Разгромленные магазины, толпы ободранных голодранцев на улицах, батареи остыли и лопнули, а у всех машин сняты и сожжены в кострах покрышки — это примерно то, что должно было сейчас происходить за окном, если верить прогнозам большинства экономистов, которые они высказывали год назад, после начала СВО. Лучшие и светлые умы и из академического мира, и из коридоров власти, тогда предрекали нам самые мрачные перспективы. Получилось, мягко говоря, совсем не так.
Кто что ждал
Глава ЦБ Эльвира Набиуллина тогда готовилась к тому, что экономика протянет полгода на сделанных запасах сырья и оборудования, а затем начнется структурная трансформация, она обернется инфляцией в 20%.
Экономист Яков Миркин предрекал рост цен под 40% и курс доллара до 250 руб. Директор Центра конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ Георгий Остапкович говорил о снижении ВВП от 6 до 9%, эксперты Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогноза предупреждали об инфляции в 20% и безработице в 7–8%.
Западные оценки были тоже не слишком оптимистичными — Institute of international finance предрекал минус 15% ВВП и плюс 20% инфляции, Focus Economics — минус 5,7% ВВП и плюс 18,2% в ценах.
Это в цифрах. В словах все это звучало еще страшнее.
Экономить деньги призывал в марте россиян зампред комитета Госдумы по экономической политике доктор экономических наук Михаил Делягин. Готовиться менять свой образ жизни и структуру потребления советовала жителям крупных городов с хорошими заработками профессор географического факультета МГУ Наталья Зубаревич. Оптимизм, и то не очень явный, был лишь у экономиста, политика, академика РАН Сергея Глазьева. Из его слов выходило, что от предстоящих событий пострадает только американская экономика. Видимо, подразумевалось, что по принципу коромысла наша как раз воспрянет.
Большинство оценок сходилось на том, что до августа-сентября мы по инерции еще докатимся, а дальше все станет совсем плохо. Не стало.
«Весной мы все ошиблись»
Сначала пришло время корректировки оценок наших перспектив — с каждым разом они становились все менее мрачными, — а потом и признаний своих ошибок.
«Весной мы все ошиблись, — признала в интервью Forbes Talk Наталья Зубаревич. — Мы предполагали, что спад будет глубже, быстрее. Оказалось, что российская экономика очень адаптивна. Бизнес крутился, как мог, государство приняло несколько мер, которые помогли».
Что мы имеем в реальности сейчас? Годовая инфляция на середину февраля, по данным Росстата, составляет 11,8%. Это немало, в Еврозоне, например, она 8,6%, в США — 6,4%, но все равно намного ниже той, которую нам обещали. Безработица на рекордно низком уровне — на конец прошлого года она составляла 3,8%. ВВП сократился на 2,1%. Это отнюдь не здорово, но совсем не так плохо, как пророчили. Среднедушевые доходы населения в начале прошлого года равнялись 36,2 тыс. рублей на человека в месяц, а к концу третьего квартала превысили 46 тыс. руб. в месяц. Повышение в начале 2023 года пенсий, пособий, социальных выплат и минимального размера оплаты труда только поддержит эту тенденцию, но таких свежих цифр у статистиков еще нет, подсчитают чуть позже.
Даже Международный валютный фонд пересмотрел свой прогноз по динамике ВВП России в нынешнем году. Раньше они ждали падения на 2,3%, а теперь — роста на 0,3%.
Между флажками
Умение выживать в любой ситуации, освоенное нашими предпринимателями за все тридцать лет рыночной экономики современной России, и грамотные действия финансового блока правительства позволили пройти испытания 2022 года намного лучше, чем ожидалось, признают эксперты. Причем помогли им добиться успеха, в том числе, те самые предельно негативные прогнозы.
Не сравнивать по точности прогнозы экономистов и метеорологов призывает декан факультета экономических наук НИУ ВШЭ Сергей Пекарский. У них разная суть, смысл и, как следствие, оправдываемость. Если бы в экономику, как и в погоду, люди не вмешивались, тогда другой разговор. А тут важно выявить опасные тенденции, расставить флажки, чтобы и власти, и бизнес, знали о возможных опасностях и приняли меры. В результате прогноз не сбудется, но именно на его основе стало понятно, где главные опасности, от которых смогли найти способы защиты.
«В нормальной ситуации погрешности в оценках экспертов должны примерно поровну распределяться по обе стороны от того, что получится в итоге, у нас же они почти все смещены в сторону негатива, — продолжает Пекарский. — Органы власти, которые заказывают такие прогнозы, заинтересованы в пессимистичной картине — так им проще превзойти ожидания и потом доложить о своих успехах в управлении. Независимые эксперты изначально почему-то настроены на негатив. Возможно, сказывается общественный запрос на “чернуху”, — оптимистичным заявлениям в России верить не принято».
Не склонен обвинять коллег в паникерстве и директор института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв. Ситуация, которая складывалась в феврале и марте, к другим выводам и не располагала, считает он. При этом если отойти от макроэкономических показателей: ВВП, инфляции, валютных курсов и цены нефти, — заглянуть в каждую отрасль, проанализировать ее состояние и возможности, прогноз будет точнее, уверен Широв. Но для этого надо проводить намного более серьезные и длительные исследования.
Сработали и дали результат и параллельный импорт, благодаря которому ассортимент в магазинах от введения санкций практически не пострадал, и импортозамещение — с перекосами и пробуксовками мы сами начинаем производить многое из того, что привыкли закупать за границей. За все это приходится платить — отчасти наша инфляция обусловлена именно более высокой себестоимостью товаров и дополнительными издержками импортеров, ищущих новые пути поставок.
Мы находимся, как любят говорить власти, «в условиях беспрецедентного санкционного давления». Это непростое состояние, а Европа и США один за другим готовят новые пакеты санкций. Пока что с этими ограничениями и запретами справляемся. Если будем так же удачно находить новые возможности и дальше, то выстоим. Главное не паниковать. От этого точно ни денег, ни товаров не прибавится.
