Новые учебники: больше пользы или вреда?

Ведущий конференции: Здравствуйте, уважаемые зрители «Аргументов и фактов». Меня зовут Ксения Бабич. В гостях у нас сегодня заслуженный учитель РФ, доктор педагогических наук, директор Центра образования № 109 Евгений Александрович Ямбург. Евгений Александрович, здравствуйте! Ямбург Евгений Александрович: Здравствуйте! Ведущий конференции: Сегодня мы поговорим о новом перечне учебников, который был принят недавно Министерством образования России. Это «Перечень учебников, рекомендованных и допущенных к обучению в обычных и коррекционных школах на 2012-2013 годы». Евгений Александрович, скажите, пожалуйста, что такое хороший учебник и какие у него шансы попасть в такой список? Ямбург Евгений Александрович: Это очень трудный вопрос, потому что хороший учебник – это учебник, написанный правильно с научной точки зрения, хорошим человеческим языком и с прекрасным методическим аппаратом. Это идеальный учебник. Должен сказать, что таких в природе не существует. Любой учебник имеет очень много презумпций, его очень трудно писать и дети меняются, мир меняется. Сегодня даже четырехлетний ребенок, когда ему даешь книжку, делает движение руками и спрашивает: А почему не увеличивается? Это уже электронное поколение. Иногда мы не успеваем и это нормально. Хороший учебник – это идеальный учебник. Ведущий конференции: В список включено около 2500 учебников, большое количество. Ямбург Евгений Александрович: Я объясню, пусть люди не пугаются. Через год этот список будет сокращен вдвое. Тут надо понять, что происходит. Существуют старые федеральные стандарты и дети продолжают по ним учиться, потому что нельзя сказать: с этого момента все классы перешли на новые стандарты, поэтому примерно половина учебников, без которых не обошлись, написаны по старым стандартам, дети должны продолжать обучение, а другая часть написана уже с новыми стандартами, поэтому их получается вдвое больше. Ведущий конференции: А учителям по каким учебникам проще учить детей, по старым или по новым? Ямбург Евгений Александрович: Вопрос заключается в том, что меняется содержание, технологии, поэтому учителям, которые учили по старым стандартам, никуда не деться, изменились программы, стандарты и им тоже придется переходить на новые стандарты. В этом смысле, легче или не легче – это не вопрос. Что оптимальнее для детей – вот в чем вопрос. И, кстати, чем тяжелее учителю, тем легче детям. Не бывает, чтобы было легко и тем и другим. Ведущий конференции: А как различаются рекомендованные и допущенные учебники? Ямбург Евгений Александрович: На самом деле допущенные учебники имеют гриф Министерства образования. Надо отдавать себе отчет вот в чем. Мало того, что стандарты меняются, дети еще разные. Учитель вправе выбирать ту линейку учебников, которые будут оптимальны для конкретного контингента детей. Я приведу пример, чтобы было понятно. В начальной школе есть блистательный учебник Петерсона, он написан в логике теории развивающего обучения, в основе подхода Эльконина-Давыдова, но этот учебник годится преимущественно для детей сохранных, не имеющих проблем в развитии, и для других детей он может быть очень сложен, и тогда родители должны будут вечером дублировать учителя. Дети рождаются разными, и психические особенности, и физическое развитие разное, поэтому, помимо того, что стандарты меняются, должны оставаться учебники, рассчитанные на разный контингент детей, в том числе и коррекционный. Грамотный учитель, проанализировав тот контингент, который к нему пришел, должен подобрать те учебники, которые будут оптимальны для данных конкретных детей, притом что все стандарты образования надо выполнить, но способы выполнения стандартов и методики могут быть разными. Поэтому то, что учебников сегодня так много, на мой взгляд, это положительно при умном учителе, но если учитель неквалифицированный, и один учебник не поможет. Ведущий конференции: То есть еще возникает вопрос о качестве учителей? Ямбург Евгений Александрович: Конечно. Это первый вопрос, потому что при всех учебниках первый вопрос – это профессиональная подготовка учителя. Если брать такие предметы как история, плохо, когда один учебник. Я не очень верю, что за учебниками будущее. Я знаю, что в некоторых странах по