465 лет назад, 2 июля 1556 года, состоялось событие, которое имело грандиозные исторические последствия. В результате сравнительно бескровных походов к владениям русского царя было присоединено Астраханское ханство.
Допрашиваемый московской милицией царь Иван Грозный из кинокомедии Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию» заявляет: «Казань брал, Астрахань брал…» В принципе, он не лукавит. С чисто формальной точки зрения Астрахань действительно брали с боем. Но фактически ханство упало в руки царя как перезревший плод. Во всяком случае, если сравнивать с Казанью. В дельте Волги не было ни многодневных осад, ни подрыва крепостных стен, да и сам Иван Васильевич не почтил своим присутствием Астраханский поход. Всё решалось на уровне воевод, которые со своей миссией справились просто отлично: наступление русских был настолько стремительным, что ханские воины не успели даже запереться в крепости и наладить хоть какую-то оборону. Когда казачий отряд Ляпуна Филимонова числом всего лишь в 500 человек подошёл к городу, хан попросту бежал. Войско, оставшееся без руководства, было деморализовано, и русские вошли в Астрахань практически без единого выстрела.
Словом, не те это воинские подвиги, чтобы о них слагать песни. Нет здесь ни пафоса преодоления, ни чудес героизма и жертвенности. Возможно, именно по этой причине взятие Астрахани в народном сознании и памяти значительно уступает взятию Казани. И, соответственно, воспринимается как что-то не особо важное. Несущественное.
Между тем и сам царь, и его преемники отлично понимали важность ликвидации Астраханского ханства. В том же 1556 году в Полном титуле русского царя появляется формула «Царь Астраханский». И она не исчезает в титуловании русских государей до самого 1917 года.
Важность Астрахани царь понимал и до непосредственного начала военных действий. Скажем, в случае с Казанью поход русских был, по понятиям тогдашнего международного права, вполне оправдан. Постоянные набеги казанцев и увод в плен, для торговли, десятков и сотен тысяч русских людей считались более чем достойным поводом для боевых действий.
Однако Астрахань вела себя тихо и на русские земли не покушалась. И потому идеологи Ивана Грозного разработали интересную концепцию, которая должна была оправдать в глазах международного сообщества нападение Русского царства на Астрахань.
В ход пошла история. На свет божий были извлечены летописи, согласно которым Тмутараканское княжество некогда было неотъемлемой частью Руси, а, значит, русский царь не нападает, а просто возвращает своё: «И вспомнил царь и великий князь древнее свое отечество, как его предок великий, князь Владимир, разделяя области на части детям своим, ту Азторохань, что тогда именовалась Тмуторокань, дал сыну своему Мстиславу…»
Всё прекрасно, и с правом Руси на свои древние владения спорить смысла не было. Фокус, однако, в том, что Тмутаракань находилась на Таманском полуострове. От Астрахани, что находится на берегу Каспийского моря, её отделяет почти 900 км. Этот прокол сейчас очевиден всем. Трудно предположить, чего здесь было больше: явного географического невежества или прямой подтасовки фактов. В любом случае формальный повод для войны был найден, и он, в общем, соответствовал мировой практике. Важным было не просто завоевать ханство, но и продемонстрировать легитимность претензий на эти земли.
И, наконец, о том, какое именно место займёт Астрахань в перспективе, красноречиво говорит тот факт, что Грозный направил на постройку новой крепости не кого-нибудь, а лучшего своего инженера-фортификатора, или, как тогда говорили, «розмысла и городельца», Ивана Выродкова, прославившегося при взятии Казани. Причём этот инженер курирует строительство новых астраханских укреплений с 1557 по 1560 г. А в 1558 году, как известно, началась Ливонская война, на которой умения Выродкова были бы очень даже кстати. Но нет. «Розмысл» строит крепость в устье Волги и, пока не заканчивает свою работу, Астрахань не покидает. Это сейчас важнее.
По той причине, что впервые за всю историю Волга целиком — от истока до устья — теперь стала протекать по территории одного государства, что зафиксировано в памяти народной песней «Из-за острова на стрежень»: «Волга-Волга, мать родная, Волга — русская река…»
Русское государство получило уникальную возможность контролировать значительную часть торговли Европы со странами Азии. Именно волжский транзит через Русское царство становится самым быстрым и безопасным торговым путём. Кругосветные путешествия — это, конечно, хорошо, но очень долго. Вокруг Африки немножко быстрее, но тоже масса проблем. Через Средиземное море вроде как совсем быстро, но никак не получается, потому что свободный проход купцов перекрыла воинственная Османская империя, где спят и видят, как бы подмять под себя не только восток Средиземного моря и Балканы, но и всю Европу.
С русскими же можно договориться. Конечно, не всегда. Право использовать волжский путь в Персию быстро становится отменным политическим козырем в руках русских царей. При этом не забывают и о собственной выгоде…
Когда-то Киевская Русь возникла на карте мира как государство, контролирующее и эксплуатирующее одну из важнейших торговых артерий: Путь из варяг в греки. Как только единая сильная власть утвердилась на всём его протяжении, развитие Руси понеслось невиданными темпами, а Киев по своему богатству и влиянию бросал вызов Константинополю — Второму Риму.
В середине XVI столетия наши предки завоевали себе второй шанс. Эксплуатация волжского пути, сосредоточенная в одних руках, стала мощным фактором развития Русского царства. А наличие русской крепости на Каспии стало не менее мощным геополитическим фактором. Именно тогда кабардинский князь Темрюк отдаёт свою дочь в жёны русскому царю, а на Тереке появляются первые казачьи укреплённые города.
И тогда же, буквально год спустя после ликвидации Астраханского ханства, Русское царство делает серьёзную заявку на окончательную победу в регионе и на дальние, совсем уже головокружительные перспективы. В 1557 году свою зависимость от России признала Ногайская орда. В том же году в состав Русского царства без боя была включена территория Башкирии. Создавался тот самый плацдарм, с которого стартовало Русское царство, преображаясь в империю, шагнувшую даже за пределы Тихого океана…
