12 декабря 1979 г. Политбюро ЦК КПСС приняло решение о вводе советских войск в Афганистан. Это решение изменило судьбы тысяч советских людей.
Недавно ко мне пришёл человек, с которым мы познакомились 31 год назад. Седой, поджарый, 79 лет. Протягивает визитку – доктор наук, профессор. «Захаров Николай Игоревич, помните такого? Вы про меня когда-то писали. Афганистан, комсомол, мушаверы. Помните?»
И действительно, как же я мог забыть? Николай Захаров, «Комсомол-1». Руководитель первой группы наших комсомольских советников, после ввода советских войск в обстановке повышенной секретности наряду с партийными, военными, кагэбэшными и эмвэдэшными советниками направленных в Демократическую Республику Афганистан (ДРА). Мушаверы – так их называли афганцы. В задачи «группы Захарова» входило положить начало созданию афганского комсомола и пионерии.
От Кубы до Йемена
Он прилетел в ДРА ещё до ввода войск, в мае 1979 г. В трудовой книжке было записано – «Эксперт по молодёжным проблемам». ЦК ВЛКСМ и раньше направлял экспертов за границу. На Кубе, в Монголии, Конго, Йемене – там, где строился социализм или побеждало национально-освободительное движение, – советские комсомольцы помогали налаживать работу молодёжных организаций. Помогали тем, кто обращался к СССР. И вот теперь помощи попросил Афганистан, где после прихода к власти Амина становилось неспокойно.
На встрече с Хафизуллой Амином (лично задушившим подушкой своего предшественника) Захаров высказал предложения по будущему Национальной организации молодёжи Афганистана (НОМА, аналог ВЛКСМ). Амин не согласился. Внутреннюю дрожь, которую испытывал в ходе беседы, Николай помнил ещё долго – перед ним сидел жестокий и коварный политик, по указаниям которого тогда каждый день убивали десятки людей.
Главной задачей Захарова в тот период считалась подготовка конференции НОМА, на которой надо было собрать делегатов со всех провинций. Местной особенностью стало то, что главы провинциальных комитетов подбирали делегатов исключительно на основе преданности Амину. «Да большинство этих кадров не имеют никакого отношения к молодёжной организации!» – сокрушался Николай. Но поделать ничего не мог. В итоге многие выбранные на конференции секретари после ввода советских войск переберутся в Пакистан, некоторые станут известными моджахедами. Такой вот «молодёжный актив» в итоге получился.
Интернационалисты
Осенью 1979-го ситуация в афганском молодёжном движении бывшему завсектором ЦК ВЛКСМ казалась дикой: верхушка НОМА жила роскошно, секретари разъезжали на «мерседесах» и, нанимая телохранителей, купались в роскоши. А тысячи рядовых членов организации, не поддержавших Амина, были вынуждены скрываться. Глубочайший раскол в ЦК НОМА, повсюду саботаж или имитация. «Зачем я здесь?» – не раз задавал себе вопрос Николай.
К тому же становилось всё опаснее. 15 декабря ехать в Джелалабад ему и его переводчику Александру Абрамову пришлось уже с автоматами. Вскоре о поездках по стране без охраны уже и не помышляли.
А с 20 декабря на кабульский аэродром стали приземляться военные самолёты с красными звёздами. Вечером 27 декабря в городе началась стрельба, а вскоре по радио он услышал: «Правительство СССР удовлетворило просьбу афганской стороны об оказании срочной политической, моральной и экономической помощи, включая военную…»
Потом комсомольских советников насчитывались уже десятки. Они прилетали в Афганистан из всех республик и областей необъятного тогда СССР. И работали во всех провинциях, даже в самых глухих и отдалённых. В Шинданде, Кандагаре и Баграме. Как правило, без знания языка – выручали переводчики из Средней Азии. Учились на ходу. В то же время рисковали жизнью, попадали под обстрелы. У многих – десятки самолёто- и вертолётовылетов. Встречались и диковинные болезни, и психические срывы. Были раненые, контуженые, четверо погибли.
