Мировые цены на нефть растут после нападения на иранский танкер. Предшествующий скачок был после атаки дронов на месторождения в Саудовской Аравии. В который раз задумываешься: если дроны летают, а танкеры взрывают — значит, это кому-нибудь нужно?
Кто снижает добычу, а кто наращивает?
Что поэтому поводу думают люди, которые читают эти новости не спонтанно, а наблюдают за нефтяным рынком целенаправленно?
Аналитик Валерий Андрианов считает, что такие происшествия поддерживают иллюзию о том, что какие-то спонтанные события типа терактов влияют на нефтяные цены. «На самом деле 90% торгуемой нефти сегодня — это бумага. Только 5-10% — это физические объёмы, — сказал он в эфире «России 24» 11 октября. – Соответственно, кто контролирует бумажные рынки, тот контролирует и нефтяной рынок».
«Рынок бумажной нефти — он без обязательств поставки, — добавил политолог Леонид Крутаков, — и зависит от действий Федеральной резервной системы США и стоимости доллара. А ФРС, печатая доллары, вольна поднимать и опускать ставку».
Андрианов обращает внимание: в последнее время произошла настоящая энергетическая революция. «Произошла она именно в мозгу этого регулятора. Раньше США были импортёрами нефти, и главной задачей было обеспечить безопасность поставок для себя. Сейчас другая ситуация — сейчас США собираются стать экспортёрами, и, возможно, после 2024 года они станут крупнейшим экспортёром. Их задача — любыми методами расчистить себе пространство на мировом нефтяном рынке», — пояснил эксперт.
Рубеж 2024 он определил по динамике сланцевой революции в США: там добывают уже 12 млн барр. в сутки, хотя в момент подписания соглашения ОПЕК+ добыча была на уровне 8,3 млн барр. в сутки. Таким образом, с начала 2016 года, пока страны ОПЕК+ свою добычу снижали, США свою нарастили почти в 1,5 раза.
«Они и биржевой механизм контролируют, они по добыче сейчас первые, они по экспорту первые в мире, по закупкам, то есть они все сектора рынка контролируют», — добавил Крутаков.
«Главный рынок, который сегодня формирует мировую экономику, — это рынок нефти и нефтепродуктов, энергетический рынок. И вот этот рынок Соединенные Штаты Америки начинают подминать под себя, потому что они бешеными темпами увеличивают экспорт нефти», — охарактеризовал нынешнюю ситуацию экономист Михаил Хазин.
«Гретинизм» — отвлекающий манёвр
«Перед США сейчас стоит задача — именно к этому году (2024 – Ред.) определёнными методами расчистить для себя рынок, — добавляет Андрианов. — Для этого применяется очень много методов. Прежде всего санкции против Ирана и Венесуэлы. Кроме того, политика, как её можно было бы назвать, "гретинизм", по имени Греты Тунберг».
В чём суть этой политики, понятно: миру внушается миф, что нас всех спасёт альтернативная энергетика, а потому нефть не нужна — от неё скоро все откажутся. При этом никто не говорит, что солнечная и ветровая энергетика, во-первых, не может обеспечить стабильного электроснабжения, а во-вторых, что её киловатт-часы гораздо дороже.
«Если учесть, что вся альтернативная энергетика тотально убыточна и без госдотаций развиваться не может, то это выглядит особо критинистически», — заметил по этому поводу Михаил Хазин.
«Россия как раз может оказаться в ловушке вот этого гретинизма, — предупреждает Валерий Андрианов. — То есть мы сами скажем: "Да зачем нам нефть?" И не будем вкладывать деньги. Не исключено как раз, что целью гретинов в итоге окажется Россия. Это отвлекающий пропагандистский манёвр — разговоры о том, что эра углеводородов закончилась. И это, заметьте, в момент острейшей конкурентной борьбы и глобального передела рынков. В реальности снижение потребления нефти — вопрос отдалённой перспективы. Условий для этого сейчас нет».
Цены определяем не мы
В последние годы крупными игроками мирового энергетического рынка, кроме США, были Россия и Саудовская Аравия. Что делают сейчас они?
«Как видим, Россия и Саудовская Аравия в рамках ОПЕК+ уступают рынок Соединенным Штатам Америки, ну потому что мы уходим, а Соединённые Штаты Америки растущим экспортом этот рынок захватывают», — считает Хазин.
И происходит это прежде всего потому, что мы не контролируем цены. А контролируют их США. «Выкидывают дополнительную нефть, цены снижают, а устраивая теракты в персидском заливе, естественно, цену повышают. Мы же, уменьшая экспорт, отдаём рынок Соединённым Штатам Америки», — сказал экономист.
Получается, что Саудовская Аравия объективно становится нашим союзником. Однако Леонид Крутаков предупреждает: «Если мы договариваемся по поводу Саудовской Аравии в чём-то, то надо понимать, что мы договариваемся с задним двором США, их энергетического рынка». Это, по его мнению, такой клапан, который США всегда используют.
Но по мнению Хазина, американцы своей нефтяной политикой сейчас сильно бьют по интересам саудитов. «Речь может идти только о том, чтобы Саудовская Аравия и Россия вместе создали альтернативный полюс Соединённым Штатам Америки на этом рынке», — считает он.
В этом случае, конечно, нужно отказываться от ОПЕК+, и экономист это понимает. Как оказалось, не только его, но и других экспертов такая перспектива не пугает.
