Бельгийский бюджет пополнился непредвиденным доходом в 625 млн евро, в основе которого — прибыль от замороженных активов россиян, сообщает местная газета Le Soir. В Бельгии зарегистрирован депозитарий Euroclear, заблокировавший, по словам генерального управляющего администрации казначейства этой страны Александра де Геста, «191,9 млрд евро транзакций и 58,7 млрд евро активов», принадлежащих российским инвесторам. Указанные чиновником активы на 60-65% состоят из акций и облигаций, на которые выплачиваются процентные доходы и дивиденды, именно эти платежи и формируют прибыль, составившую, согласно отчетности Euroclear, в 2022 году 821 млн евро. Львиную часть этой прибыли бельгийское государство и забрало себе в виде налогов. Активы наших сограждан превратились в неожиданный источник дохода для европейцев, и в их прямых интересах, чтобы эта ситуация длилась как можно дольше. Вероятно, именно поэтому ведущие депозитарии уже дважды объявляли разморозку активов (в конце 2022 года и в марте текущего года) для россиян, не находящихся под санкциями, но фактов разблокировки счетов инвесторов из России пока не было.
Воровство и грабеж
В России к бельгийским «налоговым маневрам» отношение однозначное. «Воры радуются 
тому, что удачно вложили украденное и сумели на нем нажиться дополнительно, — возмущается депутат Госдумы, первый зампредседателя комитета по обороне, председатель партии Родина Алексей Журавлев. — Иначе и не назовешь сообщения из Бельгии, где вполне довольны, что только на налогах от процентов с замороженных в стране российских активов заработали 625 миллионов евро. Оказывается, страна, которая публично не слишком активно участвует в травле России Западом, на самом деле — рекордсмен по количеству арестованных там наших золотовалютных резервов».
«То, что сейчас происходит, иначе как грабежом на большой дороге назвать нельзя, — подтверждает доктор юридических наук, профессор РАНХиГС, управляющий партнер адвокатского бюро „Чаадаев и Партнеры“ Сергей Чаадаев. — Права собственности на замороженные активы россиян не менялись, они по-прежнему принадлежат нашим согражданам, и доход, полученный по ним, принадлежит им же. То, что сейчас делают в Бельгии, никакого отношения к праву не имеет».
Как реагировать
Алексей Журавлев настроен категорически. «У нас есть чем ответить, — считает депутат. — Бельгийские компании в большинстве своем с российского рынка ушли, но у них осталось у нас в стране весьма дорогостоящее имущество, которое можно было б арестовать. У Solvay — завод в Нижегородской области ценой в 1,5 млрд евро, у Lamifil — производство электрокабеля в Угличе стоимостью в 850 млн евро, у Unilin — фабрика ламината, которая стоит не менее 700 млн евро. Этим, конечно, наши потери не компенсировать, но не изъято ведь пока ни копейки. Наоборот, наше государство способствует выгодной продаже иностранных активов и последующему выводу выручки в долларах и евро за рубеж, что, кстати, ведет к ослаблению рубля».
По мнению Сергея Чаадаева, механизмы по отстаиванию своих интересов у наших инвесторов еще остались, хотя их эффективность неоднозначна. «Можно обращаться в суды европейских юрисдикций, международное частное право такие ситуации регламентирует, — отмечает эксперт. — Но, учитывая, что в этом деле решающую роль играет политическая конъюнктура, судебные перспективы выглядят очень призрачно, скорее всего, разбирательство будет длиться долго и закончится ничем. Пострадавшим россиянам нужно объединиться в ассоциацию или создать фонд по защите своих прав, — советует Сергей Чаадаев, — И выйти с коллективным иском. Такие заявления всегда выглядят более весомее и значимее, они эффективнее, чем множество разрозненных исков от каждого пострадавшего. Кроме того, услуги западных адвокатов стоят очень дорого, и, объединившись, возможно, удастся снизить расходы».
