Дмитрий Губин, телеведущий, публицист:
- Если сравнивать Россию с Европой, то мы от Европы отставали всегда, и я порой даже думаю, что навсегда. Вот мы строим Сколково, эту «русскую Силиконовую долину» - но попробуйте назвать хотя бы пяток наших ВУЗов, чьи бы дипломы ценились в Европе. Они не ценятся, потому что наша высшая школа готовит не специалистов, а выпускников, которых потом надо либо учить, либо переучивать. Или вот мы будем строить в Сочи трассу для «Формулы-1», но при этом в стране нет нормальных дорог. Вообще нет! Россия, пожалуй, единственная страна, где на асфальте встречаешь знак «Осторожно, колейность!» И при этом у нас первых лиц сопровождают такие кортежи, какие не снились набобам. И ради проезда кортежей Москву зачищают от простолюдинов. Которые разом гордятся своей родиной, проклинают своих набобов и презирают свой автопром, предпочитая «Жигулям» иномарки.
Ну, про беспомощность АвтоВАЗа знают все. Но мало кто помнит, что вместо немецкого поезда «Сапсан» между Москвой и Петербургом должен был летать отечественный «Сокол». На его создание были угроблены миллиарды. В итоге на показательном испытании он сложил крылья, не долетев до Бологое. Мир металлолому его. Россия вообще относится к Европе, как «Сокол» к «Сапсану».
Да, частная собственность позволила нам подтянуть штаны. Частная собственность – вообще европейская штучка, поскольку в России всегда был деспотизм, а он право собственности презирал, выше ставя права государя и государство. А благодаря частной собственности у нас многое появилось – рестораны, ночная жизнь, сервис. Появились IKEA и шопинг-моллы. Но много ли появилось благодаря русской идее, то есть вертикали власти?
Ведь, скажем, наука – это свобода искать истину. А вертикаль – это свобода любить государя. В итоге в моей библиотеке есть лишь одна научно-популярная книга российского автора: Сергея Капицы. Потому что лучшая научная литература создается не в России, а на Западе. Причем по всем дисциплинам, включая историю. Это у нас все еще ломают копья, был ли Сталин эффективным менеджером, - а на Западе Ричард Пайпс или Симон Монтефиоре давно дали парадигмическую, концептуальную картину русской истории. Но у нас про них мало кто слышал, потому что у нас хорошие книги выходят тиражом три, пять тысяч экземпляров. А на Западе – миллионами. Но мы все продолжаем тешиться мифом о нашем интеллектуальном превосходстве.
Сбрив бороды, конечно, можно внешне превратить русских в европейцев, как это делал император Петр. Купив американские заводы, можно проводить индустриализацию, как это делал товарищ Сталин. Строя Сколково, можно говорить об инновациях, как это делает президент Медведев. Но, самое печальное, что это не имеет никакого отношения к внутреннему развитию страны. Главное отставание России от Европы – оно в общественных отношениях. Формально Россия – это федеративная республика, но у нас нет ни федеративности, ни народоправия. У нас начиная с конца XV века – деспотия, самодержавие, абсолютизм, автократия. И, как справедливо отмечал американец Пайпс, это единственное устойчивое положение России, в которое она неизменно возвращается после любых потрясений. А вот что писал Константин Кавелин в «Мыслях и заметках о русской истории» в 1866 году: «Царь, по представлениям великорусского народа, есть воплощение государства… идеальное, благотворное, но вместе и грозное его выражение; он превыше всех поставлен вне всяких сомнений и споров, и потому неприкосновенен... Царь должен быть безгрешен; если народу плохо, виноват не он, а его слуги: если царское веление тяжело для народа, - значит, царя ввели в заблуждение… В самые трудные и тяжкие времена, когда приходилось чуть ли не сызнова начинать политическое существование, великорусский народ, прежде всего, принимался за восстановление царской власти». То есть сталинизм все же не был извращением русской идеи, но ее логичным развитием, хотя и в экстремальной форме. Абсолютизм в России укреплялся и при Иване Грозном, и при Иосифе Сталине, и при Владимире Путине… Мне возразят - в Европе же сохранились монархии! Но монархия и автократия – разные вещи. Власть европейского монарха ограничена законом, власть русского царя и есть закон. Эту разницу хорошо подметил в 1839-м Астольф де Кюстин, написав, что на восстановлении Зимнего дворца после пожара погибло столько же славянских рабов, сколько французских рабочих заработали на постройке Версаля.
Ныне смягчились нравы, но суть осталась прежней.
А иначе почему, при православной церкви, в России так непопулярна главная христианская идея – равенства и братства? Русский человек не допускает и мысли том, что царь, гаишник и алкаш имеют равные права, ибо они друг другу братья. Для него это дико смешно. А вся Европа со всей её индустрией, с банками, со скоростными поездами, с отличным общественным транспортом, с бесплатным, как во Франции, высшим образованием и бесплатными, как в Великобритании, музеями – вся эта ее надстройка выросла на этом идейном базисе.
Равенство и братство подразумевают отношение к другому человеку как к себе самому, как к ровне. Вот почему французский булочник искренне любит свое дело и своего клиента, и вот почему находит в покупателе взаимность. А у нас на тебя в магазине смотрят как на кошелек на ножках – типа, гони деньги и проваливай…
Мы очень отсталая именно в этом смысле страна, близость друг к другу мы все еще ощущаем лишь на уровне родни, клана, тейпа. А чужих мы или боимся, или перед ними выпендриваемся. У нас даже в садоводстве на 6 сотках встречаешь огромный забор, а за ним – дворец с башенками. А в Финляндии, например, дом безумного богача от дома среднего финна часто отличишь только по вертолетной площадке. Потому что финны воспринимают друг друга как равных, да и лютеранская культура осуждает кичливость.
Кстати, еще одна вещь, по которой мы неимоверно отстаем от Европы – у нас почти отсутствует ухоженное общественное пространство. Ведь финны не мусорят в лесу, потому что лес принадлежит «и мне, и тому Вилле, и той Марье». У нас лес как бы ничей, чужой, а потому в нём гадят. У меня дача под Выборгом, и нет метра на обочине, который бы не был захламлен бутылками, банками и т.д. Когда едешь от Хельсинки до Петербурга, о пересечении границы РФ узнаешь потому, что появляются комары и грязь.
Да, мы научились – спасибо Европе! - делать евроремонт квартир. Но от этого мы не стали Европой, потому что в Европе летом не отключают горячую воду. Наши архитекторы по-прежнему не планируют в наших подъездах мест для велосипедов или детских колясок, стоек для горных лыж и ванночек для мытья лап собак… И можно сколько угодно убеждать себя в том, что мы лучшие. Я даже думаю, что те, кто живут на Рублёвке, искренне так считают, потому что меряют все деньгами, а денег у них много. Разницу между Россией и Европой они в полной мере ощутят, когда поймут, что стали опальными Лужковыми или Меншиковыми – и что пора переезжать, коли успел, в Кицбюэль, а коли не успел, то в Березово.
Мы чище, умнее, человечнее!
Владимир Мединский, депутат Госдумы, автор серии книг «Мифы о России»:
- Был такой государственный деятель Михаил Сперанский, который много бывал во Франции, изучал кодекс Наполеона и пытался написать Конституцию для России по французскому образцу.
Когда Александр I спросил его, где лучше - в России или во Франции, Сперанский ответил: «Во Франции лучше законы, но у нас лучше люди». Читать далее >>
