После массового отравления метанолом, в центре которого оказался «Мистр Сидр», возникла идея пересмотреть подход к продаже спиртного в России. Есть предложение создать государственную монопольную розничную сеть для торговли алкоголем. Поможет ли это уменьшить объём контрафактной продукции, станет ли меньше смертельных отравлений? Или так мы ничего не исправим, а лишь наживём новых проблем, когда монополия уберёт конкурентов с рынка?
За
Антон Орлов, директор Института исследования проблем современной политики
По данным Росстата, ежегодно в стране от отравления алкоголем гибнет порядка 10 тыс. человек. Реальная картина может быть ещё хуже. Три десятка смертей среди выпивших «Мистер Сидр», а до этого были ЧП в Иркутской обл., где от отравления «Боярышником» умерли 76 человек, трагедии в других регионах.
Конечно, если кто-то принимает решение выпить одеколон или антифриз, заведомо не предназначенные для потребления, он сам несёт ответственность за последствия. И с этим вряд ли можно что-то поделать. Но если россияне покупают алкогольную продукцию в официальных магазинах, они не должны терять здоровье из-за жажды наживы и халатности коммерсантов, решивших сэкономить на производстве.
Сегодня доля контрафактного алкоголя составляет 20–25% от общего оборота. Его продажа происходит в основном в сельской местности, в магазинах, не имеющих соответствующей лицензии. То есть рынок контрафакта по-прежнему велик. А значит, велик и риск очередного массового отравления.
Но в данном случае речь идёт именно о том, чтобы, покупая алкоголь в официальных магазинах, россияне были уверены в его качестве. Подобный опыт уже есть в Финляндии, Швеции, Норвегии, Канаде и США. Наиболее интересная модель реализована в Германии: там госкорпорации выкупают у производителей спирт по более высокой цене, чем на открытом рынке. Что-то подобное было в дореволюционной России – тогда спирт выкупался у частных лиц, очищался и шёл на продажу.
Что касается опасений о возникновении дефицита спиртного в магазинах из-за госмонополии на сбыт алкоголя – сильно в этом сомневаюсь. Доходы от реализации такой продукции всегда составляли значительную часть госбюджета, а в царской России достигали 30%. Если умело и со знанием дела подойти к этому вопросу, учесть интересы производителей, то можно извлечь заметную выгоду.
Против
Вадим Дробиз, руководитель Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя «ЦИФРРА»
Очень странная идея, не имеющая никакого отношения к решению существующих проблем российского алкогольного рынка. В его легальном секторе сегодня решены все задачи, которые могла бы решать госмонополия. Там вся продукция и так безопасна.
Другое дело – нелегальная продукция. Многие до сих пор не знают, что всё её производство с 2016 г. происходит не на обычных заводах,
а в полукустарных условиях, на различных складах и т. д. И продажи населению фальсификата осуществляет не система розничной торговли, а глобальная теневая система продаж в нелицензированных торговых точках.
В легально работающих магазинах с июля 2017 г., после того как в рознице была введена система ЕГАИС (Единая государственная автоматизированная информационная система учёта объёма производства и оборота алкоголя. – Ред.), не продаются суррогаты. То есть у нас есть ЕГАИС, так зачем же нужна отдельная государственная сеть магазинов?
Нелегально-суррогатный сектор продолжит свою работу при любой форме госмонополии. И смертельные отравления суррогатом будут в России до тех пор, пока легальное спиртное относительно минимальной зарплаты стоит дорого.
Изменить на него цены нельзя просто в силу того, что хороший продукт дёшево стоить не может. Значит, выход один: повышать доходы населения.
Есть реперный показатель для России: для успешной борьбы с нелегальным рынком крепкого алкоголя (чтобы его доля упала до 10%) минимальная зарплата не должна быть меньше стоимости 120 бутылок легальной водки (минимальная розничная цена 0,5 л водки сегодня – 281 руб., умножив на 120 бутылок, получаем минимальную зарплату – 33,7 тыс. руб.; МРОТ в 2023 г. – 16 242 руб. – Ред.).
