Кого выбрала Россия в президенты в 2008 году? Кто и как подготовил и провел самую масштабную политическую комбинацию в новейшей истории России? Наконец, кто такой Дмитрий Медведев — клон Путина или самостоятельная политическая фигура? Книга известного репортера, журналиста кремлевского пула Андрея Колесникова дает ответы на эти вопросы.
Так, по крайней мере, обещает обложка книги. Но Андрей Колесников очень скромничает, когда говорит, что он больше журналист, чем писатель. Несомненно, он писатель. И причем с большой буквы. Обратить скучнейшие протокольные мероприятия в веселые нетривиальные рассказы — это надо суметь. Именно рассказы, по-другому его репортажи не назовёшь.
Вот только одна вещь вызывает беспокойство. Во всех его статьях, как бы так по мягче сказать... Понимаете, в них Путин — обычный человек. И все его отличие от нас с вами в том, что ему просто повезло оказаться в ситуации, когда от его воли и решений зависит судьба огромной страны. Он так же бывает нелеп, делает странные заявления, выглядит смешным и трогательным, строгим и добродушным. И, честно говоря, это как-то настораживает — что, вот уже в какой книге подряд, нам пытаются навязать образ доброго Санты. Мы-то ладно, мы все понимаем, но как-то перед зарубежными читателями неудобно. Все-таки мы держава или как?
Хотя, судите сами. Ниже — отрывок из главы «Рассмотренные претенденты».
«На встрече президента Путина с призерами XX зимних Олимпийских игр 6 марта 2006 года в Екатерининском дворце я попробовал создать своего рода «команду-мечту» — и это удалось, когда в зале появились министр обороны Сергей Иванов, глава администрации президента Сергей Собянин, первый вице-премьер правительства Дмитрий Медведев. Некоторое время они не находили себе места. Но потом в зал вошел премьер Михаил Фрадков, и вопрос решился. Леонид Тягачев и несколько тренеров пересели со своих мест на места в том же, последнем, ряду, только не слева, а справа от прохода. Освободившиеся позиции заняла вышеупомянутая четверка. Увидев недалеко от них еще одну четверку — бобслеистов, занявших на Олимпиаде в Турине второе место, я подумал, что и из мужественных парней, застенчиво севших в последний ряд, при должном отношении к делу вышла бы интересная команда. Господин Фрадков по техническим причинам (в силу своих недвусмысленных габаритов) стал бы разгоняющим. Вторым разгоняющим пришлось бы поработать Сергею Иванову. Рулевым по определению быть Дмитрию Медведеву. Ну а господин Собянин в этой четверке работал бы, конечно, тормозящим. При этом не следует забывать, что тех, кто разгоняет, а потом сидит в центре боба, спортсмены называют «мясом». В случае с Сергеем Ивановым, учитывая специфику его работы, можно было, очевидно, говорить, что это «пушечное мясо».
Впрочем, на этот раз мне показалось, что Владимир Путин начал уставать от разговора и теперь сам пытался веселить себя.
— А какими качествами хотя бы должен обладать преемник? — спросили его.
— Я считаю, что человек, претендующий на этот пост, должен обладать... — торжественно сказал президент, и я увидел, что он и в самом деле посерьезнел. — Во-первых, порядочность и честность. Во-вторых, профессионализм. Втретьих, умение брать на себя ответственность.
— А это может быть человек, которого сейчас нет в списке из двух-трех преемников?
— Ну да, — в голосе господина Путина тут же возникла трагическая неуверенность, которую он не собирался не то что скрывать, а намерен был продемонстрировать.
— А он может быть нам неизвестен?
— Ну, совсем неизвестен вряд ли. Все-таки кому-то он же известен, — продолжил веселиться господин Путин. — А так — может быть, конечно. Есть такая возможность.
— Но в списке его пока нет?
— Ну, в списке-то, вы сами говорите, два-три человека всего!
— А вы нам скажете, кто это? Что за человек? И когда скажете?
— Ну, боюсь точно сказать, когда скажу, — пожимал плечами президент. — Это все еще определится... в плане стартовых возможностей.
