115 лет назад, 22 декабря (по новому стилю) 1905 года, в Москве началось вооружённое восстание — наиболее крупное в ряду подобных выступлений, состоявшихся в ходе революции 1905-1907 годов.
Ещё в октябре начавшаяся в Москве забастовка охватила всю страну и переросла во всероссийскую политическую стачку. Бастовало более 2 млн человек. Такая ситуация вынудила царя пойти на уступки, и 17 октября 1905 года он издал Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка». Манифест даровал гражданские свободы — неприкосновенность личности, свободу слова, совести, собраний и союзов. Было даже обещано созвать Государственную Думу. Создавались всевозможные партии, на легальное положение перешли РСДРП и Партия социалистов-революционеров. Казалось, революция должна пойти на убыль. Не тут-то было.
В начале декабря революционеры опубликовали так называемый финансовый манифест, которым предлагалось всему населению забирать вклады из сберегательных касс и банков и требовать всех выплат золотом, что могло привести государство к полному банкротству. Большевики и эсеры продолжили курс на вооружённое восстание, в Москве взбунтовались солдаты гренадёрского полка, которые выдвинули ряд политических требований и обратились с воззванием ко всем войскам московского гарнизона с просьбой поддержать их. Но верным правительству войскам и казакам удалось изолировать ненадёжные воинские части в казармах и лишить взбунтовавшихся солдат доступа к оружию. Тем не менее Московский совет рабочих депутатов, большевики и эсеры призвали ко всеобщей политической стачке с переходом её в вооружённое восстание.
Без крови никак
Несмотря на то что Московский совет рабочих депутатов был арестован в полном составе, забастовка охватила крупнейшие предприятия города. Прекратилась подача электроэнергии, закрывались магазины, а испуганные обыватели буквально сметали с прилавков продукты, свечи, керосин. Закрылись учреждения, школы и театры, прервалось железнодорожное движение. Первое, пока без кровопролития, крупное столкновение произошло в саду «Аквариум» (недалеко от нынешней Триумфальной площади). Хоть жертв и не было, но по городу расползлись слухи о массовых расстрелах. В ответ эсеровские боевики совершили налёт на охранное отделение в Гнездниковском переулке. Были жертвы. Реальное училище Фидлера, где собралось около двухсот дружинников, гимназистов и студентов, подверглось артиллерийскому обстрелу.
В разных местах Москвы проходили митинги и собрания, которые охраняли вооружённые дружины. На Страстной площади драгуны разогнали митинговавших рабочих. В ночь с 22 на 23 декабря восставшие соорудили баррикады, охватившие центр Москвы. Дружинники активно действовали на Арбате, в Хамовниках и Замоскворечье. Они прочно обосновались на Пресне. Там был создан штаб боевых дружин во главе с большевиком Литвиным-Седым. В этом районе были сняты все полицейские посты и ликвидированы почти все полицейские участки. А молодой фабрикант Николай Шмит организовал на своей фабрике рабочую дружину и вооружил её закупленными на свои деньги новейшими по тем временам браунингами и маузерами, которых не было ни у полиции, ни у армии. Но в основном вооружение у боевых дружин было хуже — старые револьверы, охотничьи ружья и самодельные бомбы. Поначалу сооружаемые дружинниками баррикады были безо всяких защитников, а сделаны были только для того, чтобы помешать войскам маневрировать.
Московский генерал-губернатор Дубасов мог рассчитывать на верность не более трети солдат гарнизона. В городе действовала единственная Николаевская железная дорога, существенная помощь правительственным войскам могла прийти только по ней. Это понимали и революционеры. Упорные бои развернулись на Каланчёвской площади, где они пытались захватить Николаевский (сейчас Ленинградский) вокзал. Взять его дружинники так и не смогли. Однако помимо других вокзалов, также восставшими была захвачена ветка на Рязань Московско-Казанской железной дороги (до станции Голутвин). На этом участке они оборудовали специальный поезд, на котором эсеровская боевая дружина под командованием машиниста Ухтомского совершала рейды — разоружала полицию, резала телеграфные провода. Отсюда в Москву поступало оружие, каждое утро поезд привозил дружинников на баррикады, а ночью бойцы дружины уезжали на отдых в Перово. Ухтомского и шестерых других рабочих-дружинников расстреляли у станции Люберцы солдаты Семёновского полка, прибывшие в Москву из Петербурга для подавления восстания. При советской власти его именем назвали платформу в Люберцах.
Тряпкой по царизму
Единого руководства и признанного вождя у восставших не было. Лидеры большевиков и эсеров в эти дни в Москве так и не появились. Ленин находился на Таммерфорсской партконференции в Финляндии. Не было в Москве и ни одного из эсеровских лидеров — Савинкова и Чернова. Как не было и чёткого плана действий. Уже на второй день восстания стало ясно, что зажать в кольцо центр города, продвигаясь к нему из окраин, восставшим не удастся. Верные правительству войска и полицейские с лёгкостью разбирали наспех сооружённые на подходе к самому центру города баррикады, а сами центральные улицы патрулировали драгуны и казаки. На этих улицах стали открываться лавки и магазины, возобновилась торговля хлебом.
Ещё через день в газете «Известия Московского совета рабочих депутатов» были опубликованы советы восставшим рабочим: «…Основное правило — не действуйте толпой. Действуйте небольшими отрядами человека в три-четыре… Пусть нашими крепостями будут проходные дворы, из которых просто стрелять и просто уйти». То же самое ещё в октябре Боевому комитету Санкт-Петербурга советовал Ленин. Он призывал к организации небольших самостоятельных отрядов, подчёркивая, что и вооружаться они должны сами, кто как может, «кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога». По сути, это облегчило властям борьбу с восставшими. Под страхом строгого наказания они приказали закрывать ворота домов для того, чтобы дружинники не могли уйти от погони. По распоряжению московского генерал-губернатора были узаконены обыски любых оказавшихся на улице после 18 часов.
Точных данных о том, сколько вооружённых дружинников участвовало в восстании, окончательно подавленном 31 декабря, нет. По разным оценкам, в его начале их число составляло примерно полторы тысячи человек, на пике противостояния — около 8 тыс. Существовали большевистские, меньшевистские и эсеровские дружины. Одним из небольших отрядов командовал всемирно известный скульптор Конёнков. По неполным данным, собранным вскоре после событий Бюро медицинского союза, погибло 1059 человек. Больше всего было случайных жертв, в том числе среди женщин и детей. Было убито много дружинников, наименьшие потери понесли правительственные войска, казаки и полицейские.
