В марте из Владикавказа до Цхинвала доехать непросто: снегопады, Транскавказскую магистраль заваливает, сходят лавины — поэтому шоссе постоянно закрывают. На границе затор — российские пограничники явно не спешат, досматривают каждую машину, проверяя её пассажиров минут пятнадцать-двадцать. КПП на стороне Южной Осетии предельно обходителен: силовики заглянули в багажник, еле посмотрели паспорта — «В Цхинвал едете? Ай, красавчик! Счастливого пути!» На этом приключения не кончаются — через двадцать километров на дороге снова «пробка»: снежный завал. Застрявшую «маршрутку» вытащили тросом, пассажиры достали припрятанные в багаже лопаты (!) и за двадцать минут раскидали снег. «Э, дорогой, иначе невозможно! — радуется водитель. — В такую погоду без лопаты только дурак выйдет!» Через час я уже ехал по столице Южной Осетии — сразу попав на улицу Сталина. Кстати, тут имеются также улицы Путина, экс-президента РФ Медведева, и даже... бывшего мэра Москвы Лужкова.
«Ни хрена бы не справились»
«Как обычно, на Кавказе по каждому вопросу существует тысяча мнений, — объясняет эксперт по туризму Гурам Карсанти. — Но одно практически неизменно — подойдите, спросите на улице любого осетина, и он вам скажет — российская армия в августе 2008 года нас спасла. По столице, по окрестным сёлам наступающие грузинские войска били системой “град”, в первые же секунды погибли люди. Конечно, когда прошло 14 лет, некоторые стали говорить — да может, мы и сами, без русских бы справились... хотя ясное дело — ни хрена бы не справились. У нас установлен памятник Герою России, майору Денису Ветчинову, погибшему в окрестностях Цхинвала. Там всегда лежат свежие цветы: и их несут не по заданию правительства, а кладут обычные, простые люди».
Гурам действительно останавливает идущую нам навстречу молодую пару с детской коляской — Фатиме и Сослану исполнилось по 9 лет во время войны в августе 2008 года. Они хорошо помнят обстрелы со стороны Грузии и горящие дома.
«Разумеется, мы благодарны российским солдатам! — восклицает Сослан. — А что ещё вы хотите от меня услышать? Осетин в республике на тот момент насчитывалось 68 000 человек, как мы могли оказать серьёзное сопротивление? Это превратилось бы в исход, всему нашему народу пришлось бы исчезнуть».
С мнением супружеской пары солидарен и известный югоосетинский винодел Юрий Бетеев: «Осетин бы здесь просто не было, — говорит он. — Нас убили бы или заставили бежать, не приди на помощь русские. Грузинские политики заявляли — им неважно, живут ли в Цхинвале осетины и чего они хотят, мы просто заберём их территорию. Хоть с людьми, хоть без людей».
Гурам Карсанти показывает мне в центре города жилые здания советской постройки, испещрённые осколками, с пробоинами от снарядов. «Вот, сам видишь, как они стреляли. Осетинских военных в этих квартирах не было. Лупили по всему подряд». Мы забираемся на гору, откуда (рядом с руинами ресторана времён СССР) открывается прекрасный вид на столицу Южной Осетии.
«Вот тут солдаты Грузии занимали позиции, а с той стороны города — осетинские ополченцы, — вспоминает Гурам. — Идёшь по улице, а у тебя над головой что-то летает».
«Выбросили из квартиры»
В 1989 году в Юго-Осетинской автономной области жили 98 500 человек, 29% из них —этнические грузины. После боёв между вооружёнными отрядами в 1991-1992 годах из республики бежало 20 000 грузин, а из самой Грузии — 100 000 осетин, бросивших в грузинских городах квартиры и имущество: эти беженцы в основном поселились в Северной Осетии. Их можно встретить торговцами на рынках Владикавказа, уборщицами в гостиницах и дворниками на улицах — потеряв дома 30 лет назад, несчастные люди берутся за любую работу.