— Ну, ближе к выборам скажете? — прозвучал умоляющий вопрос.
— Шутки шутками, но в конечном счете выбор-то остается за народом, — вздохнул президент с таким видом, словно это его тяготило.
Он решил, видимо, наконец перестать издеваться над журналистами и вернулся к теме, на которую мог поговорить серьезно.
— Это, правда, очень важно — уметь взять на себя ответственность, — продолжил он. — Мне в жизни несколько раз приходилось принимать решение: сделать что-то и получить серьезный политический негатив или спустить все на тормозах и попытаться решить проблему без этого. Нет, если я не буду брать на себя ответственность — все, шлюс дес абендс!
Господин Путин вспомнил, как Борис Ельцин предложил его на пост премьера, и ему надо было пройти собеседование во фракциях Госдумы:
— Я пришел к коммунистам (если вы спросите Геннадия Андреевича Зюганова, он расскажет) в день перед голосованием, и они спросили меня, как я отношусь к Собчаку. Я сказал, что Анатолий Александрович Собчак — человек честный и порядочный. Послышался сразу гул. Я говорю: «Чего вы гудите? Вы хотите, чтобы я ответил, как Сергей Вадимович Степашин, когда был в США недавно и его спросили, как он относится к коммунистам, а он сказал, что как бывший глава ФСБ считает, что коммунистическая партия никогда не придет к власти в России? Или чтобы я сказал вам по-другому? Что у нас любая партия может прийти к власти путем легитимных выборов? Вы хотите, чтобы я честно ответил, как думаю, или как Сергей Вадимович Степашин, то есть чтобы я говорил то, что от меня хотят услышать?»
Господин Путин говорил теперь максимально серьезно и даже слишком серьезно. Он очень хотел, видимо, чтобы и мы к этому относились так же.
— То есть должно быть мужество, чтобы довести до конца свою линию. Один-два раза спрячешься за чужую спину, скажешь, что они сами виноваты, — и все, нет страны. Уже завтра нет страны! Надо уметь признать свои ошибки и просто не прятаться.
— А вы можете признать свои?
— Ну, я не считаю, — не задумался господин Путин над ответом, который у него давно готов, — что были совершены вещи, от которых сейчас можно отказаться или сделать их принципиально по-другому. Как ни странно, такого нет! Есть что-то, что можно было чуть-чуть подправить...
— Что вы будете делать, когда уйдете с поста президента?
— А, я возглавлю политическую партию! — опять начал он радовать сам себя. — Какую? Оппозиционную, конечно!
— Кому оппозиционную?
— А какая разница? Главное, буду ругать власть — за антинародную политику, за то, что она не думает о простых людях. С вами буду чаще встречаться. Вам же интереснее будет, когда я буду все критиковать.
В этой последней фразе все-таки сказалась природная любовь Владимира Путина к журналистам.
— Хочется побродить по Питеру без охраны, в дом съездить, где я жил, — увлекся президент России. — Охрана же со мной в одном доме живет. Представляете?!
— Ну, вы и так часто в Питере бываете...
— А что я вижу? — переспросил он. — Сижу в машине, как таракан в бронированной банке.
Эта встреча закончилась, когда в Москве было три часа ночи. Потом у меня неожиданно появилась возможность задать господину Путину еще несколько вопросов. Я все-таки спросил еще раз, за что он уволил генпрокурора.
— Устал он! Я же сказал, — удивился президент.
Я еще некоторое время пытался выяснить подробности. Сам выдвигал какие-то версии и просил ответить, да или нет. Господин Путин в конце концов, потеряв терпение, начал демонстративно загадочно улыбаться.
«Да все равно же ничего не скажу», — молчал он.
И все-таки кое-что я понял из этого разговора. Настоящие причины отставки генпрокурора России — это то, о чем мы не узнаем не только сейчас, но и через пять лет. И через десять, скорее всего, тоже».
AIF.RU благодарит издательство «Эксмо». Напоминаем, что редакция принимает на рецензию новые книги, а также публикует отрывки из книг, которые готовятся к выходу. Пишите нам на sinelnikov@aif.ru
