Не знаю, уловили ли это вы, но в последние месяцы заметно притихли совсем ещё недавно столь громкие речи о патриотизме, величии, особом пути России. Всплеск в значительной мере был связан с 75-летием окончания Великой отечественной.
На поверхность вышли другие, более близкие каждодневной жизни народа проблемы. Они не новы. Уже несколько лет социологи называют главные заботы и страхи населения: падение уровня жизни, рост дороговизны и бедности, страх безработицы, усушка бесплатного сегмента медицинского обслуживания и образования. По сути, многие социальные блага, к которым население привыкло в последние десятилетия, растворились в кислотной среде экономического кризиса.
Читая сообщения о росте тарифов ЖКХ, о сложном положении семей с двумя и более детьми, критически настроенная часть населения всё чаще задаёт вопрос: а есть ли у нас на самом деле социальное государство? Сравнения неутешительны. В США на помощь оказавшимся без работы правительство Трампа выделило 20% ВВП, в Италии и Германии – до 40%. А в России – менее 2%. Как можно вообще говорить о социальном государстве, если по расходам на медицину мы не входим даже в первую сотню?
Разговоры на кухне
Справедливости ради нужно сказать, что правительство предприняло очень серьёзные меры, чтобы предотвратить всплеск безработицы. Помимо прямого обращения к бизнес-сообществу с призывом воздержаться от увольнений, предпринимателям при сохранении числа сотрудников были предложены серьёзные налоговые льготы и другие варианты поддержки. Что касается самих мер по контролю за пандемией и разработке и применению вакцины, то, по мнению Всемирной организации здравоохранения, Россия оказалась в лидерах.
Тем не менее сочетание экономического кризиса, страхов, порождённых COVID-19, рост безработицы, а в последнее время и заметное падение курса рубля – всё это весьма негативно сказалось на социальных настроениях в стране. Возобновляются старые советские разговоры на кухне по поводу того, «кому на Руси жить хорошо». В ответах на вопросы социологов по поводу будущего всё чаще звучит – «жизнь станет хуже». Недавние опросы Фонда общественного мнения показали, что почти треть граждан от приближающегося 2021 г. не ждут ничего хорошего. Некоторые аналитики, впрочем, связывают волну пессимизма с негативными эмоциями, вызванными вынужденной самоизоляцией и сидением дома «с глазу на глаз с Зинкой», как сказал бы В. Высоцкий.
Тени советского счастья
Говоря о причинах «сползания в пессимизм», социологи связывают это не только с текущими экономическими трудностями, но и со сменой поколений в России. Старшие поколения, испытавшие невзгоды последних десятилетий СССР и помнящие пустые прилавки магазинов, успели (пусть и на ограниченном отрезке времени) воспользоваться благами «сытого нефтяного десятилетия».
А вот для новых поколений, для тех, кому сегодня от 18 до 30 лет, картины официального оптимизма видятся в другом свете. Нефтяной бум и раздача социальных благ кончились, но остались долги по ипотеке, возросшие расходы по ЖКХ, на бензин, на лечение, на образование детей, несбывшиеся ожидания путешествий за границу. К тому же у этих новых и более образованных поколений выше запросы – материальные, культурные, социальные, политические. По подсчётам Фонда общественного мнения, с 2010-го по сентябрь 2020 г. негативные оценки происходящего в стране возросли в 2,5 раза.
Для власти ситуация с нарастанием социального пессимизма чревата пока ещё не просчитанными опасностями. За прошедшие десятилетия элита привыкла к тому, что в условиях умеренного социального благополучия население весьма благожелательно относилось к власти. А та охотно поддерживала созданную ею же легенду о народной любви.
Нужно ли напоминать о том, что народная любовь – явление переменчивое. Сколько в советские времена было сложено песен и стихов о народной любви к партии, правительству и лично «дорогому Леониду Ильичу». Куда эта любовь к власти делась в 1991 г.? Мне кажется, полезно вспомнить и уроки более глубокой истории, отражённой А. С. Пушкиным в трагедии «Борис Годунов».
В плену инерции
Накопленные за годы нефтяного благоденствия финансовые запасы пока ещё позволяют продолжать разговоры о стабильности и социальном государстве. Но сегодня, по мнению ряда социологов, ресурс пропаганды «особого пути», «величия», «Крым наш», «вражеского окружения», «братских народов» и «всё для человека» исчерпан. Такого рода кондитерские наборы стали для населения скорее раздражающим фактором. И власть, похоже, это почувствовала.
Что касается молодёжи, то её такого рода словесная эквилибристика и вовсе не затрагивает. Телевизор она не смотрит, пафосных речей не слышит и не понимает, почему и ради чего ей нужно затягивать пояса.
Негативный крен в отношении населения к власти пока носит умеренный характер. Замеры рейтингов и уровня доверия к президенту, правительству, к Государственной думе, армии и церкви практически не меняются уже несколько лет. Исключение составляет судебная система: работу судов и прокуратуры негативно оценивают более 40% граждан. Хотя взрывной рост критики в адрес судебной системы некоторые аналитики связывают со скандальным ходом судебного процесса над Ефремовым.
Впрочем, стабильность рейтингов и уровней доверия вызывает и вопросы. Например: почему на фоне ухудшающейся экономической ситуации, роста бедности и негативных прогнозов на будущее рейтинги властных структур и уровни доверия к политикам точно застыли на месте? Нет ли здесь какой-то социологической уловки? Не грешат ли социологи в своих замерах?
На мой взгляд, причина в другом. Рост и падение рейтингов общественных институтов и политических лидеров обычно связаны с яркими событиями в стране. Именно по событиям и по реакции общества на эти события люди оценивают динамизм жизни и эффективность политиков. В России же в последнее время на фоне наводнения слов реально мало что происходит.
Хорошо, что часы на Спасской башне Кремля привычно отбивают часы и минуты. И кажется, что время идёт. Но насколько это официальное время отражает ход жизни страны? Может быть, оно, как на известной картине Сальвадора Дали, изгибается исключительно по прихоти чиновников? Не пора ли вернуть российское время в реальное общественное пространство?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
