Нюрнбергский процесс 1945 года, на котором предстали перед судом главные нацистские преступники, был далеко не единственным судебным разбирательством, на котором рассматривались преступления, совершенные гитлеровцами.
Дела палачей рангом пониже разбирали судебные органы стран, на территории которых произошли преступления.
Указ № 39
Начиная с 1943 года на территории Советского Союза прошла целая серия судебных процессов над теми, кто творил зверства на оккупированной территории.
Бытует мнение, что в ходе этих процессов в первую очередь рассматривались дела коллаборационистов, то есть советских граждан, находившихся на службе у гитлеровцев.
В действительности перед судом предстали и немцы, виновные в злодеяниях на территории СССР.
Правовым основанием для проведения таких процессов стал указ Президиума Верховного Совета СССР № 39 от 19 апреля 1943 года «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников родины из числа советских граждан и для их пособников».
В документе говорилось: «В освобожденных Красной Армией от немецко-фашистских захватчиков городах и селах обнаружено множество фактов неслыханных зверств и чудовищных насилий, учиненных немецкими, итальянскими, румынскими, венгерскими, финскими фашистскими извергами, гитлеровскими агентами, а также шпионами и изменниками родины из числа советских граждан над мирным советским населением и пленными красноармейцами. Многие десятки тысяч ни в чем не повинных женщин, детей и стариков, а также пленных красноармейцев зверски замучены, повешены, расстреляны, заживо сожжены по приказам командиров воинских частей и частей жандармского корпуса гитлеровской армии, начальников гестапо, бургомистров и военных комендантов городов и сел, начальников лагерей для военнопленных и других представителей фашистских властей».
«Повешение производить публично»
Указ возлагал рассмотрение дел о фашистских злодеях, виновных в расправах и насилии над мирным советским населением и пленными красноармейцами, а также о шпионах, изменниках родины из числа советских граждан и об их пособниках из местного населения на военно-полевые суды, образуемые при дивизиях действующей армии.
«Установить, что немецкие, итальянские, румынские, венгерские, финские фашистские злодеи, уличенные в совершении убийств и истязаний гражданского населения и пленных красноармейцев, а также шпионы и изменники родины из числа советских граждан караются смертной казнью через повешение, — гласил документ. — Пособники из местного населения, уличенные в оказании содействия злодеям в совершении расправ и насилий над гражданским населением и пленными красноармейцами, караются ссылкой в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет».
Последний пункт указа определял процедуру казни: «Приведение в исполнение приговоров военно-полевых судов при дивизиях — повешение осужденных к смертной казни — производить публично, при народе, а тела повешенных оставлять на виселице в течение нескольких дней, чтобы все знали, как караются и какое возмездие постигнет всякого, кто совершает насилие и расправу над гражданским населением и кто предает свою родину».
Трагедия Харькова
Беспрецедентно суровые меры объяснялись исключительными масштабами и жестокостью преступлений, совершенных оккупантами.
23 августа 1943 года советскими войсками был освобожден город Харьков. После 640 дней оккупации Харьков предстал перед освободителями почти полностью разрушенным: в центре не осталось ни одного целого здания. Из более чем 1 миллиона жителей довоенного города к моменту освобождения оставалось около 190 тысяч человек.
Следствие и суд не руководствовались эмоциями: нужны были строго задокументированные доказательства совершенных преступлений. Их сбор шел с момента освобождения города вплоть до 15 декабря 1943 года, когда в Харькове открылся первый в истории судебный процесс над немецко-фашистскими преступниками.
На этом первом процессе не было крупных немецких чинов: большинству их них удалось вовремя бежать из Харькова. Перед судом предстали: капитан военной контрразведки Вильгельм Лангхельд, заместитель командира роты СС, унтерштурмфюрер Ганс Риц, сотрудник харьковского гестапо, старший ефрейтор Рейнгард Рецлав и шофер Михаил Буланов.
За время оккупации в Харькове были казнены до 30 тысяч человек. Массовые захоронения жертв были обнаружены следователями благодаря показаниям свидетелей. В Дробицком Яру были казнены не менее 16 000 евреев: женщин, стариков и детей. В декабре 1941 года в районе дороги на Чугуев были расстреляны 900 полураздетых пациентов больниц, среди которых было много детей и стариков. Тысячи человек стали жертвами массовых казней, специально проводимых для устрашения местного населения.
Шофер «душегубки» умерщвлял людей за 90 марок в месяц
Представшая перед судом четверка имела непосредственное отношение к расправам.
Шофер Михаил Буланов водил не просто машину, а так называемый «газенваген». Это было дьявольское изобретение нацистов: передвижная газовая камера. Загружая живых людей, к месту захоронения Буланов привозил уже трупы.
За свою работу водитель получал от гитлеровцев 90 марок в месяц, паек и вещи умерщвленных людей. Среди жертв булановского «газенвагена» было не менее 60 детей, а всего на его совести около 600 загубленных жизней.
Буланов, к слову, показания на процессе давал охотно. Например, вспоминая о расстреле в 1941 году пациентов больниц, среди которых было немало детей и стариков, шофер рассказал, что часть несчастных закопали в землю живьем.
Показания Буланова и результаты судебно-медицинской экспертизы подтверждались рассказами свидетелей. Харьковский процесс, проходивший с 15 по 18 декабря 1943 года, был открытым, и на нем присутствовали представители как советских, так и зарубежных СМИ. Репортеры, побывавшие на процессе, говорили, что показания свидетелей приводили в ужас даже тех, кто многое успел повидать на своем веку.
