210 лет назад, 4 июля 1807 г. в городе Ницца родился русский национальный герой. Именно так, и не иначе. Сын небогатого капитана торгового судна Доменико Гарибальди, названный Джузеппе, почитался в России ничуть не меньше, чем в Италии, которая обязана ему своим существованием на карте мира.
«Звали его Джузеппе, по-нашему Осип, а фамилия его была Гарибальди, и он был простой рыбак. Великая у него была душа, и он видел горькую жизнь своего народа, которого одолели враги. И кликнул он клич по всей стране: «Братья, свобода выше и лучше жизни! Подымайтесь все на борьбу с врагом, и будем биться, пока не одолеем!» И все послушались его, потому что видели, что он скорей трижды умрёт, чем подастся. Все пошли за ним и победили», — так описывает Максим Горький тот момент, когда он впервые услышал «это великое и светлое имя». Произошло это за год до смерти Джузеппе Гарибальди.
Русский старт
К тому времени основное дело его жизни было закончено. Рисорджименто — воссоединение Италии как полноценного государства — длилось почти полвека. Новую, привычную для нас Италию-сапожок, собирали буквально по кусочкам — из небольших, но очень гордых независимых областей, королевств, княжеств и провинций, часть из которых, к тому же, находилась под властью других государств. И есть все основания полагать, что без усилий Джузеппе Гарибальди этот процесс запросто мог затянулся ещё на полвека. Либо не состояться вообще.
Для Гарибальди это всё дело началось, как ни странно, в России. Впервые он попал к нам, когда ему было всего лишь 10 лет. Юнга Джузеппе на бригантине «Констанца» пришёл в Одессу — одно только перечисление имён и локаций звучит как приключенческий роман. Который продолжился в апреле 1833 г. Тогда Джузеппе, уже капитан торговой шхуны «Клоринда», появляется в Таганроге с грузом апельсинов. В этом городе кроме русской пшеницы сорта «Таганрог», предназначенной к погрузке, а потом и к производству лучших итальянских макарон, он находит небольшую, но очень сплочённую диаспору итальянцев, избравших своей базой одну из портовых кофеен.
Идея «один народ — одно государство» уже тогда была признана экстремистской. Во всяком случае, в раздробленной и частично оккупированной Италии за неё можно было нешуточно поплатиться. Гораздо более безопасным представлялось вынашивать планы по объединению страны где-нибудь подальше. Одним из вариантов этого «подальше» был как раз Таганрог.
Недели, проведённой в русском порту на Азовском море, хватило на то, чтобы Гарибальди познакомился с итальянским эмигрантом Джованни Батиста Кунео, проникся его экстремистскими идеями, вступил в тайное националистическое общество «Молодая Италия» и дал торжественную клятву: «Не жалеть жизни ради свободы Отчизны».
«Господин Гарибалдов»
От этого момента до знаменитой «Экспедиции Тысячи» — военной кампании Гарибальди, которая стала триумфом дела «Молодой Италии» — прошло 27 лет. Южная Америка, войны в Италии, партизанщина в Австрии, бегство то в Британию, то в Тунис, то в США — путь Гарибальди оказался извилист и непрост.
И всё это время за ним следила вся Россия. Следила, восторгалась и надеялась. Слова «вся Россия» — ни разу не преувеличение. Аристократы, разночинцы, простонародье — итальянский герой увлёк всех. Вот что пишет русский литератор Николай Добролюбов своему тёзке, поэту Некрасову: «Гарибальди! Человек, не уступивший пошлости, а сохранивший свято свои идеи! Очевидно, что этот человек не загубил своей жизни, и должен быть счастливее нас с вами». А вот что услышал от простого питерского извозчика заместитель министра государственных имуществ, сенатор Дмитрий Хрущов, когда зашёл разговор о том, скоро ли ждать освобождения русских крепостных крестьян: «Нет, должно быть, нескоро... Разве что господин Гарибалдов не придёт ли подсобить...» Князь Кропоткин, известный теоретик анархизма, в то же примерно время слышит очень похожее: «Дадут господа волю, или не дадут — про то не знаем. А вот коли Гарибалка не придёт, ничего путного не выйдет».
Дело дошло даже до того, что успехи Гарибальди стали серьёзно влиять на русскую женскую моду. В топ среди эмансипированных барышень вышли красные рубашки-гарибальдийки. Небольшой отложной воротничок, свободный рукав, узкие манжеты. Носить эту радость полагалось с однотонной юбкой на кринолине и шляпкой а-ля Гарибальди.
Бокал за Россию
Впрочем, одним сторонним восхищением дело не ограничивалось. По разным данным, только среди высшего и среднего комсостава соединений Гарибальди насчитывается более 50 русских. Скажем, брат известного физиолога Ильи Мечникова, географ Лев Мечников служил адъютантом Гарибальди и был ранен в битве под Вольтурно. Историк и публицист Николай Берг состоял при отряде Гарибальди военным корреспондентом — все новости о передвижениях «Экспедиции Тысячи» Россия узнавала из первых рук. И, разумеется, спасший раненого Гарибальди от ампутации ноги русский хирург Николай Пирогов: «Нет, мне достаточно одного наружного осмотра. Я считаю, что пуля в кости. Мой совет — не торопиться с ее извлечением. Надобно подождать, пока пуля не сделается подвижною в своем костном ложе, и тогда можно будет достать её без особого труда. Следует только зорко следить за состоянием самой раны и окружающих ее частей. Я готов написать об этом бюллетень».
Идеальный герой, который ничего не хотел для себя лично. «Народный мститель», за которым люди действительно готовы были идти в огонь и в воду. И, что особенно интересно, немножко пророк. 17 апреля 1864 г. он произнёс тост, который многие запомнили надолго. И который не худо повторить сейчас: «Я поднимаю этот бокал за Россию, которая страдает и борется. За новую Россию, которая, одолев Россию царскую, будет, очевидно, иметь огромное значение в судьбах мира!».
