Дашкова — наш президент! Как женщина вывела русскую науку на мировую арену

Скандал вокруг присуждения женщине Нобелевской премии по физике набирает обороты.

Феминистки возмущены не только тем, что Донна Стрикленд всего лишь третья женщина-физик за всю историю Нобелевки. Теперь им кажется, что её заслуги недооценивают и в университете Ватерлоо — она там всего лишь доцент.

Между тем 235 лет назад, 11 октября 1783 г., в Петербурге была открыта Российская академия — центр по изучению русского языка и словесности. Президентом была назначена княгиня Екатерина Дашкова. А теперь внимание! К тому моменту Екатерина Романовна уже 8 месяцев являлась директором другого учебного заведения — Санкт-Петербургской академии наук, имея в подчинении физиков, химиков и математиков. Каждая из этих должностей официально была равна должности министра. Впервые в мировой истории женщина заняла сразу два поста высочайшего калибра. «Отсталая» Россия ещё в XVIII столетии задрала планку по части женского равенства на такую высоту, что куда там нынешним феминисткам.

Комплимент Казановы

Впрочем, шуточки насчёт женщины на государственном посту сыпались всё равно. Известен исторический анекдот. Дескать, Дашкова с десятилетним сыном прошла в Эрмитаж через алтарь домовой церкви, попутно объясняя ребёнку святость этого места. Императрица устроила ей выволочку — женщинам в алтарь входить запрещено. На что получила лукавый ответ: «Дашкова вошла туда как назначенный вами президент Российской академии».

Это именно что анекдот — в 1783 г. сыну Дашковой Павлу исполнилось уже 20 лет, он был адъютантом Потёмкина и первым явился ко двору с известием о покорении Крыма. За первый в отечественной истории «Крым наш!» ему вне очереди присвоили звание полковника.

В реальности пребывание Дашковой в «сугубо мужской должности» вызвало бурю возмущения. Но только за границей. Степенные мужчины из Французской академии наук пришли в негодование и всерьёз опасались «расползания гинекократии», то есть власти женщин, из России по всей Европе. Честнее других, как ни странно, оказался самый знаменитый бабник Джакомо Казанова. После знакомства с «госпожой д’Ашкофф» он заявил: «Учёные мужи сгорают со стыда. Но русским хватило ума признать в ней Минерву». Минервой в римской мифологии называли богиню мудрости.

Однако ушлый и осведомлённый Казанова явно имел в виду кое-что другое: Минерва имела и более узкую специализацию, считаясь вдохновительницей полезных открытий и выгодных изобретений. И в этом плане Дашкова, будучи главой сразу двух академий, может дать фору любому другому директору или президенту этих почтенных заведений. Начала она как абсолютная, но правильная феминистка, поставив вопрос о равной оплате за равный труд. Её предшественник на посту директора академии наук Сергей Домашнев получал 3 тыс. руб. в год. А Екатерине Романовне предложили только 2 тыс. руб. Правда, императрица выдала своей старой подруге ещё и 25 тыс. руб. из личных денег. Но Дашкова добивалась официального признания своих прав. И со многими скандалами, потратив на это целый год, всё же добилась, пустив при этом чисто женскую шпильку в адрес коллег: «Вспомнив о тех, кто занимал эту должность, сознаюсь, что по своим способностям они стоят много ниже меня».

Вторая Екатерина. Как княгиня Дашкова руководила русской наукой Подробнее

Оптимизация и рывок

То, что было потом, ставит её выше не только предшественников, но и многих преемников. «Я очутилась запряжённой в воз, совершенно развалившийся» — так Дашкова описала положение в академии. Дела там были под стать нашим лихим 90-м. И проблемы она решала очень похожими способами. Скажем, затеяла сдавать академические площади в аренду и продала с молотка ветхие академические мундиры. Так что склады в лабораториях и распродажа «научного имущества» имеют давнюю и славную традицию.

Дальше началась оптимизация зарплат и ставок, а также пенсионная реформа в одной отдельно взятой отрасли. Буря негодования одних сотрудников академии была скомпенсирована восторгами других. Например, Дашкова ликвидировала «ненужную» ставку преподавателя музыки с годовым окладом 800 руб., но взамен учредила две ставки — преподавателей английского и итальянского языков с окладами по 400 руб. Помощь семьям умерших академиков она ликвидировала тоже, введя взамен пенсии для престарелых служителей, чей годовой заработок не превышал 300 руб. И всё это при неусыпном личном участии, которое иной раз доходило до смешного. Так, отслеживая строительство нового здания академии на Васильевской линии, она «карабкалась по лесам, и её можно было принять скорее за переодетого женщиной мужчину...» Между прочим, княгине тогда было уже 50 лет — возраст для лазанья по лесам и сейчас не совсем подходящий, а уж тогда и подавно.

Когда недоброжелатели ставили ей на вид, что она не сделала ни одного научного открытия, а значит, не имеет права так уж самодержавно распоряжаться в академии, княгиня, будучи знатоком древности, вспоминала историю греческого полководца Ификрата. У него как-то спросили: «Чем ты хвалишься? Ты кто? Конник, лучник, латник или копейщик?» На что получили ответ: «Отнюдь. Но я умею всеми ими распоряжаться». Княгиня умела. Именно её организаторские способности вывели русскую науку на мировую арену.