общественным дисциплинам уже давно нет учебников. Есть интернет, учителя вместе с детьми отбирают необходимую информацию, документы, то есть учебник – не единственный источник информации сегодня в старшей школе. Ведущий конференции: К нам поступили вопросы от читателей, в частности спрашивают, есть ли, наряду со списком рекомендованных учебников, те учебники, которые не рекомендуют к использованию и какие учебники Министерство образования не приняло, высок ли процент учебников, которые не проходят? Ямбург Евгений Александрович: Я не могу ответить, не встречал ни одного письма Министерства, где было бы написано, что ни в коем случае не использовать эти учебники. А вот дальше начинается интересная вещь. Я посмотрел довольно большое поле учебников истории, так как я - историк. Был замечательный учебник 8 класса по 19 веку профессора Ляшенко, он рекомендован, есть в этом списке. Очень неплохие учебники 6-7 класса профессора Андреева, тоже они есть, для 10 класса учебник Павленко, он тоже есть в списке. Право выбора учебника, особенно по общественно-политическим дисциплинам, это и демократично, и для развития детей и учителей очень важно. Возьмем иностранный язык. Есть стандартный учебник для специализированных школ Верещагина, он годами проверен, по нему можно работать в школах с углубленным изучением иностранного языка, но никто не запрещает учителю взять оксфордский учебник, если согласны родители, и работать по нему. Таких запретов я не видел. Ведущий конференции: Министерство образования в рамках федеральной целевой программы «Русский язык» до 2015 года дало задание экспертам подготовить новые учебники для детей, которые плохо знают русский язык или русский не является для них родным языком. Ямбург Евгений Александрович: Это абсолютно необходимая вещь. В разных городах по-разному, но в московских школах уже до 30% ребят-выходцев из южных республик. Представьте себе ситуацию, когда в тех же классах сидят представители республик Кавказа, для которых этот язык не родной и сидят русскоговорящие дети. Поэтому крайне необходимо для их интеграции изучать русский язык как иностранный, мы уже обучаем учителей этому. Это настоятельная необходимость. Мы не загородимся от миграции и чем раньше мы интегрируем, русский язык как язык межнационального общения очень важен, тем лучше. Ведущий конференции: А как это будет выглядеть? Дети, которые плохо знают русский язык будут по своему комплекту учебников заниматься, а все остальные по другому? Ямбург Евгений Александрович: В этом ничего страшного нет. Вот развести их по разным классам, это плохо. Тогда мы гетто будем создавать, а то, что в рамках одного и того же класса могут быть разные образовательные маршруты и траектории и учитель, владеющий методикой преподавания русского языка как иностранного, будет адекватно давать эти знания, а эти дети, общаясь друг с другом на русском языке, обогащать свои знания, что же в этом плохого? Здесь дискриминации нет. Если вы попадете в любую другую страну, тоже встретитесь с ситуацией, когда вы – не коренной житель и не знаете языка в совершенстве. Это нормальная ситуация, поэтому существуют кроме этого дополнительные занятия, где это можно сделать, в группах продленного дня, на часах индивидуальных занятий. Чем раньше мы начнем эту интеграцию, лучше с детского сада, тем больше у нас шансов сохранить и единство страны, и нормальные взаимоотношения между детьми. В противном случае плохо будет. Ведущий конференции: Все больше учебников выпускается небольшой группой крупнейших издательств.. Так, например, у «Просвещения» практически 40% учебников, остальные издательств делят между собой сектор выпуска учебной литературы. Это плохо или хорошо, что не приходят новые издатели на этот рынок? Ямбург Евгений Александрович: Это вопрос не ко мне, а к издателям. Я вообще против любой монополии. Понятно, что «Просвещение» - монополисты на этом рынке. На самом деле очень часто учебники отличаются не только содержанием, а методическим аппаратом оснащения, то есть как он развивает ребенка, какие задания даются. Один и тот же учебник может быть разноуровневым, там могут быть задания для продвинутых детей, обычных, для детей с проблемами. Это все требует движения. А в монополии это сложнее. Мировой тренд