Для РФ категорически неприемлемо появление альянса на российских границах, это настоящая «красная линия», заявил 14 января министр иностранных дел Сергей Лавров после серии переговоров с США, НАТО и ОБСЕ. Даже если Украина не вступит в НАТО, появление там ударных вооружений и военных баз США на Азовском море — вторая «красная линия». Не собирается Россия и слушать западные требования вернуть российские войска в казармы. Это наше внутреннее дело, считает министр.
Переговоры по гарантиям безопасности с западными странами шли всю неделю. Итог не самый радужный: в России назвали позицию Запада «двуличной и лукавой» и не исключили возможности размещения военной инфраструктуры РФ на Кубе и в Венесуэле. В США пообещали ответить на это, а также выкатили новый проект антироссийских санкций, которые введут в случае эскалации ситуации на востоке Украины. Он включает санкции против крупнейших российских банков, президента и членов правительства, а также отключение России от SWIFT. Кажется, что переговорный процесс в тупике.
АиФ.ru поговорил с генеральным директором Российского совета по международным делам Андреем Кортуновым и расспросил его о том, чего стороны ждали от переговоров и как ситуация будет складываться дальше.
Глеб Иванов, АиФ.ru: Андрей Вадимович, судя по риторике российских дипломатов, главной нашей целью было добиться от НАТО гарантий того, что альянс не будет расширяться на восток и вернет свою инфраструктуру на позиции 1997 года. Многие эксперты еще перед переговорами говорили, что добиться этого будет нереально. Так и произошло. Почему же Россия начала переговоры, которые были заведомо обречены на провал?
Андрей Кортунов: Интрига состояла не в том, согласится ли НАТО на российские предложения. Мне кажется, наши дипломаты хорошо понимали, что добиться соглашения с НАТО по этим пунктам будет нереально. Вспомним, что российские предложения были опубликованы еще перед переговорами, чего обычно не делается, особенно если есть расчет на серьезный разговор.
Вопрос был в другом: удастся ли договориться по каким-то более конкретным вопросам, чтобы продолжить диалог в сторону деэскалации? Сейчас в НАТО высказали свои соображения о том, на каких направлениях можно было бы достичь прогресса. Но будет ли этого достаточно для российской стороны, чтобы продолжать диалог, неясно. Если отталкиваться от выступлений представителей отечественного МИД, то складывается впечатление, что без решения основных вопросов (отказ от расширения НАТО на восток) обсуждение других имеет мало смысла, поскольку не затрагивает главной российской озабоченности.
Так это или нет, думаю, мы скоро узнаем. Президент лично курирует внешнеполитические вопросы, думаю, он в скором времени выскажется.
— Аналитики отмечали, что в этих переговорах многое было беспрецедентным. Требования были опубликованы заранее, что обычно не делается, мы требовали рассматривать их все в комплексе, а не по отдельности, что исключает возможность какого-то компромисса, да и в целом мы были довольно ультимативны. Почему так?
— Мне кажется, что такая стилистика определилась глубиной разочарования в традиционных дипломатических практиках. Кремль долгие годы вел переговоры со странами НАТО, высказывал им свою озабоченность из-за приближения альянса к нашим границам, развертывания новых войск и вооружений вблизи России. Мы надеялись, что на Западе прислушаются к нам, но годы шли, ничего не менялось, НАТО продолжало расширяться, не обращая внимания на наши озабоченности.
Складывалось впечатление, что все переговоры, которые шли, были дымовой завесой для прикрытия наступательной, если не сказать агрессивной политики НАТО на восточном направлении. Поэтому сейчас был избран метод шоковой терапии. Отсюда широкий набор даже не предложений, а требований, публичный характер их изложения, фактический отказ рассматривать их по отдельности. Это говорит о степени раздражения в отношении западной политики. Традиционные дипломатические методы не работают. Такой вывод мы сделали для себя за последние годы.
— Сергей Рябков, отвечая на вопрос журналистов, не стал исключать, что мы можем разместить свои вооружения на Кубе и в Венесуэле. Учитывая нервную реакцию на эти слова в США, можно ли ждать нового Карибского кризиса?
— Такой вариант возможен. Можно проводить параллели между тем временем и нынешним, поскольку, как мы помним, размещение советских ракет на Кубе стало ответом на размещение американских ракет в Турции. И в ходе переговоров, положивших конец тому кризису, стороны обоюдно отвели свое вооружение.
Но, мне кажется, это не то, что может привести к пересмотру учредительного документа НАТО. И нам надо все-таки определиться с тем, что нам нужно. Формальное обязательство НАТО не распространяться на восток или прекращение развертывания военной инфраструктуры альянса на его восточном фланге? Если последнее, то эту цель можно достичь в рамках новой системы контроля над вооружениями в Европе. Мы видим, что американцы и их союзники готовы обсуждать с нами эту тему. Другое дело, что нам этого явно недостаточно.
— Как в США относятся к этим переговорам? Чего бы они хотели достичь в итоге?
— Первое, что мы должны учитывать, — это не главная внешнеполитическая забота Белого дома сегодня. Их сейчас гораздо больше волнует усиление Китая. Все, что происходит в Европе, — это скорее раздражитель, который отвлекает их от более важного направления.
Что касается Украины, то нынешняя ситуация там для США комфортная. С одной стороны, Вашингтон не является участником Минских соглашений и Нормандского процесса, а значит, не берет на себя никакие обязательства и не несет ответственности. С другой стороны, они имеют значительное влияние на политику Киева и, соответственно, могут влиять на события.
Терять это влияние они не готовы, поскольку это для них фактор сдерживания России. Но я не думаю, что они хотели бы и военной эскалации, потому что это грозит им втягиванием в конфликт. Как найти компромисс между позициями России и США? Вопрос это сложный и пока далекий от разрешения. Но, я думаю, стороны будут искать выход, в том числе и на закулисных, не так широко афишируемых переговорах.
