1913 году: «Землеустроительный закон выдвинут во имя агрономического прогресса, а на каждом шагу парализуются усилия, направленные к его достижению». Реформа, по сути, захлебнулась.

Оцените материал
Оставить комментарий (1)

Топ 5 читаемых



Самое интересное в регионах