«Я в 1992 году едва-едва шашлычную в Тбилиси открыл, — сокрушается 65-летний Сослан, продающий на базаре овощи. — Боевики пришли, выбросили меня из моей квартиры, забрали имущество — просто за то, что я из Южной Осетии. Вместе с семьёй срочно убежали, в чём есть. Тут до сих пор на своё жильё не накопил, угол снимаю».
Под Цхинвалом, близ границы с Грузией, мне показывают сгоревшую штаб-квартиру миротворцев — она 8 августа 2008 года внезапно подверглась ракетному обстрелу грузинских войск, и там погибли первые российские солдаты. Проехать чуть дальше — можно заметить обугленные руины ныне пустых грузинских сёл.
«Забрали бы дома себе. Зачем же было жечь?» — тихо спрашиваю я. «Мы не хотели, чтобы они возвращались, — отвечают мне осетины. — Те, кто поддержал атаку грузинских войск и радовались ей, сами убежали. А другие наши грузины выходили, перегораживали дорогу — уходите, мы с осетинами дружно живём! И сейчас тысячи живут, их никто не трогает».
«Какая ещё оккупация?!»
Я обедаю в местном кафе. Цены в общепите и на рынках высокие — граница с Грузией закрыта, а грузы из Владикавказа долго и нудно проходят российскую таможню. Во «Владике» чурчхела 35 рублей, тут — 50, за домашний осетинский сыр просят на 220 рублей больше, в Северной Осетии суп с фасолью и мясом стоит 200 рублей, в Цхинвале — 300.
«Зато у нас вкуснее, ноль химии, всё натуральное, — гордятся на местном базаре. — А у вас сыр, извините, сплошное пальмовое масло».
Хозяин кафе — крепкий шестидесятилетний мужик, которого все отчего-то зовут «Микроб»: воевал в ополчении в 1991 году, ещё в первую войну. Я отказываюсь пить вино (работа же), но тостами меня прижимают к стенке. Первый следует за моих родителей, второй — за великую Россию, третий — за великую российскую армию. Как не выпить? «Здесь не стреляют — и это самое главное, — считает “Микроб”. — Полная заслуга российских солдат, осетины её никогда не забудут — мы уже 14 лет живём в мире без единого выстрела и не помним, что такое ракетные обстрелы. Вот я слышал, в Америке говорят — вы нас оккупировали. Какая ещё оккупация? Русские — наши защитники». Однако на тосты я больше не ведусь, и мне суют с собой в дорогу бутылку домашнего коньяка. «Нельзя без подарка. Дома выпьешь».
Старый квартал Цхинвала полон армянских и еврейских домов (есть даже синагога), но евреев вообще не осталось, а армян очень мало — большинство уехали отсюда в 1989 году, при первом конфликте между осетинами и грузинами. Спрашиваю сопровождающих — хорошо ли жили вместе при СССР? Все подтверждают — да, конечно! Были межнациональные браки, крепко дружили друг с другом, пели песни на свадьбах: южные осетины знали грузинский язык. А почему ж так вышло? «Политика, — отвечают мне. — Сволочи-националисты заморочили людям в Тбилиси головы». Я иду посреди мёртвых, брошенных хозяевами домов, по осколкам стекла, и думаю — всего 35 лет назад здесь было всё спокойно, народы дружили, уважали соседей, гуляли на праздники. Что же именно мы потеряли при распаде СССР, если вчерашние друзья взялись за пулемёты? Как обычные рабочие заводов и сельские жители по зову президента-нациста Гамсахурдиа в 1991-м поехали в Цхинвал убивать своих соседей, словно ещё вчера не пили с ними вместе вино? Ответа у меня нет. «Мы успокоились и вздохнули нормально, только когда здесь встали российские солдаты, — улыбается мне пожилая женщина в деревне недалеко от границы с РФ. — Иначе бы резня на нашей земле продолжалась вечно».
