Правительство внесло в Госдуму федеральный бюджет РФ на 2022-2024 гг. Как он повлияет на нашу жизнь? Рассказывает директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв.
Экономные нормы
Алексей Макурин, «АиФ»: Александр Александрович, как можно в двух словах описать сверхзадачу, которую, по замыслу Минфина, должен решить новый трёхлетний бюджет?
Александр Широв: В пояснительной записке, внесённой в Госдуму вместе с планом доходов и расходов, он назван бюджетом нормализации. Что значит в этом случае «норма»? Государство заметно повысило поддержку экономики и населения в период коронакризиса. И теперь Министерство финансов считает, что пришла пора вернуться к той политике, которая проводилась до 2020 г. Если сейчас, в 2021 г., расходы федерального бюджета превышают 19% от валового внутреннего продукта страны (ВВП), то в 2022-м они должны опуститься до 17,3%. И это тренд на всё ближайшее время. Предполагается, что бюджет снова станет профицитным, то есть государственные доходы будут выше расходов. Только в 2024 г. появляется небольшой дефицит, но не факт, что так реально произойдет, так как проектировки на этот год будут еще уточняться.
— Насколько реалистичен прогноз тех параметров, на которые опираются новые трёхлетние проектировки?
— Мы видим в нём стабильные темпы роста ВВП: по 3% в год. Мы видим ежегодную инфляцию в районе 4%. Мы видим довольно слабый рубль — на уровне 72-74 за доллар, — и при этом дешевеет нефть (в среднем с 66 долларов США за баррель в 2021 г. до уровня 55 долларов США за баррель к концу планового периода). Всё это вполне достижимые цели. Но эти цифры нельзя назвать в полной мере прогнозом, обосновывающим государственную финансовую политику. Это скорее набор плановых показателей. Ни Минфин, ни Центробанк, ни Минэкономразвития не публикуют такого прогноза, который показал бы общественности, как могла бы развиваться экономика при альтернативных параметрах бюджетной и денежно-кредитной политики.
— То есть при таких условиях, когда бизнес и люди получают больше денег?
— Да. Экономика в той или иной степени всегда нуждается в том, чтобы государство или экономические власти её поддерживали с помощью бюджетных вливаний или низких ставок по кредитам. А сейчас у нас и бюджетные расходы ограничиваются, и ключевая ставка ЦБ сильно выросла. И возникает опасение: не вернёмся ли мы к той стагнации, в которой оказалась экономика начиная с 2016 года? Сможем ли мы получить после завершения последнего кризиса более сильную экономическую динамику? Сможем ли заметно сократить бедность и технологическое отставание?
Шаг назад от достигнутого
— Тем не менее по сравнению с предыдущим трёхлетним бюджетом расходы в плане на 2022-2024 гг. вырастают на 12%. По отдельным направлениям — ещё больше. Почему этого недостаточно?
— Предыдущий бюджет формировался на основе других экономических индикаторов. Предполагалось, что инфляция будет ниже, чем сегодня она есть фактически. Уже только одно это номинально увеличивает и доходы, и расходы. Но, главное, сравнение нужно вести не с тем, что год назад планировало правительство, а с тем, что на самом деле произошло. Реальность такова, что доходы и расходы государства в 2021 г. сильно опередили прошлогодние проектировки. А бюджет на 2022 г. спланирован так, будто ничего этого не было.
По ряду важнейших статей намечается сокращение расходов от уже достигнутого уровня: минус 8 с лишним процентов — на здравоохранение, минус 6 процентов — на социальную политику и помощь регионам (см. инфографику). А ведь неизвестно, сколько ещё денег потребует окончательная победа над коронавирусом.
Понятно, что в период пика пандемии эти расходы были вынужденно увеличены. Но у нас большинство секторов, которые влияют на развитие человеческого капитала, долгие годы были недофинансированы. Доля расходов на здравоохранение, образование, пенсии в ВВП у России меньше, чем в тех странах, с которыми мы себя сравниваем. И если мы возвращаемся опять к тем пропорциям государственных расходов, которые были до кризиса, то это значит, что мы делаем серьёзный шаг назад от достижения целей, связанных с развитием общества и повышением качества жизни.
