Примерное время чтения: 17 минут
6781

Время рвет маски. Боец «Алтай»: мы друг друга режем ножами и зубами грызём

Сюжет Спецоперация РФ в Донбассе и на Украине
Константин Рыжак.
Константин Рыжак. / Дарья Пиотровская / АиФ

Отец пятерых детей, москвич Константин Рыжак ушёл добровольцем на фронт в 2022 году. Он взял позывной Алтай, командовал взводом в 1430-м гвардейском мотострелковом полку, участвовал в обороне Токмака и Работино, представлен к награждению орденом Мужества. Как многодетный отец по ходатайству военного комиссариата демобилизован в июле 2023 года.

Вернувшись домой, Алтай занялся общественной работой. В интервью aif.ru он вспомнил яркие моменты службы, рассказал, как меняется атмосфера на фронте и на «гражданке», и как говорить с детьми о войне.

«Всех считаю добровольцами»

Дарья Пиотровская: — Константин, в какой момент вы точно решили: надо идти туда?

Константин Рыжак: — Для себя это понял сразу. На момент начала СВО работал за рубежом. Когда вернулся в Москву, как раз объявили частичную мобилизацию, и я пошёл в военкомат. Сопричастность происходящему чувствуют все, кому небезразлична страна, и неважно, где ты при этом находишься: в центре Москвы или на полярной станции в Антарктиде. 

— Но не все уходят на фронт. Особенно, когда есть пятеро детей, хорошая работа.

— Вы знаете, есть много стереотипов на эту тему. Некоторые считают, что это выбор тех, кому нечего терять. Это совсем не так! Люди на фронте очень разные. Многие до войны работали на серьёзных должностях, хорошо зарабатывали, однако пошли воевать — кто добровольно, кто по повестке. Хотя я всех считаю добровольцами. Побегать от мобилизации, отсидеться на съёмной квартире было нетрудно. Но те, кто пришёл в военкомат — настоящие герои и защитники страны. И да, я в нашем полку оказался не единственным многодетным отцом. Есть бойцы, у кого и пять детей, и шесть.

Фото: Личный архив Константина Рыжака

— Бывает, тех, кто вернулся на «гражданку», поражает контраст. Непонимание со стороны обывателей, неизменное течение столичной жизни. У вас нет такого?

— Когда приезжал в отпуск, удивляло: тут другой мир. В Москве не так много напоминает о войне. Плакаты висят с лицами героев, и то слава Богу. Потом услышал от одного товарища: «Может, и к лучшему. Что, если бы мы приезжали, а тут люди хмурые?» Пусть здесь идёт нормальная жизнь. Для тех, кто воюет, это возможность отдохнуть душой. Плюс экономика должна работать, от неё во многом зависит победа. В помощь фронту вовлечено множество людей. Для меня это стало откровением на «гражданке». Перед Новым годом наша ветеранская организация проводила акцию «Отправь подарок бойцу». Вал подарков люди приносили! Пенсионеры, школьники, студенты, мамы с детьми передавали открытки, сладости, носочки, перчатки, кружки. Я был растроган до глубины души. 

Молодёжи повезло

— В культурной сфере тоже тема СВО звучит?

— Да, много раскрылось талантов. В поэзии, прозе, документалистике. Но пока это всё же удел энтузиастов. Та же ситуация в спорте: многие спортсмены, всемирно известные, выступили в поддержку своей страны. Кто-то занял нейтральную позицию. А кто-то перешёл в стан противников. Хорошее время — маски срывает. Стало понятно, кто есть кто. 

— Стоит ли говорить о том, что формируется национальная идея, или ещё рано?

— Мощная идея, наполняющая жизнь смыслом, нам точно нужна. Слово «идеология» многим не нравится, отдаёт чем-то тоталитарным. Но без идеи как? Да, нас объединяет память о Великой Отечественной войне, космос, достижения, исторические победы. Но это прошлое. Очень надеюсь, что в горниле нынешних событий грозных сформируется новая большая идея для страны. В этом смысле молодёжи повезло. Для многих из более старшего поколения патриотизм — если не ругательное слово, то непонятное.

Фото: Личный архив Константина Рыжака

— Как вы говорите с детьми о происходящем? 

— Отрадно, что сейчас стали активно заниматься патриотическим воспитанием. Изменилась обстановка в школах. Мои вот сами гимн выучили. Я на них не давлю. Меньше надо назидания. Ребят и так постоянно грузят. Мы недооцениваем, какой поток информации льется им в уши. А противник умело действует в информационном поле. И дети сравнивают, сопоставляют. И всегда внимательно слушают, если ты искренен. Знаете, говоря о войне, кто-то сосредоточен на плохом. Это тоже есть: боль, грязь, потери. Но и хорошего там немало. Настоящая дружба, взаимовыручка, проявления человеческой духовности.

— Сыновья не хотят стать военными? 

— Буду очень рад, если они изберут такую стезю. А то, что они в армии отслужат, это точно.