такой, что чем дальше, тем больше не учебниками будем пользоваться, а интернетом. Ведущий конференции: Правительство попыталось внедрить электронные учебники, чтобы облегчить детям портфели. Как вы оцениваете эту позицию? Ямбург Евгений Александрович: Опоздали мы уже. Электронные учебники – вещь абсолютно необходимая сегодня, потому что, конечно, она облегчает, но понимаете, в чем дело, должно быть огромное требование к разрешающим возможностям экрана, если это дешевые вещи, «сделанные на коленке», то мы зрение детям посадим. Там, где их уже внедрили, дети говорят, что уже им нужен планшет, нужен выход в интернет, потому что это тоже паллиатив, это от бедности. Когда есть планшет, зачем электронный учебник? И к этому придет. Мы на этом не остановимся конечно. Ведущий конференции: Я знаю, что Вы сторонник веера учебников. Объясните, почему их должно быть много и почему учитель должен быть настолько квалифицированным специалистом , чтобы разбираться в них. Ямбург Евгений Александрович: Я уже немного объяснял. Во-первых, потому что дети разные и в этом смысле невозможно стандартно преподавать разным детям, потому что у одного психические функции сформированы, а у другого проблемы. Один ребенок как сосуд, сколько его не наполняй, он наполняется, а часто бывают дети как сосуд без дна, сколько не наполняй, ничего не получается, но, как я объясняю, стенки сосудов все равно надо промывать. Поэтому один ребенок усваивает глазами, другой ушами, третий во время письма, это уже дифференциация обучения с учетом психо-физических особенностей детей. Разные учебники при наличии профессионального педагога – это просто разный инструмент и разные лекарства, не может быть одного лекарства и от легких, и от сердца, поэтому для одного ребенка этот учебник – благо, а для другого – вред. Это одна сторона. Если брать старшую школу, особенно общественно-политические дисциплины, надо учить детей рассматривать разные позиции, разные точки зрения, готовить их к диалогу. Учебник может быть написан с либеральных позиций или с консервативных, умный учитель возьмет и тот, и другой, и скажет: давайте посмотрим. Вот аргументы этой стороны, а это аргументы другой стороны. Смотрите, что показали последние события. Люди не способны к диалогу, они слушают только себя. Поэтому я сторонник выбора учебников. Когда мне говорят: Бедный учитель. Он запутается. Я понимаю, учителя – тоже люди и могут быть менее квалифицированными, но холодного ремесленника, плохо подготовленного специалиста ни один учебник не спасет. Ведущий конференции: Еще вопрос об участии государства в переписывании учебников. Я знаю, что в Украине была такая ситуация, когда в учебнике истории подкорректировали и вписали те события, которые посчитали важными. Есть ли в России такая ситуация? Ямбург Евгений Александрович: В России ситуация меняется каждые полгода, а учебник не может писаться каждые полгода. «Школа стоит не на Луне». Это выражение Януша Корчака. Если кому-то не нравится это выражение, то Ленин писал: «Школа вне жизни, вне политики – это ложь и лицемерие». Это абсолютно два разных человека. Один – лидер коммунистического государства, другой, Корчак, работал в буржуазной Польше, но и тот, и другой правы. Оторвать контент учебников от того, что происходит, нельзя. Не далее как год назад появились проекты учебников, где Сталин трактовался как эффективный менеджер, что для меня было чудовищно. Это моя точка зрения, а могут быть люди с другой точкой зрения. В первую президентскую кампанию, когда выяснилось, что коммунистическая партия может набрать много голосов, вдруг пошли фильмы по телевидению о том, как Сталин издевается над Жуковым, вдруг мы вспомнили, что это тиран. Не может учебник писаться то так, то эдак, поэтому особенность наших современных учебников в том, что они аккуратны и осторожны, авторы боятся. У нас тренд меняется довольно часто, очень конъюнктурно, это плохо. Большая беда этих учебников в том, что они все-таки стараются и невинность соблюсти, и капитал приобрести. С одной стороны, это неплохо, какой-то баланс поддерживается, а с другой стороны, мы все равно от дискуссии не уйдем и дети – не идиоты, они сидят в интернете, они спрашивают. Школа государственная и государство имеет право вмешиваться, но, на