Продолжение. Начало в «АиФ. Здоровье» № 50, 2015 г.
Почти гильотина
Хирург того времени для операции мог надеть самый старый и заношенный мундир — всё равно запачкается. Фельдшер, вдевая шёлковую красную нить в иглу, откусывал нитку, смачивал её слюной. В 1850 году в Париже из 550 пациентов после операций умерли 300. Скальпель сравнивали с гильотиной.
В 1871 году в немецких военных лазаретах после ампутации голени умирали все (!) раненые. А вот у французов в это время благодаря исследованиям учёного Пастера и медика Лемера, доказавшим, что карболовая кислота задерживает брожение, и предложившим использовать для лечения ран её 5%-ный водный раствор, почти четверть раненых после такой же операции уже выживали.
Антисептика английского хирурга Листера, использовавшего шпрей — аппарат, который распыляет в операционной 3%-ный раствор карболки, — произвела революцию в хирургии.
Но у него были и непримиримые противники: токсичность карболовой кислоты раздражала кожу больного и руки хирурга. «Целимся в микробов, а попадаем в живые ткани».
Дальнейшее развитие микробиологии показало, что уничтожения микробов можно достигнуть и с помощью высокой температуры и это более надёжно, чем применение химических средств. Между тем успехи микробиологии выдвинули новые принципы: стерилизация инструментов, перевязочного материала, белья, обработка рук хирурга.
Рождение асептики
Высокую температуру кипящей воды и пара стали использовать для уничтожения микробов. В хирургию вошла асептика («а» — приставка отрицания, «septicum» — гниение) — система мероприятий, направленных на предупреждение попадания микроорганизмов в рану, ткани, органы и полости при операциях, перевязках и других лечебных процедурах.
Основоположниками асептики стали немецкий хирург Эрнст Бергманн (1836–1907) и его ученик Курт Шиммельбуш. Они разработали асептические методы, которые пришли на смену антисептике. Бикс Шиммельбуша — коробка для стерилизации — увековечил имя человека, сконструировавшего стерилизатор для кипячения инструментов.
В России жизнь тоже не стояла на месте. А. П. Доброславин, профессор военно-медицинской академии в Санкт-Петербурге, в 1884 году использовал для стерилизации солевую печь, где солевой раствор кипел при температуре 108 градусов. Россиянин Л. Л. Гейденрейх в том же 1884 году впервые в мире доказал, что наиболее совершенна стерилизация паром под повышенным давлением, и предложил автоклав.
Больные, успешно прооперированные в асептических условиях, были продемонстрированы на Х международном конгрессе в Берлине в 1890 году. И там же официально был принят основной постулат асептики: всё, что соприкасается с раной, должно быть стерильно.
Усы хирурга
Павел Петрович Пелехин, стажируясь в Европе, ознакомился с трудами Листера и стал автором первой в России статьи на эту тему. Он оказался, можно сказать, самым пробивным автором — прежде такие статьи отклонялись редакторами медицинских изданий. Реакция на методы Листера вообще была разной. Иван Иванович Бурцев, работавший в Оренбургском госпитале, например, стал первым хирургом в России, опубликовавшим результаты собственного применения антисептического метода: он сделал весьма осторожные, но схожие с Листером выводы. Некоторые над микробами посмеивались: «Попужаем зверей!» — говорил один известный хирург, заходя в операционную.
Но Пелехин был таким пылким сторонником «листерирования», что даже сбрил усы, бороду и... брови! Всё ради антисептики. (Пойдя дальше Гиппократа, который предлагал врачевателям лишь коротко стричь ногти.) В то же время в операционной у Пелехина пили чай, курили и даже исследовали анализы. Американец Фолькман вообще в 1887 году утверждал: «Вооружённый антисептическим методом, я готов делать операцию в железнодорожной уборной». (В Америке в то время кое-где к ранам ещё продолжали прикладывать пшеничные отруби и землю.)
Между тем стерильный материал требовал специальных условий хранения и чистоты окружающей среды. И постепенно стала формироваться структура современных операционных и перевязочных. Прообраз их создали российские хирурги М. С. Субботин и Л. Л. Левшин.
Сила единства
Результаты асептики были столь впечатляющими, что хирурги стали отказываться от методов Листера: погибали не столько микробы, сколько живые ткани. Из операционных удалён был шпрей. Одно время использование антисептических методов вообще стали считать излишним. Их сочли не соответствующими современному уровню знаний.
Но это оказалось заблуждением, и оно было преодолено. Ведь высокую температуру, ставшую основным методом асептики, нельзя использовать для живых тканей и лечения ран. А со временем благодаря успехам химии для лечения инфекционных процессов был предложен ряд новых антисептических средств, значительно менее токсичных, чем карболовая кислота. Подобные же вещества стали использовать и для обработки инструментов, одежды, окружающих предметов.
Асептика переплелась с антисептикой. Сейчас без их единства невозможно представить медицину. В современной асептике и антисептике — термические способы стерилизации, ультразвук, ультрафиолетовые и рентгеновские лучи, лазер, антисептики и антибиотики нескольких поколений.
Известный хирург Теодор Бильрот, прежде критиковавший Листера, уже в 1891 году сказал: «Теперь чистыми руками и чистой совестью малоопытный хирург может помочь больному больше, чем самый знаменитый профессор хирургии». Благодаря введению асептики и антисептики послеоперационная летальность с 25% меньше чем за три десятилетия, к 1895 году, снизилась до 2%.
Такие результаты со временем убедили и тех, кто не верил «в микробов». В том числе, наверное, и того профессора, который говорил своим студентам на лекции: «Не смешно ли, что такой крупный человек, как Склифосовский, боится таких мелких тварей, как бактерии, которых он не видит?»