Мы здесь оказались в плену ложной иллюзии. То есть нам говорят: если мы сейчас откажемся от ОПЕК+, то цены сразу рухнут. Вот если мы будем дальше сокращать добычу, то цены опять пойдут вверх. Это иллюзия, — говорит Валерий Андрианов. — Что бы мы ни делали, это может быть ОПЕК+, ОПЕК-, что угодно можно выдумывать... Цены определяем не мы».
Удавка для своих
В нынешней ситуации, считают эксперты, для нас важен захват своей ниши на рынке.
«Нам надо биться за свои ниши и рынки. А мы, во-первых, проигрываем эту игру на международном рынке и, более того, делаем всё, чтобы задушить свою же нефтяную промышленность внутри страны», — заявил Андрианов.
А Хазин пояснил, как именно мы это делаем, сославшись на недавнее исследование БКС, в котором было смоделировано, как бы выглядела компания «Роснефть», если бы работала в налоговом режиме и денежно-кредитных условиях США, и как — Exxon Mobil в условиях России.
У «Роснефти» в таком случае капитализация была бы в 2 раза выше, чем сейчас у Exxon Mobil, а прибыль — выше в 5 раз. И наоборот, у Exxon Mobil в российской налоговой и денежно-кредитной ситуации капитализация бы резко упала, а прибыль оказалась бы ниже, чем у «Роснефти» сейчас.
«У нас на самом деле основная проблема состоит в том, что налоговая нагрузка такая: по старым месторождениям государство отбирает до 80% от выручки»,— пояснил Хазин.
«Американцы и саудиты все делают сейчас максимально для того, чтобы их нефтяные компании получили преимущества в обострившейся борьбе за передел рынков,— добавил Леонид Крутаков. — Саудиты снизили налоговую нагрузку с 80% до 50%. Кроме того, государство компенсирует компании поставки нефтепродуктов на внутренний рынок. В 2018 году размер возмещений из бюджета составил 41 млрд долл. Американцы тоже создают для нефтяников максимально комфортные условия. Благодаря налоговым послаблениям 17 американских нефтегазовых компаний сэкономили в общей сложности 25 млрд долл. Многие крупные нефтяные компании США, такие как Chevron и Halliburton, в 2018 году вообще не платили федеральный налог на прибыль».
Андрианов обращает внимание, что Минэнерго прогнозирует стремительное падение спроса на нефть, а сейчас именно нефтяные доходы формируют львиную долю российского бюджета. И при этом правительство затягивает налоговую удавку на нефтянке.
«Такой подход основного странового регулятора отпугивает инвесторов, которые могут вкладываться лишь в проекты с длинным жизненным циклом», — говорит он.
«Нам необходимо снижать налоговую нагрузку, потому что у нас именно нефть — бюджетообразующая отрасль, — уверен Хазин. — В условиях острой борьбы за рынки недопустимо создавать неконкурентные условия. Мы говорим не о льготах и даже не о стимулах, а о сопоставимых условиях конкурентной борьбы. Если с почти задохнувшегося уже человека снять удавку — это стимул? На самом деле речь идёт просто о нормализации экономических условий».
Отказаться от ОПЕК+ и «держать» рынки
По словам Валерия Андрианова, министр энергетики наконец-то признал, что налоги на отрасль слишком высоки и их надо снижать, а добычу наращивать.
«Но если мы снижаем налоги и увеличиваем добычу, то как это состыкуется с ОПЕК+? — недоумевает эксперт. — Зачем нам увеличивать добычу, зачем нам вкладывать деньги в новые проекты, бурить что-то, если компания будет готова добывать, а ей скажут: "Нет, нельзя, извините, у нас ОПЕК+"? То есть получается опять такая двойственность».
Когнитивным диссонансом назвал это Михаил Хазин. «Я могу сказать, в чём дело. У нас нету стратегии, — продолжил он. — Дело в том, что стратегия старая, которая завершилась, так сказать, максимальным успехом ОПЕК+, нарвалась на изменение ситуации: Соединённые штаты Америки стали реально захватывать рынок».
Именно поэтому нужно осмыслить нынешнюю ситуацию и выработать новую стратегию, которая позволит России оставаться крупнейшим игроком нефтяного рынка и действовать в своих интересах.
«Мы должны отказываться от ОПЕК+ и фиксировать за собой те или иные нефтяные рынки, не пуская туда никого. Вот это та задача, которую мы должны решать», — так определил Хазин те главные шаги, которые, на его взгляд, следует сделать России как важному участнику глобального рынка.
Кстати
Эксперты развенчали миф о том, что «если мы откажемся от ОПЕК+, то завтра цены на нефть опустятся до 20 долл. за барр.».
«Ну не могут они быть меньше 50-60, иначе пострадает главный регулятор этого рынка, то есть Соединённые Штаты», — уверен Валерий Андрианов. Сланцевая революция, на его взгляд, это не просто добыча углеродов, это основа всего экономического роста США. А они не могут позволить себе цены ниже этого уровня.
«Подняться цены могут, а опуститься ниже уровня 55-60 — это практически невозможно», — согласен с ним Михаил Хазин.
На шантаж не поддаёмся. Может ли Россия вернуться к переговорам с ОПЕК? 
Испытание нефтью. Почему Россия не подписала соглашение с ОПЕК? 
Идеальный шторм. Почему цены на нефть свалились в крутое пике? 
Михаил Леонтьев: «Американцы будут в танке, а мы — в ОПЕК+?» 
ОПЕК минус, Россия плюс. Что сулит прекращение соглашения? 
