18 апреля человечество отметило Всемирный день охраны памятников. Однако председатель Ассоциации реставраторов России Савва Ямщиков проанализировал ситуацию, сложившуюся в Москве, Санкт-Петербурге и, что особенно опасно - во многих провинциальных городах, и пришёл к неутешительному выводу: впору уже сами эти города защищать от бронзовых монстров, заполонивших улицы и площади.
Меняем церкви на жильё?
Начну с памятников архитектуры, которые действительно нуждаются в защите. Я - коренной москвич, почти все улицы города исходил пешком. Именно поэтому могу утверждать: когда-то у Москвы было своё лицо. Сегодня оно стирается под напором новостроек. Чиновники, подписывающие разрешения на слом, кивают на историю - мол, в середине ХIХ века префект Парижа барон Османн сломал столицу Франции, не считаясь с мнением парижан. В оправдание Османна скажу, что сломал он прежде всего рушащийся Париж. Но самое главное - во имя чего он это делал? Османн построил тот самый Париж, который вызывает восхищение у всего мира вот уже почти 200 лет.
Во имя чего ломается Москва? Во имя офисных центров, универмагов, элитного жилья. Историк архитектуры господин Глазычев ещё несколько лет назад озвучил некую идею. Зачем Москве 100 церквей XVII века? Достаточно оставить одну, наиболее выразительную, а остальные сломать и строить на их месте жильё. Зачем нам 200 дворянских усадеб? Хватит и трёх самых типичных, а вместо остальных возвести опять-таки жильё. Я понимаю: столица должна развиваться. Но кому будет нужна Москва, если от её исторического центра ничего не останется? На что мы будем любоваться? На кубы, «огурцы» и «арбузы», которые сейчас возводятся в Сити?
У нас уже сломано столько, что покойному директору Государственного института искусствознания Алексею Комечу хватило на три тома «Судьба культурного наследия России в ХХ веке» - Чёрный (уничтоженные памятники), Красный (то, что можем потерять в ближайшее время) и Белый (приобретения). Три огромных «кирпича»! И они ещё будут пополняться - ведь в одном только Санкт-Петербурге сейчас ломают дома XIX века, которые строили, к примеру, братья Бенуа, под угрозой - знаменитый дом Мурузи, где жил Бродский. На их месте построят новые. Но кто это сделает? Разве в современном градостроительстве у нас есть архитекторы уровня Бенуа? Нет!
Церетели обскакал Вучетича
Параллельно с ломкой старой архитектуры идёт бесконтрольное насаждение памятников.
Вот восстановили храм Христа Спасителя - дело хорошее. Но зачем восстановленный храм нужно было тут же загораживать чучелом Петра? Ведь Тон, задумывая храм Христа Спасителя, просчитал всё, в том числе и панорамный вид: предполагалось, что с точки обзора с Воробьёвых гор взгляд наблюдателя, проходя через храм Христа Спасителя, ложится на Кремль. Сейчас же живописный вид и на храм, и на Кремль закрыл церетелиевский Пётр.
И лепит Церетели памятник за памятником, расползаются они по всей стране. Мы всё ругаем застойные времена. А я вам напомню историю скульптора Вучетича. Это была величина - не чета Церетели! Но он поставил всего три памятника - Дзержинскому в Москве, Воину-освободителю в берлинском Трептов-парке и монумент на Мамаевом кургане. Всё! А мог сооружать по памятнику в день, по всему СССР - он был хозяин Академии художеств, к его услугам был комбинат по литью бронзы.
Не отстаёт от Церетели и господин Бурганов - теперь дивные приарбатские улочки «унавожены» его творениями. Раньше, проходя по Сивцеву Вражку, ты вспоминал «Доктора Живаго» Пастернака, а теперь всё впечатление забивают бургановские кони, Турандот, Натали Гончарова, позолоченный Бунин. Да Бунин, всю жизнь чуравшийся показного величия, убил бы его за такой памятник!
Московским старожилам удалось отстоять Патриаршие пруды, не пустив туда бесовский Примус архитектора Рукавишникова. Но увековечить Достоевского он всё-таки успел. В Москве уже стоит потрясающий памятник Достоевскому работы Меркурова. Зачем у Ленинской библиотеки сажать ещё одного Фёдора Михайловича? Но самое ужасное рукавишниковское творение - Шолохов на Гоголевском бульваре. Я не против Шолохова как писателя, но почему увековечивать его память непременно должна фигура человека в телогрейке, с папиросой, сидящего в лодке? И почему рядом с ней должно быть 20 отрубленных лошадиных голов? И всё это расползшееся на полбульвара - на фоне уникальнейшего классического особняка 1831 года! Кто-то из чиновников мне возразил: «Вам, Савва Васильевич, это не по вкусу, а народу, может, нравится!» Если бы народу это нравилось, он не окрестил бы того же Шолохова «скотобойней», рукавишниковского Достоевского - композицией «На приёме у проктолога», а Пушкина и Натали в ротонде возле церкви Большого Вознесения - «тараканами в банке».
А художники находят всё новые объекты - плавленый сырок, дворник, Чижик-Пыжик, заяц, который перебежал дорогу Пушкину, гоголевский Нос… Господа хорошие! Пожалейте наши города! От них, от вековой нашей архитектуры, ведь почти ничего не осталось!
