В результате романов наших солдат с жительницами советской зоны оккупации Германии в 1946–1955 гг. на свет появилось от 10 до 40 тысяч мальчиков и девочек. Спустя множество лет они усиленно пытаются найти своих отцов.
Родившаяся в апреле 1947 г. в городе Гросхеннерсдорф Биргрит Михлер ищет своего папу достаточно давно. Увы, тщетно. «Я знаю только имя и фамилию — это всё, — грустно говорит она. — Его звали Василий Комиссаров. Помню, начав поиски, я поразилась: боже, сколько у вас живёт Комиссаровых! Моя 26-летняя мать очень его любила... Отец был существенно старше её — он не скрывал, что у него есть другая семья и дети в Белоруссии. Только в 13 лет я узнала от мамы о своём происхождении. Моя бабушка говорила мне: «Удивительно, как такое случается в жизни. Русские были нашими врагами, оба моих сына погибли на Восточном фронте. А затем моя дочь полюбила русского офицера, моя внучка теперь русская. И я тебя обожаю!»
По самым минимальным подсчётам специалистов, в 1946–1955 гг. в восточной части Германии родилось 10 тысяч детей, чьими отцами были советские солдаты. «Если брать среднюю цифру, думаю, это 30–40 тысяч младенцев, — полагает Винфрид Бехлау, тоже являющийся сыном красноармейца. — К сожалению, у тех историй нет счастливого конца: как правило, отцов перевели служить либо в другую страну Европы, либо вернули в СССР. Их немецкие подруги устали ждать и устроили свою личную жизнь. А вот дети... Им безумно хочется увидеть своих пап. Но зачастую у многих не осталось даже фотографии».
«Я была гадким утёнком»
Любовные романы красноармейцев и девушек из поверженного Третьего рейха особенно удивляют, если учесть безумную пропаганду доктора Геббельса: государственные СМИ нацистов называли русских «недочеловеками», «полуживотными», готовыми живьём сожрать любого немца. «Мама не скрывала: в 1945-м все откровенно боялись: придут большевики и устроят бойню, — рассказывает Александра Рюкерт. — Она из судетских немцев, ей (как и остальным жителям Судет) пришлось бежать из Чехословакии. В качестве беженки моя мать попала в городок Вурцен вблизи Лейпцига, жила в доме приютившей её семьи. Мама (её звали Гудрун) без памяти влюбилась в советского майора, ей в то время исполнилось всего двадцать. Забавно: она делила комнату с подругой, и у той тоже вскоре появился русский возлюбленный. Я узнала о своём происхождении в 8 лет — тётка случайно проговорилась. После смерти мамы, разбирая её документы, мы наткнулись на письмо к моему деду. Оказалось, мать забеременела от своего русского поклонника, родила меня... Отца как военнослужащего, вероятно, вернули обратно в Советский Союз. Гудрун честно ждала два года хотя бы весточки, но было лишь молчание. Мама серьёзно обиделась и вышла замуж за шахтёра из Вурцена. Мой отчим ревновал к папе, приказал уничтожить его письма и почти все фотографии. Но позже мне удалось установить имя того, благодаря кому я появилась на свет, — Крутилин Владимир Александрович. Я очень переживала, что не могу общаться со своим отцом: увы, мама всегда уклонялась от любых вопросов о нём и не поддерживала моё желание его найти. В детстве я ощущала себя гадким утёнком.
Из письма Гудрун, матери Александры, своему отцу: «Владимир — высокий блондин, интеллигентный, немного меланхоличный, очень обязательный и гордый. Папочка, я почувствовала, как сильно люблю этого большого парня с бездонными голубыми глазами. Я забыла о дне вчерашнем и не думала, что будет завтра, — Владимир стал для меня всем, и свою жизнь я без него не представляю. Но нашей любви не суждено было остаться слишком беззаботной: я уже носила ребёнка под сердцем. После того как я поделилась с Владимиром своей тревогой, его глаза засветились, и он признался мне: исполняется самое заветное желание — иметь от меня ребёнка, и нет больше страха, что я оставлю его. Папа, моя судьба решена, пути назад нет. Сейчас я довольна и счастлива, ничего не желаю больше — лишь бы мы могли как можно скорее пожениться. Наш ребёнок очень радует нас. Mаленькая Александра всех покорила, она по внешности вылитый Владимир: cветловолосая, голубоглазая, стройная, губы и нос от него».
«Перевёз плюшевый диван»
Родившаяся 22 июля 1946 г. в восточногерманском городке Йессен Рената Хан в возрасте 52 лет внезапно узнала от родственников: её настоящий отец — офицер советского НКВД Аким Суханов, родом с Украины. «История любви моих папы и мамы началась с трагедии. Когда в город Ландсберг (сейчас это Польша) вошли советские войска, на квартире у деда при обыске нашли форму СС: двое его сыновей воевали на Восточном фронте. Красноармейцы не стали с ним разбираться — сразу застрелили. Советская комендатура начала расследование этого поступка, мой отец взял бабушку под защиту и предложил перевезти её имущество в другое место: переправил в Йессен автомобилем плюшевый диван, посуду, другие вещи. Бабушка послала письмо своей 35-летней дочери Гертруде в Берлин, она приехала к ней и познакомилась с Акимом: отец отлично говорил по-немецки. Так завязались их отношения, они начали встречаться. Что послужило причиной расставания? Я не знаю. Скорее всего, история типичная — товарища Суханова отправили назад в СССР. Муж моей матери вернулся из плена, меня записали как его родную дочь. Лишь один раз мой старший брат выругался, в ссоре назвав меня „бастардом“, но родственники тут же велели ему замолчать». После распада СССР Рената приезжала в Одессу и Киев. Но так и не нашла своих братьев или сестёр.