мой взгляд, это вмешательство должно быть очень деликатным и не транслировать каждую новую политическую линию как единственно верную. Мы это уже проходили. Был такой момент в истории СССР, когда был один учебник истории – краткий курс ВКП(б). Ну и кого это остановило? На этом учебнике воспитан Сахаров и диссиденты и их гонители, а это было в тех условиях, когда был «железный занавес», когда не было информации. Сегодня, когда есть такая мелочь как интернет, смешно об этом говорить. Придется обсуждать и спорные, и острые вопросы, которые касаются экономики, политики, религии. В курсе обществознания, экономики от этого не уйти. Учебник давно перестал быть, особенно в старших классах, единственным источником информации. Я только что вернулся из Алтайского края, встречался с учителями, восхищен тем, что она там сделали. 59 школ отремонтировали и реконструировали, преимущественно сельских, и там уже есть интернет. Уже даже дома у ребят в деревнях есть интернет. Ведущий конференции: А как Вы оцениваете недавнее предложение Минкомсвязи и Министерства образования о том, что web-камеры, которые использовались на выборах, собираются объединить и сделать из этого интернет-телевидение, онлайн-вещание для школьников, где будут транслироваться уроки лучших учителей страны? Ямбург Евгений Александрович: Это все замечательно. Ведущий конференции: Будут дети смотреть или нет? Ямбург Евгений Александрович: То, что дети будут или не будут смотреть, это не вопрос принуждения, это вопрос мастерства учителя. Проект может быть очень интересным. Я один раз позавидовал американцам. В самом маленьком городе Америки есть кинотеатр, в любом городе он есть. У них есть традиция, когда крупнейшие оперные премьеры такого театра как Metropolitan в режиме онлайн транслируются на этот кинотеатр в каком-то заштатном городишке, дети сидят и смотрят. Я был бы счастлив, если бы это было у нас. Года два назад все дети с энтузиазмом смотрели «Аватар». Я тоже пошел посмотрел. Технически сделано блестяще, хотя ничего нового для себя не открыл. Никаких плохих идей там нет, идеи те же, которые мы читали у Стругацких 30 лет назад. Когда дети вернулись, я предложил им посмотреть немного другой фильм, который, на мой взгляд, интереснее. Это фильм Тарковского «Солярис». Причем, я их сразу предупредил, что когда я первый раз смотрел этот фильм, я был полным глупцом, и понял этот фильм только с пятого раза. Немного рассказал о Тарковском. Посмотрели первый раз и попросили взять диск домой. Через неделю пришли родители с благодарностью. Впервые нашлись общие темы для обсуждения (смеется). Я это к тому говорю, что это инструментовка, дети не виноваты, потому что тот контент, который идет в попкорновых кинотеатрах – это специфический коммерческий контент. Тот контент, который идет по телевидению, даже обсуждать не хочу, это отдельная тема. Умный учитель сделает так, что они будут смотреть, но не только уроки учителей, это скорее важно для учителей, а какие-то события, связанные с культурой: премьера в Большом театре, открытие какой-то выставки в Пушкинском музее. Я рад, что эти камеры пригодятся еще в каком-то полезном деле.

Я еще раз хочу сказать. Школа должна отстаивать свой выбор, это уже вопрос гражданского мужества директоров, педагогического сообщества, при веере программ есть возможность выбирать. Школа не должна занимать позицию - нам навязали только это. При определении стратегии развития школа должна иметь программу развития (ее надо отстаивать) и иметь право выбирать. Это первое. Во-вторых, при моем огромное уважении к Ушинскому (Вы будете удивлены, но у нас до сих пор полное собрание сочинений Ушинского не издано, потому что это был очень религиозный педагог, очень многие вещи базировались на христианских ценностях, поэтому в советском варианте полного Ушинского не было), но время-то переломилось и никуда вы от глобальных процессов не денетесь, попытка закрыться обречена. Либо мы встанем на уровень технологический, не теряя духовность, либо мы кончимся как цивилизация, нас сомнут, это надо понимать. Школа не должна бездумно принимать все, что навязывается сверху. Пусть лучше будет веер, тогда будет из чего выбирать.

Спасибо большое за интересную беседу! Мы заканчиваем наш онлайн. Спасибо. До свидания.