Алтай, Константин Рыжак
Фото: Личный архив Константина Рыжака

Я не призываю к милости к противнику

— Как подвиг выглядит на войне? Когда в сети появилось видео с бойцом Тутой, убившим бойца ВСУ ножом, были споры о том, надо ли показывать жёсткие кадры.

— С соблюдением возрастных рамок — конечно. Это правда войны. Видео показательное. Противника нельзя недооценивать. Украинец бился храбро, он достоин уважения. Видно было, сколько в нём ненависти. Но когда схватка подходила к концу, он на русский перешёл, заговорил иначе. Думаю, за миг до того, как перед Богом предстать, он очень пожалел, что поверил во всю эту бандеровскую муть. Наши враги столкнули братские народы. Мы друг друга режем ножами и зубами грызём. Но я уверен: нормальный исторический процесс всё отрегулирует. Мы ещё будем в одной стране жить и общее будущее созидать с украинцами.

— Это был честный бой. Но может ли уважение быть к тем, кто издевается над мирными жителями или над пленными?

— Массовый характер носят такие явления, что говорить. Я не призываю к милости к противнику, его нужно победить. Пока они держат оружие в руках и подчиняются воле своего киевского руководства — это наши смертельные враги.

Фото: Личный архив Константина Рыжака

Там копится стресс

— А что помогает бойцам чувствовать связь с домом?

— Очень-очень все любят питомцев — котиков, щеночков. Турниры мы проводили — по шашкам, по жиму штанги. К письмам, рисункам детским ребята трепетно относятся. Там копится стресс. Городское какое-то слово. Но каким бы хорошим коллектив не был, это неизбежно. Ещё и чувство постоянной угрозы давит. Случаются конфликты. И приходится командиру выступать миротворцем. Жена, кстати, отметила, что я после возвращения с фронта добрее стал. Вообще с людьми надо больше разговаривать. На всех уровнях: командир взвода — со своими бойцами, командир роты — с командирами взводов. Не в логике: «Я начальник, ты дурак». Следует слушать и слышать.

— Может ли командир быть всегда добрым, или иногда нужно не дать людям «распустить сопли»? Как эту грань нащупать?

— Это самое важное: не уйти в фамильярность, но и не стать тираном. Наибольших успехов добиваются те части, где налажено взаимодействие между командирами и солдатами. Лучше общество единомышленников, чем строгая иерархия. У нас, кстати, в полку с этим порядок. С теплотой вспоминаю и своих бойцов, и старших командиров.

Фото: Личный архив Константина Рыжака

Если кто скажет, что не страшно, не верьте

— Какими было первые ощущения на передовой? 

— Впервые на передовой я оказался зимой 2023-го. В Запорожской области есть село Каменское. Половину занимали ВСУ, половину — мы. И вот я туда отвёз расчёт зенитчиков. На наблюдательном пункте, вынув кирпичик из стены, впервые увидел солдат противника. Потом на свой день рождения в мае я оказался прямо на «передке». В деревне Копани под Работином мы попали под минометный обстрел. Ну... Если кто скажет, что не страшно, не верьте. Надо просто страх обуздать, не позволять ему заполнить сознание. Весна и лето 2023-го для нашего полка были знаковым временем. Бои под Работином в историю войдут. 

— Сейчас про Запорожскую область меньше говорят, чем про ДНР, ЛНР. 

— Там просто более статичный фронт. Но всё же меняется на войне. Завтра может снова войти в передовицы. Сейчас на этом направлении армия в обороне, хоть и очень активной. Идут бои, наши части постепенно продвигаются вперёд, улучшают позиции. Люди воевать научились, наши мобилизованные. Для бойца что важно: задачу выполнить и не погибнуть. Это настоящее искусство. И тех, кто приходит в войска сейчас, уже есть кому учить.

— Менталитет жителей Запорожья отличается, например, от донецкого? 

— Дончанам не надо ничего объяснять. С 2014 года у них пили кровь, они люто ненавидят киевские власти. Запорожцы до 2022 года жили под украинским контролем. Им долго ездили по мозгам, поэтому они смотрят, оценивают. А так это хорошие трудолюбивые люди. 

У меня знакомая семья есть в Молочанске, занимаются сельским хозяйством. Они довольны происходящим. Видят, что с приходом России сделали дороги хорошие, что есть запчасти, топливо для техники. А вот их сын с женой в 2022-м сбежали в Европу. Но потом перестали верить в сказки про злых русских. Окольными путями вернулись, сын устроился в пожарную службу. Многие возвращаются. 

Когда заехали в Запорожскую область, там 90-е были полнейшие. По состоянию улиц, дорог, машин. Ездили «Жигули», люди ходили в одежде как из фильмов Балабанова. И буквально за год-два все стало гораздо лучше.

Фото: Личный архив Константина Рыжака

Жена спасла жизнь

— Есть ли история, которая вам часто вспоминается?