«Я ребёнок врага»
У Винфрида Бехлау, пожалуй, самый печальный случай. Его 30-летняя мать с двумя дочерьми жила в маленькой деревне внутри Восточной Пруссии, её муж был отправлен на фронт в СССР и там умер в госпитале от воспаления лёгких. В июле 1945 г. возле её дома остановился патруль на мотоцикле, один из солдат зашёл в здание и изнасиловал женщину. «Почему моя мать не пожаловалась оккупационным властям? — переспрашивает Винфрид. — Да было бессмысленно. Ехать за много километров в Кёнигсберг в советскую комендатуру — неясно, на каком транспорте... Да и что там сказать? Она была в шоке, не запомнила ни звание, ни внешность. Возможно, это был военный из Средней Азии — видите, у меня немножко узкие глаза. Мама дважды пыталась сделать аборт, но неудачно. После моего рождения она уехала вместе со всеми детьми на запад Германии». По мнению Винфрида, изнасилования случаются на любой войне. «Ужасно. Но нельзя сказать, что это делали только русские. Подобные вещи творили и американцы, и англичане. Что говорить, если совсем недавно в Косово иностранные солдаты насиловали женщин». Мать сообщила Винфриду правду о его отце, едва мальчику исполнилось 13 лет. «Меня призвали в армию ФРГ, и я спросил: мне можно служить? Ведь я ребёнок врага. Нет, моё отношение к России было нормальным, но русские тогда считались на Западе врагами». Уже выйдя на пенсию, Винфрид основал организацию «Цветы чертополоха» — группу потомков красноармейцев, пытающихся найти своих родственников в бывшем Союзе.
«Считаю себя русской»
Как им жилось в детстве? По-разному. Биргрит Михлер обрадовалась, узнав, что в её жилах течёт «кровь Советского Союза». «Для меня это была дополнительная мотивация учить русский язык, моя мама как раз работала учительницей русского, и первые слова я узнала от неё — как, например, „здравствуйте“. Я не скрывала своего происхождения — напротив, гордилась, что я отныне особенная. У половины детей в школе вообще не было отцов — а у меня есть, да ещё какой!» Рената Хан вспоминает и другие вещи: «В ГДР относились к русским дружелюбно. Но о том, что у тебя ребёнок от советского солдата, даже в Восточной Германии предпочитали молчать: подобная тема была под негласным запретом. Тем не менее я с удовольствием занималась изучением языка своего отца, а учитель русского (улыбается) стал моей первой школьной любовью... Он был такой красавчик!» Александра Рюкерт аналогично отмечает: факт рождения немками десятков тысяч детей от советских солдат в ГДР широко не обсуждался. «Русские в Восточной Германии не считались „плохими парнями“, как на Западе, — вспоминает она. — Но на бытовом уровне подобные связи не поощрялись — вопрос моего рождения не затрагивали ни в семье, ни среди друзей. Да и военным из СССР было запрещено заводить романы с местными девушками». Александра легко произносит фразы на «великом и могучем». «Я считаю себя скорее русской, чем немкой», — улыбается она. Винфрид Бехлау говорит, что он всегда обожал русские песни. «Очень нравятся мелодия, слова, хоть я и не понимаю. В 14 лет зачитывался Достоевским. Полностью русский характер я осознал в 1985 г., поехав из Москвы на поезде в Пекин. Горбачёв тогда запретил спиртные напитки, но у одного пассажира в купе нашлась канистра с алкоголем. Доехали мы вполне весело».
«Красные» кормили немцев
Я спрашиваю «русских детей»: как после Победы советские солдаты относились к населению сокрушённой Германии? Что объясняли им о том времени их матери? Ведь если почитать прессу Запада последних лет, там без конца идут публикации, якобы Красная армия на территории бывшего рейха только тем и занималась, что грабила, насиловала, сажала за колючую проволоку и убивала. «Очень хорошо относились!» — не сговариваясь, хором утверждают все мои собеседники. И наперебой передают рассказы матерей и бабушек, как красноармейцы разливали голодным немцам горячий суп из полевых кухонь, помогали по хозяйству, охотно играли с детьми. «Даже в ФРГ про русских солдат говорили: они хорошие и честные, — кивает Винфрид Бехлау. — Вот только, дескать, правительство у них плохое — ну, Сталин же, сами понимаете».
Большинство «русских детей» впоследствии побывало в бывшем Советском Союзе, разыскивая своих отцов. «В 1974 г. я приехала в Москву, — улыбается Александра Рюкерт. — И меня поразило русское тепло и гостеприимство». Ей вторит Рената Хан: «Я посетила Киев и Одессу... Это особенное ощущение: идти по улицам, с которыми тебя связывают твои корни, дышать воздухом родины твоего папы... Благодаря невероятным людям, встреченным мною в пути, я влюбилась в славянскую культуру. О, забыла сказать! Видите мою собаку? Её зовут Борис. Представляете, пёс тоже „русский“ — я взяла его в приюте, и на ошейнике были буквы кириллицы». «Мне интересна Россия, — замечает Винфрид Бехлау. — И я сказал бы сейчас своему отцу: „У меня нет на тебя зла, я люблю тебя“. Кстати, я живу в Бремене — у нас 9 мая объявили „днём освобождения“. Приятно». «Если я не увижу моего отца живым, мне хочется хотя бы постоять у его могилы и обнять своих братьев или сестёр, — вздыхает Биргрит Михлер. — Это очень важно для меня».
P. S. Если у наших читателей есть сведения, способные помочь в поиске отцов дочерям советских солдат Биргрит Михлер, Александре Рюкерт и Ренате Хан, пожалуйста, свяжитесь с автором этой статьи. Давайте вместе сделаем хорошее дело!