Я считаю, что это грубая ошибка. Это долгий разговор для отдельного интервью. Я против этого. Я понимаю, что иду сейчас против течения. Совершенно очевидно, что одна из главных проблем России – расшатанная вертикаль ценностей, я не про власть говорю, а про то, что Мандельштам называл «есть ценностей незыблемые скалы». Многие вещи, связанные с цинизмом, действительно связаны с тем, что за долгие десятилетия все это разбилось. Понятно, что эта вертикаль должна стоять на святынях, потому что автономная безрелигиозная этика не сработала в 20 веке, поэтому мне глубоко понятно стремление людей идти к истокам, у меня это не вызывает сомнений. Но дальше начинаются вещи, на мой взгляд, непрофессиональные, конъюнктурные. У нас же в головах и сердцах сплошная смута, мы путаем веру отцов и вражду отцов друг к другу, мы путаем духовность и клерикализм. Все эти курсы должны объединять людей, а не разъединять. В этом смысле, когда в школе с этнокомпонентом, скажем, иудейским, я вижу, что запрещается изучения сказки «Три поросенка» в силу некошерности персонажей, у меня это вызывает смех. Я думаю, что это огромное заблуждение детей 4-5 класса погружать в эти проблемы. Я понимаю, если бы шел очень аккуратный курс, который мы делали всю жизнь «Основы всех религий». У меня в школе сидят дети всех национальностей и для меня важно, чтобы они поняли, что ни ислам, ни иудаизм, ни христианство не учат злу и все великие религии на глубине переплетаются корнями при всех попытках огрубления, какая бы конфессия не бралась. Для меня это разные команды альпинистов, которые поднимаются на одну и ту же высоту. Разгоняя детей по конфессиональным квартирам в школе, мы совершаем непростительную ошибку, потому что школа – это единственное место, где они живут вместе. И выбор конфессии, и выбор веры – это интимное дело родителей и семьи. Я знаю, что происходит, потому что был опыт. Ко мне привезли девочку, родители которой сбежали из региона, где была введена такая практика. Девочка 5 класса говорит: «Какое счастье, что я православная, но как же я ненавижу католиков. Вы не понимаете, они молятся Примадонне». Я ей говорю: «Примадонна – это Пугачева, а молятся они Мадонне, а православные – Матери Божьей. Это одна и та же женщина». Этого ребенка уже успели отравить ненавистью, это самое опасное, что может быть. Мне один компьютерный мальчик из старших классов подсказал идеальную формулу: «Я понял: Бог – один, провайдеры разные». В этом смысле я эту позицию разделяю. Даже организационно, представьте себе, пришли распоряжения выяснить, сколько человек хотят изучать ислам у меня в школе, сколько православие, сколько иудаизм. А вдруг находится адвентист 7-го дня? Где я найду столько преподавателей? Есть, конечно, советский способ – немедленно отправить учителей на краткосрочные курсы. Куда мы летим? Мне кажется, что это какая-то конъюнктурная вещь, которая была обещана в предвыборную кампанию, сейчас она начнет продавливаться. И это вместо того, чтобы спокойно изучать курс «Религия и культура», где давать основы всех религий, показывать, что ни одна мировая религия не учит ненависти. Уже есть учебники, я не хочу их оценивать, хотя их видел, но многие из них не вызывают у меня симпатии. Я не буду называть авторов, я их не обвиняю, это же на таких скоростях делалось. Я думаю, что это ошибка, но тренд другой, противоположный.

Понимаете, здесь шампунь и кондиционер в одном флаконе, содержательные и организационные вопросы перехлестнулись. Начнем с того, что если для кого-то обучение по этой системе было хорошо, совершенно не обязательно, что для данного конкретного ребенка это тоже будет хорошо. Для начала, наверное, стоило бы поговорить с психологом, родителю вникнуть, что это за система, какие там подходы, потом показать ребенка специалистам и только после этого принимать решение. Это одна сторона дела. А другая сторона, Москва, в отличии от других регионов, очень сложный город. У меня тоже огромная школа и очень много желающих, но приоритет отдается тем, кто проживает в шаговой доступности. Возможно в шаговой доступности этого родителя нет такой школы, но это такой вопрос, где придется и поездить, и посмотреть, потому что на окраинах Москвы школы перегружены: большие микрорайоны, идет строительство, перенаселение, а в центре есть полупустующие школы, где возможно есть эта система. Но это разные вещи: содержательная сторона и устройство.