— Как-то утром приехал на место, где стояла саперная рота. Вижу: здание есть, а крыльца нет — срезало его подчистую, воронка там. Ночью их обстреляли. А один знакомый ночью хотел на улицу выйти, и вдруг ему пришла смска от жены. Он достал телефон, остановился почитать. Тут прилетел HIMARS, немцы немного промазали и попали не по расположению, а рядом. Если бы человек сделал ещё несколько шагов, следов бы не нашли. А он жив, здоров. С лёгкой контузией. «Я, — говорит, — с женой никогда не разведусь, она мне жизнь спасла» (смеётся). Есть там некоторый сюрреализм. В прифронтовых посёлках дети в школу ходят, бабушки торгуют зеленью. Но почти каждый день обстрел. И вот это сочетание постоянной военной угрозы и мирной жизни поражает.

Фото: Личный архив Константина Рыжака

— Поддерживаете связь с подразделением? 

— Да. Мы создали ветеранскую организацию, постоянно общаемся с полком, ездим туда. А здесь помогаем семьям военнослужащих по разным вопросам, боремся с бюрократией. Фотовыставку про наш полк провели в Музее обороны Москвы и в МГИМО. Посещаем госпитали, вручаем награды. Участвуем в мемориальных мероприятиях. Договариваемся с руководством театров о благотворительных спектаклях для детей военнослужащих. 

— Недавно была обсуждаемая тема: выплаты за лёгкие ранения снизили, а тем, кто получил инвалидность, повысили. Как относиться к подобным вещам?

— Инициатива правильная. Вообще, в плане поддержки военнослужащих сделан огромный шаг вперёд. Платят отличные деньги, много льгот предоставили. Кстати, считаю, что надо уравнять в правах и льготах всех ветеранов, любых конфликтов, в которых наша страна как сверхдержава участвовала. А ещё региональные льготы, которыми пользуются участники СВО, в Москве не распространяются на ветеранов. Надеюсь, этот пробел поправят.

Фото: АиФ/ Дарья Пиотровская

Похожи на боевых бомжей

— Вы окончили МГИМО, знаете несколько языков. Возможно, среди пленных были иностранные наёмники. Помогло ли знание языков их допрашивать? 

— Да, такой эпизод был. Не могу о нём подробно распространяться. Я сделал вывод: лишних навыков не бывает. А ещё я молодым ребятам говорю: ходите в походы. Без такого опыта на войне труднее адаптироваться. Нужно уметь организовать быт, сохранить здоровье.

— А почему Алтай? У вас же корни в Архангельске.

— Да, родился на севере, отец там служил. Но мама родом из Алтайского края. А Горный Алтай считаю лучшим местом России, поэтому с радостью взял такой позывной.

— В конце 2024 года обсуждался запрет использовать на СВО частные автомобили. Это, скорее, оценивалось как негативное нововведение.

— Конечно, гражданский транспорт активно используют, и запрещать это неправильно. Другое дело — наладить нормальный учёт. Знаете, сохраняются в армии такие вещи: приезжает проверяющий в чистеньком обмундировании, и мне такой: «А ты чего не бреешься?» Субординация, да, но очень хотелось послать его по адресу. У тебя других вопросов нет? В каком состоянии оружие, как у меня замаскированы позиции. А побрит я или нет, к реальной боеготовности отношения не имеет. 

Фото: Личный архив Константина Рыжака

— Где-то ещё патчи запрещают с картинками весёлыми.

— Бывает. Но вообще чем ближе люди к линии боевого соприкосновения, тем больше на бомжей похожи. На боевых бомжей. И это нормально. Любое обмундирование на войне быстро превращается в лохмотья. Главное, чтобы люди задачу выполняли. А какие у них патчи и кто во что одет — дело десятое. Что меня волнует ещё: есть у нас ветераны, не имеющие наград. Солдат честно отслужил, вернулся и у людей будут вопросы: «Ты в тылу сидел?». А это не так. В Великую Отечественную трудно было представить, чтобы солдат вернулся с фронта без единой медали. Какой-то знак отличия нужен всем участникам СВО. Конечно, воюют не за награды. Но отмечать солдат важно. Как и волонтёров. Причём не только участников больших национальных проектов, но и отдельных энтузиастов. Многие отмечают: противника мы в основном превосходим. Наша пехота сильнее, мотивированнее. Артиллерия мощнее, авиация. А вот в беспилотных системах мы скорее в роли догоняющих. Во многом потому, что у противника для волонтёров созданы все условия. 

— Иногда человек хочет пойти добровольцем, но думает: «Чем я пригожусь? Всю жизнь в офисе сидел». Что бы вы посоветовали?

— Не позволять мозгу подкидывать надуманные доводы. Если чувствуешь, что должен на фронт пойти с оружием или стать волонтёром, иди. Слушайте сердце, оно подскажет путь.

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Топ 5 читаемых



Самое интересное в регионах
Самое интересное в соцсетях
Найдено тело певицы, которая заживо сварилась
Алсу смогла ударить бывшего мужа: «так еще и нехило вышло»
В семье Королевой разлад, ставший известным всей России
Мишустин рассказал о своем подарке для всех граждан России: СМИ
В Кремле рассказали благодаря чему закончится операция.