Чтобы контролировать передвижения противника и вовремя реагировать на его контратаки, в Барс 3 «Родина» имеются группы наблюдателей, которые отслеживают передвижение личного состава, техники и БПЛА противника.
«Некомбатанты» несут воду
На позиции дозорного пункта «птичник» пробирались в кромешной темноте. Уйти в сумерках не получилось: украинские беспилотники работали без перерыва на ужин, поэтому выжидать пришлось до полной темноты. Взвалив на плечи оружие, боекомплект и бутыли с питьевой водой, группа ушла на длительное дежурство. Я с ними. Мне, как «некомбатанту», доверили только воду.
Выйти с ними в «секрет» мне разрешил легендарный командир третьего добровольческого батальона с позывным Дядька.
«Выйти разрешаю, но предупреждаю, что выполнение всех команд старшего группы должно быть беспрекословным, — напутствовал меня Дядька. — Бронежилет и каску возьмёшь наши, „барсовские“, они будут посерьезней, чем ваши для „прессы“». Всё это прозвучало как приказ, поэтому вместо гражданского «хорошо» я ответил коротко по-военному «есть».
Справа мины, слева мины
Небо заволокло тучами, пошел легкий снег, и наша группа, груженная под завязку, двинулась в путь по раскисшей земле. Ноль два — такой позывной у командира дозора — уверенно вел нас за собой, изредка и осторожно подсвечивая путь фонариком, чтобы следовавшие следом не сбились с пути. Хотя все, кроме меня, дорогу на «птичник» знали прекрасно. Не раз стояли там в дозорах, и этот путь был им не в новинку.
«Осторожно, тут кругом мины, — предупредил замыкавший колонну и контролировавший меня боец с позывным Хан. — Идем четко след в след».
Я подсветил часами дорогу и увидел, что справа и слева от нас выложены несколько рядов противотанковых мин. Сердце ёкнуло, но раздумывать было некогда, и я ускорил шаг.
До СВО служил участковым
На позиции нас встретил командир дозора, которого сменяла наша группа, улыбчивый боец средних лет.
«Учик», — представился он. Я понял, что это позывной, но всё же спросил, почему Учик.
«Я до СВО служил участковым, а это сокращение», — ответил он.
Пока новая смена принимала дела, я попросил Учика рассказать, что здесь происходит.
«Мы фиксируем передвижение противника и точки, откуда он ведет огонь по нашим позициям. Бывает, что несколько дней подряд он отрабатывает по нам с одной и той же позиции. Недавно по нашим позициям довольно долго отрабатывал украинский танк. Мы передали информацию „наверх“. И, когда он отходил в сторону Орехова, его спалил наш „Ланцет“, и получается, что не без нашей помощи».
Взгляд из трубы с «куриного насеста»
Бойцы показали мне позиции, с которых наблюдают за расположением врага. Самой необычной из них оказалась высоченная труба, с высоты которой все окрестности были как на ладони. Правда, и забраться туда было нелегко. По крайней мере, в бронежилете это сделать было невозможно, пришлось его снять, забраться на самую верхотуру и усесться там, как курица на насесте. В трубе были прорезаны смотровые щели, закрываемые изнутри. Через них отчетливо были видны позиции ВСУ, расположенные в ближайших «струнах» (лесополосах).
«Днем наблюдаем с биноклем, ночью в тепловизор, — пояснил стоящий внизу Ноль два. — Посмотри сам».
Я спустился, взял тепловизор и направил его в сторону украинских позиций. В самом конце правой «струны», в районе украинских позиций, было видно перемещение людей. Спустившись вниз, я передал «тепляк» профессионалам. Хан поднялся наверх, посмотрел ещё раз в тепловизор и подтвердил, что у ВСУ идет перемещение личного состава.
«Птицы» лезут в окна и двери
ВСУ не оставляют попыток выкурить наших бойцов с передовых позиций. Но с «барсами» не так легко справиться. Каждый раз боевики получают «по мордам».
«По теплу нас пытались выкурить с позиций, поджигая траву, — рассказывает Учик, — сейчас ДРГ близко не подходит, мы кругом всё плотно заминировали. Зато пытаются „кошмарить“ нас беспилотниками. Пытаются прорваться в наше помещение. Но мы надежно перекрыли все входы и выходы: двери закрыты, окна заставили мешками и большими промышленными вентиляторами. Так что сюда никто не прорвется. Чужие „птицы“ здесь точно не поют».
