Первые раунды (пока не спохватились) с заметным отрывом от остальных вывели в лидеры Сталина. И начальству стало стыдно за собственный народ. Особенно перед заграницей. Ведь там имя Сталина фигурирует не в самом престижном списке кровавых диктаторов. «Отца всех народов», «друга детей» и «генералиссимуса» стали срочно задвигать на второй план. Дескать, не так считали. А настоящей гордостью нации, конечно же, являются Невский, Пушкин. Ну, там ещё Достоевский…
Задурили
Народу настолько задурили мозги реальными и выдуманными героями, что у того голова пошла кругом. В одной из церквей под Петербургом сбитый с толку батюшка выставил для поклонения икону с изображением Сталина. Тем временем священники-сталинисты (оказывается, есть и такие) распространяют в народе молву о том, что Сталин был не богоборцем, разрушившим храм Христа Спасителя в Москве, а тайным верующим. Группа петербургских коммунистов уже обратилась к Патриарху с предложением канонизировать Сталина. В одной из питерских типографий размещён заказ на 10 тыс. картонных иконок с изображением святого Иосифа Виссарионовича.
Казалось бы, смешно, нелепо. А между тем имя Сталина и его политическое наследие вольно или невольно оказались в самом центре общественных споров. В них вовлечены и депутаты, и члены Общественной палаты, и даже лидеры партий. На днях глава КПРФ Г. Зюганов явил миру новый опус с апологетикой Сталина, представляя его национальную политику как образец для подражания.
А ведь ещё совсем недавно думалось, что с наследием «святого Иосифа» всё ясно: известно число жертв, цена раскулачивания, индустриализации, политических чисток, сталинской внешней политики, приведшей страну к изоляции. Казалось, что это - тема для академической дискуссии историков. Почему же спор о сталинском наследии вдруг выплыл на поверхность широкой дискуссии, всколыхнул массу рядовых граждан, большинство из которых родились уже после смерти вождя?
Из-под глыб
Керосинчика в дискуссию, похоже, подлил финансовый кризис и связанные с ним страхи. Народ стал примеривать кризисную ситуацию на себя, на свои житейские проблемы. Не отберут ли деньги, не исчезнет ли еда, будет ли работа? На фоне кризиса острее зазвучали и другие вопросы: настолько ли стабильна ситуация в стране, как убеждали политики? Что стоит, например, за неожиданной директивой руководства «Единой России» - «вести мониторинг социально-экономической ситуации в регионах страны» и обсужать его результаты с «руководителями органов внутренних дел и прокуратуры»? Чего испугались? Почему, если в стране всё в порядке, так срочно потребовалось вносить поправки в Конституцию, которую ещё вчера называли незыблемой?
На фоне последних событий заметно «обострилась» почта «Аргументов и фактов». Те, кто прежде журил власть, указывая «на отдельные недостатки», стал крыть по полной, не стесняясь в выражениях. В письмах громко и неприкрыто зазвучали заглохшие было голоса тех, кто мечтает о «сильной руке», о «наведении порядка». «Скоро 100-летие Октябрьской революции, - пишет один из авторов. - В 2017 году снова грянет народный гнев. Вернётся великий Сталин, и тогда…» Далее следует набор угроз в адрес либералов, буржуев, торгашей, продажных депутатов… ну и сами понимаете кого. И обратные адреса указываются со значением: «ул. Партизанская», «ул. Народного Ополчения», «жители села Неурожайное», «владельцы сохи и лопаты».
Кто виноват?
Конечно, проще всего обвинить кого-то за то, что была спровоцирована, казалось бы, ненужная дискуссия. Но причины обострения, похоже, глубже. И искать их нужно в идеологической политике последнего десятилетия. Политики так и не смогли (или не захотели) внушить населению: институты гражданского общества важнее, чем вертикаль власти. Демократия и гражданские свободы эффективней, чем рычаги и кнут вождизма. Прививка от сталинизма оказалась малоэффективной, а иммунитет от тоталитаризма и вождизма - слабым.
Незавершённость десталинизации, отсутствие чётких оценок судебного и бюрократического произвола до сих пор не дают возможности выстроить по европейским стандартам судопроизводство, изменить облик системы исполнения наказаний, адаптировать к новым условиям прокуратуру, армию и милицию. Не слишком далеко ушли от сталинских времён и представления о правах человека. Попытки сталинистов затушевать и оправдать репрессии и ущемление гражданских свобод «целесообразностью», потребностями «большого скачка» не вызывают критики ни со стороны власти, ни со стороны «правящей партии».
Сталинские и ленинские оценки европейской политической системы, нетерпимость к оппозиции, к критике, ограничения свободы СМИ сегодня кому-то кажутся вполне нормальными. Но эти «кто-то» забывают, что эти принципы серьёзно затрудняют строительство гражданского общества, а де-факто ведут к возрождению однопартийной системы.
* * *
Кризис затронул не только «живот», но и политические нервы населения. Недавнее благодушие в отношении властей сменяется более критическим настроем. Президент Д. Медведев и премьер В. Путин ещё не теряют популярности. Но судя по барометру социологов, стрелка доверия к правительству входит в зону турбулентности. Да и аналитики предупреждают: рост популярности Сталина отражает не столько любовь к давно умершему диктатору, сколько нарастание протестных настроений. Политики успокаивают: «Страна выйдет из кризиса более сильной». Хотелось бы надеяться, что под понятием «более сильной» имеется в виду не появление очередного «тов. Сталина», а усиление демократии и гражданского общества.