Сегодня многим этих благородных порывов уже не понять, но тогда большинство из них летели в ДРА и тратили лучшие годы жизни добровольно. Обивали пороги, добиваясь назначения (часто даже конкурс был). И потом работали за идею – организовывали курсы по борьбе с неграмотностью, проводили митинги, «джумашники» (так называли субботники), на которых строились спортплощадки, ремонтировались школы, восстанавливались после обстрелов мечети и минареты. Лучших школьников награждали: ценным подарком часто считались новые тетради и галоши. Распространяли книги – одной только «Как закалялась сталь» на дари и пушту было напечатано 10 тыс. экземпляров. Привозили в кишлаки советское кино – «Чапаева», «Белое солнце пустыни». (Афганцы никак не могли понять, почему в одном из эпизодов фильма «Отец солдата», переведённого на фарси, когда в кабинет Гитлера входил Гиммлер, вскидывал руку и громко приветствовал его «Салям аллейкум!», а Гитлер, не отрываясь от карты, бурчал «Аллейкум ассалам», наши давились от смеха.) И гордились результатом – в стране были открыты несколько домов пионеров, десятки пионерских лагерей, а число членов ДОМА (так позже стали называть афганский комсомол) за 10 лет выросло с 5 до 220 тыс.
В августе 1988-го, когда закончился первый этап вывода наших войск из Афганистана, аппарат советников был сокращён до минимума. Комсомольских осталось пятеро. Но советник Саша Гавря при расставании просил меня: «Ты передай там, в Москве, чтобы не спешили нас отзывать». Они искренне верили, что ещё будут полезны в ДРА, считали, что нельзя предавать друзей.
Тридцать лет спустя
А с Захаровым мы познакомились осенью 1988-го, когда я готовил для «Собеседника», который тогда возглавил недавно вернувшийся из Афганистана В. Снегирев, материал о комсомольских советниках. Несмотря на горбачёвскую гласность, о работе вообще всех советников тогда мало кто знал. На ту встречу глава «Комсомола-1» привёз дневник, который вёл в Афганистане. Какие-то строки сегодня кажутся удивительно наивными: «В провинциальном комитете не чувствуется идейного единства», «Нельзя понять, кто из членов НОМА чем и зачем занимается», «За пять дней здесь сменилось два секретаря». Или вот: «06.1981. Юсуф Абдуллаев вернулся из командировки по ряду провинций. Обстановка очень сложная. В руках народной власти только райцентры. В Мирбачакоте – 1, в Карабахе – 9 членов ДОМА. После попытки открыть школу четверым детям сломали руки и ноги. Сильный антисоветизм и страх перед нашими солдатами, которые нередко сами дают повод. Душманы подожгли автоколонну из 18 машин с продовольствием, которые наши присвоили, чтобы продать».
…Приехав в «АиФ», Захаров с грустью рассказал, что из руководителей наших 8 афганских «Комсомолов» в живых осталось только 2. А всего до сегодняшнего дня из 156 комсомольских советников не дожил каждый пятый. Что сам он после Афганистана пошёл в науку. Долгое время работал в Академии общественных наук, затем заведовал кафедрой в университете «Дубна», городе, где когда-то начинал комсомольскую карьеру. Потом вышел на пенсию, но по мере сил продолжает трудиться – советником первого вице-президента одного из научных союзов.
На прощание глава «Комсомола-1» подарил книгу, вышедшую к 100-летию ВЛКСМ, – «Мушаверы»: «Там есть и ваша статья». И подписал: «Соратнику по Афгану от одного из описываемых им героев».
Вот, в общем-то, и всё.
Как там у Пахмутовой – Добронравова: «Как молоды мы были, как верили…»
Слова родом из Афгана
Кроме слова «мушавер», ставшего известным всему СССР из самодеятельной песни «мой начальник, грозный мушавер, заставляет спать нас в БТР», русский язык пополнили и другие неологизмы с той войны.
- «Душман» – в переводе с пушту – «враг, злоумышленник». Так своих противников называла правительственная армия Афганистана. В советском военном жаргоне слово быстро сократилось до «духа».
- «Шурави» – так, напротив, военнослужащих Советской армии и гражданских специалистов называли афганцы. От слова «шура» – «совет».
- «Зелёнка» – поросшая деревьями и кустарником местность, благоприятная для устройства засад. Поныне используется в военном жаргоне.
- «Дукан» – афганская лавка, в которой простой солдат Ограниченного контингента мог купить всё – от жвачки до джинсов и видеомагнитофона. Как пугали политработники, самое опасное место в Афганистане.
- «Пуштунка» – шерстяная шапка, напоминающая кастрюлю. На самом деле называется «паколь». Несмотря на неприглядный вид, летом в ней не жарко, а зимой не холодно.
- «Бур» – неизвестно почему это слово закрепилось за старой британской винтовкой «Ли-Энфилд», популярной у афганцев.