Изумительно красивый вопрос! Простой учитель прекрасно разобрался. Другое дело, что нельзя учителей бросать на самотек, людей надо обучать через систему повышения квалификации, тогда это будет комфортно. Я вижу многих учителей, не только своих, так как много выезжаю, которые прекрасно в этом разобрались, но не самостоятельно, их обучали, им помогали, их вооружали этими навыками. А потом, знаете, меняется ощущение учителя начальной школы. Я 36 лет руковожу этой школой. Долгие годы к учителю начальных классов было отношение как к учителю второго сорта, подумаешь, палочки-кружочки, сегодня, когда они вместе с детьми создают какие-то сайты, они чувствуют себя по-другому, это другое качество работы. Сразу комфорта не бывает, сначала дикий страх при начале обучения, а потом они втягиваются и такое удовольствие получают, которого раньше не имели. Правда, должен сказать, что ничего не надо обожествлять. Деятельный подход – вещь замечательная, но если мы заиграемся в этот подход и не научим таблице умножения, то будет плохо. И компьютеры, и все эти устройства – это всего-навсего сервис, удобный, красивый, с этим спорить глупо, но делать из него фетиш тоже глупо. Я в своей книге последней «Школа и ее окрестности» описываю случай. Сижу на конкурсе, учительница по литературе дает урок по Лермонтову: интерактивная доска, презентация, все крутится. У меня спросили, как я отношусь к этому уроку. Я ответил, что плохо. Перефразируя Лермонтова, можно сказать: Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и доска с доскою говорит. На данном уроке я бы просто зажал свечу в руке и мы читали бы и говорили о Лермонтове. Наверное, сейчас такой этап, мы, как папуасы, должны наиграться в это все. Всегда педагогические технологии впереди информационных, то есть сами по себе информационные технологии не меняют взгляд на мир, они просто удобный сервис, а сервис он и есть сервис. Я другой урок великолепный видел, я тоже его описываю в этой книге. Молодой мужчина давал урок во 2 классе по традиционному рассказу Толстого «Косточка». Все дети с этой хрестоматией встречались. И вот урок. Он спрашивает детей, о чем рассказ. Они отвечают, что суть рассказа в том, что все тайное становится явным. – Нет, не об этом. – Как не об этом? И вот на большой интерактивной доске выводится весь этот небольшой рассказ и учитель как бы все лишнее оттуда убирает, остается всего 4 предложения. Зачем же Толстому потребовалось писать так много, если и так все понятно. И он, постепенно возвращая на экран текст Толстого, объясняет и выясняется, что семья очень добрая, что его никто не ругал. Если говорить шершавым языком науки, то это грамотный филологический анализ рассказа Толстого в зоне ближайшего развития малышей с применением современных технологий. Вот это то, что нужно, когда все в меру: и содержание, и современные методы работы.

Слушатель прав, это действительно сложная проблема. Это проблема удержания единого образовательного пространства, и проблема сложнейшая, потому что с одной стороны должно быть многообразие и учет специфики, а с другой стороны при переезде ребенок не должен оказаться в ауте. Это очень тонкая вещь, здесь как два плеча коромысла, которое нужно держать в равновесии. На мой взгляд, здесь существует определенный подход. При всем многообразии учебников должны сохраняться единые образовательные стандарты, вокруг которых идут споры. Не важно, с помощью какого учебника я вас приведу к знанию этого стандарта. Ребенка продвинутого, с мощным интеллектом, я буду учить по более сложному учебнику, он будет знать намного выше стандарта, а ребенок с проблемами тоже будет знать и таблицу умножения, и теорему Пифагора, то, что входит в стандарт. Это серьезнейшая проблема, как удержать единое образовательное пространство. Что касается разнообразия школ, то оно де-факто существует: есть и гимназии, и лицеи, и школы с углубленным изучением, но наряду с этим всегда должны быть общеобразовательные школы, которые рассчитаны на массового ребенка, и такие школы уничтожать нельзя. Другое дело, что сегодня, пока не принят новый закон об образовании, положение этих школ чрезвычайно шаткое. Ни одна из этих школ не имеет законной нормативной юридической базы. Я сталкиваюсь с тем, что (мне часто приходится выезжать в регионы), стонет директор математического лицея. Конечно, он отбирает детей, которые способны освоить математику на высшем уровне, но прокуратура предъявляет претензии: по закону все равны, и те родители, чьи дети не прошли, жалуются, утверждая, что экзамены незаконны. Но ведь в балет с кривыми ногами не берут, понимаете, тут есть много тонкостей. Получается, что де-факто это уже есть, но это отнюдь не отменяет необходимости сохранять единое образовательное пространство России.

