Чем Байден отличается от Трампа
По мнению Федора Лукьянова, директора по научной работе Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай», долгожданный саммит прошёл идеально. Ожидания (крайне скромные) оправдались. Опасения (превосходившие ожидания) — нет. Случилось то, что должно было, — рационализация антагонистических отношений после периода безрассудного истероидного балагана. Судя по отдельным ремаркам обоих президентов, затронуть успели много: бегло, но не бессмысленно, вполне содержательно. Готовность начать работу по новым принципам стратегической стабильности и в сфере кибербезопасности — несомненный шаг вперед.
«Исключать проблемы, которые могут возникнуть из-за внутренней американской кухни, конечно же, нельзя, — говорит Лукьянов АиФ.ru. — Внутренние обстоятельства вмешиваются во внешнюю политику гораздо раньше, чем это было. Но есть серьезная разница между тем, что было три года назад (когда были договоренности с Трампом, но в итоге ничего не было реализовано) и сейчас.
Трамп на самом деле особенно в работе с Россией заинтересован не был. Ему было важно с точки зрения публичных проявлений общаться с Путиным и демонстрировать свои хорошие отношения с ним, но по большому счету Россия не представляла для него большого интереса. Он не очень понимал, зачем Россия нужна. Главная тема, которая всегда связывала наши две страны — это стратегическая ядерная стабильность. Трампу это было вообще не интересно. А его команде (Болтону и прочим) это было интересно в обратном смысле — они считали, что вся система устарела, и ее надо ликвидировать. Поэтому и атмосфера, которая была тогда, не позволяла делать ничего, и сам Трамп не очень к этому стремился.
Сейчас ситуация иная. Байден — человек старой школы. Он серьезный и целеустремленный. Если он решил с Путиным это проводить, то это означает, что у него есть определенный расчет, что он хочет сделать на российском направлении в контексте своей политики. И те темы, которые были затронуты на встрече, они были для него существенны.
Что касается реакции внутренней, то теперь все естественно поменяется местами. Раньше демократы уничтожали Трампа за разговоры с Путиным, теперь республиканцы возвращают это Байдену. Среди демократов тоже есть непримиримое направление, которое считает, что главное — это показывать Путину, что он никто. Байден это учитывает, но он все равно будет реализовывать свои замыслы.
Это не означает, что все поменяется в мгновение ока. Улучшение отношений сейчас просто не стоит на повестке дня. Но когда отношения доходят до ручки, системе нужен импульс сверху. Никакой революции не случилось, но импульс был дан. В том числе, для переговоров по стратегической безопасности. В России и в США есть грамотные специалисты, наверняка сейчас начнут обсуждать, что можно сделать для укрепления стратегической стабильность. Другое дело, что прийти к соглашению сейчас гораздо сложнее, чем в 2010 году, когда придумывали СНВ-3. Тогда речь шла о том, чтобы развить старые договоры. Сейчас речь идет о совершенно новой модели. И это чрезвычайно сложный даже интеллектуальный вызов. Получится, не получится. Как будет выглядеть — это вопрос к профессионалам. Но работа должна начаться.
Этот саммит по своему антуражу напоминал саммиты холодной войны, когда встречи проходили редко, но они все были важными и предметными. Отличие в том, что в те времена от разрядки до нового витка противостояния могло пройти с десяток лет. Сейчас все гораздо быстрее. То, что занимало годы, сейчас занимает месяцы. И поэтому считать, что мы вступили в какую-то новую длительную фазу наших отношений с США не надо».
Как американский менталитет влиял на переговоры
Сам факт, что переговоры состоялись — уже само по себе успех, говорит АиФ.ru Александр Лукин, заведующий Международной лабораторией исследований мирового порядка и нового регионализма НИУ ВШЭ. «Договоренности о начале работы по проблематике стратегической стабильности и кибербезопаности — хорошо. Но здесь мы сталкиваемся с американской ментальностью, которая не признает иных достижений, кроме разгрома противника.
У Байдена на пресс-конференции американские журналисты спрашивали: взял ли Путин на себя обязательства по Украине? Хочется спросить: а с какой стати он должен их давать? В конце концов, и перед встречей никто не обещал, что такие договоренности будут. Но в США для многих единственный приемлемый итог этих переговоров — это если бы Путин отдал Украине Крым, вывел бы войска из Сирии, согласился со всеми обвинениями американцев во вмешательстве в их внутренние дела. Короче, просто капитулировал бы. Все другие результаты переговоров расцениваются как неудача. Поэтому можно ожидать, что Байдену придется постараться, чтобы добиться реализации даже тех сравнительно небольших договоренностей, которые были достигнуты.
Байден, понимая это наперед, и не говорил, что он будет о чем-то договариваться по Украине, Сирии, другим темам. Он сказал, что возможны договоренности только там, где общие интересы совпадают. Это стратегическая безопасность, например. Это кибербезопасность. В США все же есть понимание, что с Россией тут нужно договариваться. Просто иные политики и эксперты предлагают поставить договоренность по этим темам в зависимость от разговора по Украине, Сирии и других проблем. Байден эти вещи разделяет.
