Константин Кудряшов, «АиФ»: Александр Решидеович, сегодня слышны требования пересмотреть дату начала Второй мировой. Мол, 1 сентября началась только германо-польская война.
Александр Дюков: Любые даты условны. Понятно, что для Польши началом Второй мировой войны всегда будет 1 сентября. Однако в Чехословакии, например, начало войны отсчитывают от расчленения страны осенью 1938 г. А лидеры СССР осенью 1938 г. были уверены, что мировая война началась ещё в Абиссинии и Испании и идёт уже несколько лет. А если взглянем на Дальний Восток, то обнаружим, что там война началась в 1937 г. — агрессией Японии против Китая, приведшей к оккупации значительной части Китая и геноциду местных жителей.
Моё мнение — процесс вхождения во Вторую мировую был долгим. И, наверное, правильнее была бы более ранняя дата. Например, агрессивные действия Германии против Чехословакии или аншлюс Австрии официально осуждены Нюрнбергским трибуналом как военные преступления, то есть фактически могут считаться войной.
— Сейчас появились охотники выставить СССР таким же хищником, как и Третий рейх. Они утверждают, что Советский Союз вступил во Вторую мировую 17 сентября 1939 г., когда части РККА вошли в Польшу.
— Да, такая точка зрения есть. Однако давайте посмотрим, как события того времени квалифицировали их участники. И тут интересно получается. 1 сентября Германия нападает на Польшу, ведёт боевые действия. Спустя два дня Англия и Франция объявляют войну Германии. Пока всё логично. Но наступает 17 сентября. СССР вводит войска в восточные области Польши. Но Англия и Франция войны Советскому Союзу не объявляют. Более того, Польша тоже не объявляет СССР войну и даже не обращается в Лигу Наций с жалобой на «агрессивные действия СССР». То есть заинтересованные стороны соглашаются с заявлением Кремля о том, что СССР остаётся нейтральной страной. А ввод советских войск на территорию восточных областей Польши — это, говоря современным языком, что-то вроде «миротворческой операции». Для сравнения: спустя несколько месяцев, 30 ноября 1939 г., начинается советско-финская война. Что делает Финляндия? Она сразу обращается в Лигу Наций с заявлением. Вопрос о советской агрессии там рассматривают, и СССР из этой организации исключают.
— Скептики пакт Молотова — Риббентропа считают чуть ли не союзом двух тоталитарных режимов. Был ли СССР тогда союзником Гитлера?
— Для общественного мнения тех лет, для прессы, особенно левой, Договор о ненападении, равно как и последующий Договор о дружбе и границе между СССР и Германией, действительно стал шоком. Коммунисты его восприняли именно как союз. Кое-кто даже говорил о предательстве Сталина — как можно было пойти на союз с Гитлером?
На самом деле СССР был нейтрален и не входил ни в какие коалиции и блоки, о чём открыто заявил в своём меморандуме, вводя войска в Польшу. Кстати, секретный протокол к пакту Молотова — Риббентропа, в котором говорилось о «границах сфер интересов», стал известен дипломатическим кругам США уже на следующий день — утечка произошла через одного немецкого дипломата. США передали информацию Англии. И что? Позиция и действия СССР были приняты мировым сообществом без очевидной поддержки, но и без истерик.
Когда говорят о пакте Молотова — Риббентропа, формулировке «границы сфер интересов» придают какой-то зловещий оттенок. В реальности же это прежде всего был договор о невмешательстве. Вот есть некая абстрактная линия, которую стороны договорились соблюдать. Что каждая из сторон творит за этой линией — её дело, другая не вмешивается. Германия, например, предпочла войну, большую кровь и откровенный геноцид. У СССР был иной подход. В Прибалтике поначалу — двусторонние договоры о взаимопомощи. И размещение ограниченных контингентов РККА — всё строго в рамках международного права. Никакого вмешательства во внутренние дела независимых Литвы, Латвии и Эстонии. Более того, никакой помощи местным левым силам, даже коммунистам. Когда в конце 1939 г. в Литве арестовали всю верхушку тамошней компартии, СССР и пальцем не шевельнул. А когда коммунисты Вильно обращались в дислоцированные в регионе части РККА, их, согласно распоряжению Москвы, передавали местной полиции, потому что это внутренние дела Литовской Республики. И только летом 1940 г., когда военно-политическая ситуация в Европе изменилась принципиально, Кремль стал реализовывать в Прибалтике новый сценарий — присоединения. Причём экспромтом.
— А мог ли СССР обойтись вообще без этого пакта?
— Любому событию можно подобрать целый веер альтернатив. Собственно, в Кремле тогда именно этим и занимались — продумывали плюсы и минусы дальнейших действий по разным вариантам развития событий. Это нам сейчас легко судить — мы точно знаем, что произошло впоследствии. Тогда ничего известно не было, и приходилось долго, тяжело думать.
Предположим, СССР ни во что не вмешивается, никакой пакт с Германией не подписывает. Германия вторгается в Польшу. Польша проигрывает. Германия оказывается у нас под боком. Это само по себе опасно. Но Германия может ещё и разыграть украинский сценарий — создание марионеточной буржуазной «независимой» Украины, враждебной Советскому Союзу. Этот сценарий в конце 1938 г. обсуждался в дипломатических кругах по всей Европе, и в Москве опасались, что Англия и Франция будут только приветствовать войну Германии против СССР под лозунгом «защиты украинцев».
Другой вариант. Германия вторгается в Польшу. Та просит помощи у СССР. Мы вступаемся. А что дальше? Всего лишь год назад, когда СССР подтвердил свою готовность оказать военную помощь Чехословакии, Англия и Франция дали понять Праге, что в таком случае встанут на сторону Гитлера. Кто даст гарантию, что и сейчас такое не повторится? Нужна СССР война с блоком сильнейших держав Европы?
Третий вариант. Германия вообще не начинает войну, а действует по уже опробованному чехословацкому сценарию — нажимает на Англию и Францию, которые сдают Польшу точно так же, как годом ранее сдали Чехословакию. Мюнхен-2 проходит без участия СССР, Польшу делят «по справедливости», в результате чего опять-таки появляется марионеточная Украина, враждебная СССР.
Расчёт вероятностей показывает, что пакт Молотова — Риббентропа был наиболее рациональным и наименее рискованным решением из всех, которые в то время мог принять Кремль. Заключение соглашения с Германией было естественным шагом ответственного правительства.