— Как скажется запланированная «нормализация» на доходах людей?
— Яркий пример — разовые выплаты в 10-15 тыс. руб., которые в нынешнем сентябре получили все российские пенсионеры и военнослужащие. Если в следующем году таких дополнительных выплат не будет, понятно, что и никакого реального роста пенсий и денежного довольствия не произойдёт, несмотря на намеченную индексацию. У многих пенсионеров реальный доход даже понизится.
Кто получит больше
— Может быть, по итогам 2022 г. государство снова потратит на социальную сферу и экономику больше, чем запланировало? Насколько вероятен такой сценарий?
— Увеличение расходов вполне возможно, если текущая ситуация в экономике сложится благоприятно. Вся бюджетная политика последних 15 лет строится на создании в структуре бюджета скрытых резервов. Это позволяет маневрировать. Пенсии и пособия, поднятые однажды, уменьшить потом практически невозможно. Поэтому правительство неохотно берёт на себя постоянные повышенные обязательства. Но, если появляются дополнительные доходы, оно делает из них разовые выплаты людям, которые нуждаются в социальной поддержке. Опыт пандемии, когда поддерживали семьи с детьми, пенсионеров, безработных, показывает, что это работает.
— Тогда что в этом плохого?
— Люди хотели бы, чтобы помощь оказывалась постоянно. И вроде бы деньги для этого есть. По тем же планам Минфина, отражённым в новом бюджете, Фонд национального благосостояния (ФНБ), который формируется за счёт дополнительных нефтяных доходов, к концу 2024 г. может достигнуть 23,3 трлн руб. Это уже близко к годовому доходу федерального бюджета России, что позволяет безопасно увеличивать финансирование социально-экономических программ при любом развитии событий. Более того, такие огромные резервы уже избыточны, их наращивание замедляет экономический рост, уменьшает доходы бизнеса и населения.
По нашим расчётам, только в 2017-2018 гг. из-за того, что деньги, полученные от роста цен на нефть, перебрасывались в резервы, Россия потеряла 3% ВВП. Это 3 трлн руб. Можно было бы изменить правила формирования ФНБ и направлять больше нефтяных доходов в расходную часть бюджета. Но Минфин по-прежнему предпочитает побольше откладывать на «чёрный день». В очередном трёхлетнем бюджете предусмотрены траты из ФНБ 2,5 трлн руб. на крупные экономические проекты. Это, казалось бы, большие деньги. Но они довольно скромные, если оценить их долю во всех инвестициях в экономику.
— Близкие к правительству экономисты предлагают после 2024 г. вообще не расходовать ФНБ. Ведь неизвестно, что будет с валютными доходами России по мере перехода мира с нефти и газа на возобновляемые источники энергии.
— Этот риск, ведущий к падению цен на нефть, бюджетная политика Минфина тоже учитывает. Но, во-первых, бороться при помощи ФНБ с глобальным трендом на «зеленую» энергетику — это все равно что бороться с мельницами методами Дон Кихота. Во-вторых, в ближайшие 10-15 лет ситуация на мировых энергетических рынках, скорее всего, будет развиваться таким образом, что Россия свою долю доходов получит. А попытки выстраивать экономическую политику с учетом того, что нефть и газ у нас покупать будут плохо, приведет к тому, что мы сами себе ограничим темпы роста и потеряем время, необходимое для развития несырьевых высокотехнологических отраслей.
— Рост каких расходов бросается в глаза в новом бюджете?
— Я бы выделил защиту окружающей среды. Климатическая, экологическая повестка сильно выросла в последние годы в табели о рангах проблем государственного значения. Другое знаковое решение — восстановление расходов на оборону. В последние три года оборонзаказ был сокращён. Но жизнь показала, что долго на этом экономить нельзя.
Очевидно, что темпы роста тех отраслей, куда пойдёт больше бюджетных денег, ускорятся, и зарплаты в них будут тоже расти быстрее. Но в том же экологическом секторе работает не очень много людей. И в целом на ускорение роста доходов в стране эти бюджетные вливания повлияют не так сильно. Куда больший эффект могло бы дать, например, сохранение на постоянном уровне повышенных зарплат, установленных в здравоохранении в связи с пандемией.