Если говорить о пользе саммита для обывателя в России, то может показаться, что ничего не произошло. Санкции не сняли, противостояние продолжается. Но стратегическая стабильность напрямую влияет на кошельки наших граждан, поскольку если в этой сфере у России и США есть взаимопонимание, то не нужно вести изнурительные дорогостоящие гонки вооружений, которые оплачивают налогоплательщики. Это уже не только успех из соображений геополитической стабильности — это успех для нас с вами».
Разделить Россию и Китай.
Перед встречей с Путиным Байден убеждал своих союзников, что настоящей, большей угрозой для западных стран является Китай. Много было разговоров, что в ходе саммита он попытается убедить Владимира Путина, что и для России Китай представляет угрозу. На пресс-конференции он заявил, что России не нужна холодная война с США, потому что у нее «1000 километров границы с Китаем, который усиливается в экономическом и в военном отношениях». Путин же ничего не говорил о том, был ли разговор о Китае.
«Я не думаю, что они обсуждали эту тему. Да, Китай уже без всяких сомнений обозначен как главный стратегический противник США. Но что в этой связи может сказать Россия? „Вы не правы“? „Вы правы“? — говорит Федор Лукьянов. — Это не наше дело, как выстраиваются китайско-американские отношения. Это для нас важно, но мы в этом никак не можем участвовать. Это две гигантские сверхдержавы. Как говорил бравый солдат Швейк, „не лезь, советчик, к игрокам. А то получишь по зубам“. Это тот самый случай».
«Идея о том, что Россию нужно отложить от Китая, чтобы она его не усиливала, высказывал еще Трамп. Но он ничего по этому поводу не делал. Байдену в некотором смысле даже удобнее, если Россия и Китай будут ассоциироваться как единый блок, потому что его задача — максимально консолидировать всех американских друзей, партнеров и союзников под эгидой американского лидерства. И если Китай с Россией не разъединять, то получается более убедительный пугающий образ. Особенно для европейцев, которые боятся России, но не очень пока готовы бороться против Китая. Поэтому Байден действует вполне расчетливо. Он понимает, чего он хочет», — говорит Лукьянов.
Разговоры о том, что Байден хочет оторвать Россию от Китая — это еще один способ разделить Москву и Пекин, считает Александр Лукин. «А зачем России это надо. Сейчас большей угрозой, проблемой для Кремля является явно не Китай. С ним, кроме небольших практических вопросов, разногласий особо нет. Санкции против России вводит не Китай. Поэтому пока для России все подобные разговоры носят беспредметный характер», — говорит он.
Что будет после саммита?
С одной стороны, итоги встречи можно было бы назвать достаточно скромными. Фактически, было констатировано, что отношения находятся в состоянии соперничества, а у стран — принципиально разный взгляд на мир, говорит Андрей Кортунов, генеральный директор Российского совета по международным делам.
«Но обе стороны проявили заинтересованность в том, чтобы снизить риски такого противостояния. Неслучайно именно темы контроля за вооружениями и стратегической стабильности можно назвать основными на переговорах. Здесь интересы, очевидно, совпадают. Есть понимание, что неконтролируемая гонка вооружений — это плохо для всех. Поэтому, если по итогам встречи в Женеве начнутся переговоры о расширении контроля за вооружениями за рамки СНВ-3, — это уже будет серьезным достижением.
А если кроме этого начнутся переговоры, например, в области кибербезопасности, это будет означить крупный успех. Потому что раньше американцы считали, что здесь обсуждать нечего, и Россия должна прекратить свои «хулиганские» действия.
Возвращаются послы. Это необходимое, пусть и недостаточное условие, чтобы возобновить полную работу дипломатических представительств. Если за послами подтянутся дипломаты, если будет восстанавливаться работа консульств, если будет прекращена война на уничтожение дипломатических связей, то это, конечно, тоже важный итог. Особенно для нас, простых граждан.
Теперь вопрос, насколько удастся конвертировать политические договоренности в работу соответствующих ведомств.
Всем, конечно, не угодишь. Американское общество сейчас расколото, поэтому критика будет. Республиканцы отплатят демократам той же монетой за критику в Хельсинки. Но что могут предъявить оппоненты Байдену? Тональность встречи? То, что Путин доминировал? То, что Байден недостаточно подробно говорил про Крым и Навального? Байдена тут трудно будет за что-то ухватить, потому что, кроме общей позиции по недопущению ядерной войны, не было же никаких подписано соглашений.
Мне кажется, что у него шанс на то, что он сможет нейтрализовать оппозицию, выше, поскольку он больше работал в Конгрессе, он мастер переговоров и компромиссов и у него более твердые позиции».