«Кидали детей в яму, развертев их над головой, как лягушат»
Писатель и журналист Леонид Леонов, представлявший на процессе газету «Известия», в статье «Так это было» описывал показания свидетелей по эпизоду, связанному с массовыми расстрелами, которые проводились в Харькове в январе 1942 года:
«Никто из свидетелей не плачет. Слезы будут после. Это потом, вернувшись в свидетельскую комнату, истерически зарыдает колхозница Осмачко, целый час пролежавшая в братской могиле рядом с трупом своего Володи. Ничего не замечая перед собой, еле слышно докладывает суду медсестра Сокольская, как волокли раненых на расстрел, как бились о порог их головы, как немцы приколачивали одного гвоздями на воротах, и хохотали при этом и вопили при этом „гут“... Вот вернулся на свою скамью свидетель Беспалов. Его поселок расположен всего в ста метрах от большого поля, амфитеатром раскинутого перед окнами домика, где он жил с семьей... Разъяренные немецкие канальи стреляли в упор в обезумевших людей. Они кидали детей в яму, развертев их над головой, как лягушат, и что-то чавкало, наверное, там при их падении. Они зарывались в самую гущу толпы, начинавшей уже редеть...Беспалов опускает глаза (папироса дрожит в его руке): „А некоторые еще забавлялись при этом. Хватали голых, уже полурасстрелянных, за грудь, за сосок, чиркали штыками по телу, волосы выдергивали. Вот тут-то мой сосед и сошел с ума, голый выскочил на мороз и стал рубить вытащенный им шифоньер. Страшно очень было, знаете“».
Представлявший «Красную звезду» Илья Эренбург писал: «Суд происходит в израненном, оскорбленном Харькове. Здесь и камни кричат о преступлениях... Свыше 30 тысяч харьковчан погибли, замученные немцами... Злодеяния подсудимых — не патология трех садистов, не разгул трех выродков. Это выполнение германского плана истребления и порабощения народов».
Герой фронта, сын профессора и посыльный
Четверых подсудимых обвиняли не во всех преступлениях, совершенных в Харькове. У каждого была конкретная вина. О водителе «газенвагена» Буланове мы уже рассказали.
Капитан Вильгельм Лангхельд, отмеченный за заслуги на фронте в ходе зимней кампании 1941-1942 годов, был переведен в тыл и в течение некоторого времени работал в Харьковском лагере советских военнопленных. Свидетели утверждали, что Лангхельд имел садистские наклонности, выражавшиеся в том, что капитан лично участвовал в пытках и расстрелах пленных. На его счету, чего сам Лангхельд не отрицал, было около 100 человеческих жизней.
Ганс Риц, выпускник университета, сын немецкого профессора, своими «подвигами» не бравировал. Он убеждал судей, что происходящее в Харькове ему очень не нравилось, но он вынужден был выполнять приказы непосредственных начальников. Исполнительный немецкий интеллигент умертвил десятки харьковчан.
Старший ефрейтор Рейнгард Рецлав не был похож ни на палача, ни на военного. И действительно, до войны этот мужчина в очках работал в Германии посыльным в газете. На службе в гестапо он занимался в основном бумажной работой, однако, когда не хватало исполнителей, участвовал в пытках и казнях. Было установлено, что бывший посыльный пытками заставил признаться в антигерманской деятельности 25 жителей города, которые впоследствии были казнены. Также Рецлав лично погрузил в «газенваген» не менее 40 человек, а затем участвовал в сожжении трупов.
Кроме Буланова, который обещал искупить преступления кровью, если его отправят на фронт, подсудимые настаивали на том, что они являются лишь исполнителями воли вышестоящего командования.
Кстати, для защиты обвиняемых из Москвы прибыла команда лучших столичных адвокатов. Сами защитники пришли в ужас, когда узнали, что за работа им предстоит, но отказаться шансов у них не было. Советское руководство было крайне заинтересовано в том, чтобы процесс в Харькове прошел с соблюдением всех юридических норм. Другое дело, что шансов у адвокатов почти не было: вина каждого из подсудимых была подтверждена всей палитрой доказательств, поэтому защитникам оставалось только просить суд о снисхождении.
Возмездие
18 декабря 1943 года военный трибунал IV Украинского фронта приговорил всех четверых подсудимых к смертной казни через повешение.
19 декабря 1943 года на Базарной площади Харькова Вильгельм Лангхельд, Ганс Риц, Рейнгард Рецлав и Михаил Буланов были публично повешены в присутствии сорока тысяч человек.
Константин Симонов, также работавший на процессе, в своих записных книжках отмечал, что Буланов, погубивший сотни человек, достойно принять свою участь не смог. К виселице его вели под руки, так как у него подкашивались ноги. «Вздернули, как мешок с дерьмом», — заметил журналист.
Харьковский процесс не только открыл целую серию аналогичных судебных разбирательств, вершиной которых стал трибунал в Нюрнберге. Рассмотрение конкретных преступлений отдельных нацистских изуверов перевело историю гитлеровских злодеяний из категории абстрактного зла в тщательно задокументированные факты.
Факты, с которыми и сегодня могут ознакомиться те, кому хочется порассуждать о тождественности СССР и нацистского Германии, и «невинности» оккупантов.
Нюрнбергский перевод. Благодаря кому мир узнал о преступлениях нацистов? 
«Это был конвейер». Как Бабий Яр стал «урочищем смерти» 
Пепел, кровь и молитва. Репортаж из бывшего концлагеря СС Майданек 
Мёртвые и забытые. Почему в Европе не знают число советских жертв войны? 