Пока приняты стандарты только начальной школы. Я уже говорил, что в Алтайском крае великолепные сельские школы, оснащенные интерактивными досками, мульмедио-проекторами. И вот директор одной из сельских школ говорит мне, что в этом году пришли в первый класс не читающие дети, такого не было никогда. Мы сначала испугались, но родители не обязаны до школы обучать. Ведем экскурсию по школе, показали, где столовая, где туалеты. Входим в компьютерные кабинеты и для смеха говорим: сейчас 10 минут перерыв. Эти не читающие дети мгновенно разбрелись, нажали какие-то кнопки, вошли в нужные сайты и стали играть. Понимаете? Они – другие. Это уже цифровое поколение и делать вид, что ничего не изменилось нельзя, жизнь меняется и дети меняются. Да, учителям не просто, но для этого существует очень серьезная вещь. Поставить оборудование, закинуть какие-то книжки для обучения – это ерунда, главное – это переподготовка кадров. В Москве это делается блистательно, я считаю, потому что серьезные учителя, не обязательно молодые, осваивают это под руководством специалистов в течение года. А как иначе? Жизнь меняется и на карете прошлого далеко не уедешь.

Я уже объяснил, что для одного хороши одни учебники, а для другого – другие. Это тонкий профессиональный разговор, потому что существуют разные системы обучения, скажем, в начальной школе: система Занкова, система Эльконина-Давыдова, система Эрдниева. Я, как профессионал, понимаю, в чем разница, но в двух словах я это не объясню. Суть заключается в том, что педагог, директор школы должны понять, что не Давыдов и Эльконин виноват, что этот учебник не идет на этом контингенте детей, а пойдет другой. Ничего плохого не могу сказать про систему развивающего обучения, она прекрасна. В этом смысле те новые федеральные стандарты по начальной школе, которые я целиком поддерживаю, выросли из системы развивающего обучения. Для кого-то нужны другие подходы, дети разные.

Этот уважаемый человек, задающий вопрос, не пишет, какой учебник. У меня ощущение такое, что речь идет о довольно сложном учебнике Петерсона. Он построен на очень большом ряде ассоциаций с другими предметами, с другими науками. Он должен формировать так называемые межпредметные компетенции. Родителей так не учили и то, что для этого человека лишние слова, на самом деле суть этого учебника. Это одна сторона. Второе, я не знаю, что это за класс и что это за ребенок. Если учитель подобрал эту линейку учебников для класса, откровенно говоря, слабого, то учитель ошибся и тогда, я уже говорил, приходится дублировать бедным родителям и дотаскивать до учебника, который неправильно подобран. Наконец еще одна серьезная вещь. Каждый тащит свой опыт. Понятно, когда говорят: Как было хорошо при Советском Союзе. Был один стабильный учебник. Во-первых, не совсем один, в некоторых школах были другие учебники, тоже не было единообразия, а, во-вторых, их учили, им кажется, что эталонно, но время изменилось. Я отдыхаю в начальной школе: они уже владеют ноутбуком, они изготавливают какие-то куклы, ставят фильм и сами его озвучивают, тем самым развивая свою речь, они учатся работать в группах, чего не было в советском и даже недавнем прошлом. В этом смысле все это кажется диковинным и непонятным. Мы стараемся, по новому стандарту все уроки транслируются домой, то есть родители могут посмотреть, что происходит на уроке, тогда они уже будут в теме и смогут помочь своему ребенку, но это происходит не везде. Для этого должен быть интернет, родители сами должны быть пользователями, но за этим будущее. Сегодня многое смотрится дико, то есть не так, как нас учили. Но время изменилось.

Пусть этот человек не переоценивает широту европейского образования. Там тоже есть разные школы. Если рассказать, как там преподают, Вы тоже ахнете, потому что некоторые европейские школьники не очень в курсе, кто победил и сыграл основную роль во Второй мировой войне. Там тоже есть свои ограничения. Более того, и в европейских школах, и в наших в преподавании есть такая особенность – евроцентризм, из-за этого мы плохо знаем Восток, плохо знаем ислам. По поводу мировой истории, могу сказать, что есть разный опыт. У меня в Центре образования дети изучают: в 6 классе – «Историю Древней Греции, Рима и литературу», в 7 классе – «Историю средних веков и Возрождения, литературу и культуру». Конечно, русская культура – вещь центральная в нашей ментальности, но только в контексте мировой она поистине начинает блистать. В некоторых школах это делается, а в некоторых нет. Сегодня есть разные подходы в этим вещам.