«Смеринш»? «Смернеш»?
В первоначальных проектах будущая военная контрразведка носила название то ли «Смеринш» («Смерть иностранным шпионам»), то ли «Смернеш» («Смерть немецким шпионам»). Точку в споре о названии поставил лично Сталин, потребовавший смерти для всех шпионов. Так родилось короткое, как выстрел, и многим памятное слово «Смерш». Неслучайно со «Смершем», расформированным в 1946 г., Джеймс Бонд продолжал воевать аж до середины 60-х!
Даже после реорганизации советская военная контрразведка оставалась «государством в государстве». Старший оперуполномоченный полка подчинялся не командиру полка, а начальнику «Смерш» дивизии. Начальник главного управления контрразведки Абакумов, будучи заместителем наркома обороны, подчинялся только Верховному. В стрелковом полку было 3 контрразведчика. В дивизии по штату полагалось иметь 21 человека, включая начальника и заместителя, шифровальщика, следователей и коменданта, плюс взвод охраны. В армии было примерно 400 сотрудников «Смерш». Ещё была агентура - по человеку на отделение (т. е. 30 «стукачей» на батальон).
Как попасть в шпионы
Вопреки противошпионскому названию основным объектом работы «Смерша» был не столько внешний враг, сколько внутренний. Если верить ветеранам контрразведки, советский солдат, особенно в начале войны, только о том и думал, как бы сдаться в плен, дезертировать или что-нибудь себе отстрелить.
По собственным данным контрразведчиков, только за первые 2 года войны одних немецких агентов-парашютистов было арестовано и убито 576. За 5 последних недель осени 1944 г. армейская контрразведка арестовала 776 агентов, в январе - феврале 1945 года - ещё 1326! Уже после окончания войны в Курляндии провели войсковую операцию, обезвредив 1277 немецких шпионов... По разным оценкам, за годы войны ОСО и «Смерш» поймали от 30 до 60 тыс. вражеских агентов, то есть примерно 3-6 шпионских дивизий!
Были ли приписки в контрразведке? Да, были. По воспоминаниям фронтовиков, в шпионы можно было угодить за «пораженческие настроения» - например, похвальное слово о качестве немецкой техники.
Или «антисоветскую агитацию» - чтение вслух письма из дома о голоде в тылу. Впрочем, приписок в «Смерше» было не больше, чем в любой советской организации.
На протяжении всей войны военные контрразведчики вели радиоигры с германской разведкой. Передавая «дезу», они оказывали существенную помощь армейскому командованию в подготовке стратегических операций. Во многом благодаря этому немцы зимой 1944–1945 гг. так и не смогли вскрыть замысел советского наступления в Восточной Пруссии.
Блестяще проведённая контрразведкой радиоигра «Арийцы» сорвала подготовку в Калмыкии восстания местного населения. О степени дезинформированности немецкой разведки говорит хотя бы тот факт, что самолёты с немецкими диверсантами сели в калмыцкой степи после того, как калмыки по приказу Сталина были выселены в Сибирь.
«В своих не стрелял»
Леонид Иванов, генерал-майор в отставке:
- Я начал войну 22 июня 1941-го в должности оперуполномоченного особого отдела НКВД стрелкового батальона и закончил 8 мая 1945-го в Берлине в звании майора военной контрразведки «Смерш». Моих коллег часто упрекают в том, что мы расстреляли слишком много своих. О других не скажу, но у меня был только один такой случай, да и то... Дело было в мае 1942 года на Керченском полуострове, когда немцы прижали нас к морю. Десятки тысяч солдат сгрудились на крошечном пятачке. Кто стреляется, кто петлицы срывает, кто партбилет в землю закапывает. Возле берега столько трупов, что они даже плавают в вертикальном положении, стоя. Кораблей для эвакуации не хватает, поэтому на борт берут только раненых. Вижу - четыре здоровяка несут носилки, на них - полковник-грузин. Но бинты на нём какие-то уж больно свежие и без следов крови. Это мне показалось подозрительным, приказал разбинтовать полковника. Сняли повязки - никаких ран нет. Все кричат: «Расстрелять мерзавца!» И тут на моих глазах полковник в секунду поседел! Я думал, такое только в книжках бывает. Ну и что я должен делать? Взял его за грудки, поставил у самого края пирса, ТТ из кобуры достал и говорю: «Я сейчас выстрелю. Мимо. Ты падай, как будто убитый». Выстрелил. Он упал в море. Не знаю, что с ним потом стало...»
«Особняки» против «эсэсовцев»
Александр Лебединцев, полковник в отставке:
- Во время войны я провёл на передовой два с лишним года, прошёл путь от командира взвода пешей разведки до начальника штаба стрелкового полка. Готов свидетельствовать: сотрудники особых отделов («особняки», или «особисты», как их именовали фронтовики), а позднее «смершевцы» всегда стояли у нас за спиной. В их служебной отчётности самострельщиков-членовредителей было принято именовать аббревиатурой «СС», дезертиров - буквой «Д», шпионы проходили под индексом «Ш». Шпионов немецких было маловато, так что многие «особняки» за всю войну так ни одного и не поймали. Зато всех прочих, увы, было хоть отбавляй, и больше всего - «эсэсовцев». Перед каждым наступлением в полковой перевязочный пункт всегда назначался один из оперативников, который должен был осматривать ранения в конечности - выстрел в упор всегда оставляет пороховой нагар. Только после его заключения медикам разрешалось обеззараживать раны и накладывать повязки. Все об этом знали, поэтому самострельщики обычно прятались в кустах и ждали, когда особист уйдёт ужинать. Тогда все они сбегались на перевязочный пункт, крича, что дома у них осталась куча детей, и умоляя дать направление в медсанбат. Но и «особисты» про эту хитрость знали и грозились всех врачей отправить в штрафбат за сокрытие преступлений».
