Непрозрачный и недружелюбный к пассажирам рынок такси всего за 10 лет превратился в России в цивилизованный, конкурентный и доступный по ценам. Это уже хрестоматийный пример трансформации отрасли на основе цифровой платформы — информационной системы, в которой протекают главные бизнес-процессы. По мнению генерального директора Фонда «Цифровые платформы» Владимира Румянцева и генерального директора Центра реализации стратегических проектов Александра Шохова таких отраслевых IT-систем России необходимо не менее 1000, для всех главных видов экономической деятельности. Решить эту задачу можно к 2028 г. И тогда мы не узнаем российскую экономику.
Плюс платформизация всей страны
Алексей Макурин, «АиФ»: Что меняет внедрение цифровых платформ в отдельных отраслях и в экономике в целом?
Александр Шохов: Многие знают, что такое бизнес-процесс. Это последовательность стандартных действий, которые должны совершить работники предприятия, чтобы получить ожидаемый результат. И любая покупка, которую мы совершаем, — это результат одного или нескольких бизнес-процессов. Вспомните, как мы раньше приобретали билеты на поезд и самолет? Приходилось ехать в кассу, стоять в очереди и терять не один час. А теперь то же самое можно сделать онлайн за 30-60 секунд. Что изменилось? Бизнес-процессы, в которых раньше участвовали люди, стали оцифрованными алгоритмами IT-систем.
Сверхзадача — оцифровать бизнес-процессы во всех отраслях и наладить между ними автоматический информационный обмен. Когда это будет сделано, появится экосистема, в которой ускорится внедрение инноваций и все другие экономические процессы. Производительность труда вырастет раза в три, а в некоторых видах деятельности — даже в десять. Резко понизится себестоимость каждой операции. Все это в итоге приведёт к тому, что возрастёт внутренний валовый продукт страны. И в какой-то момент количество производимых благ станет настолько велико, что будет реализована вековая мечта: все люди смогут по разумным ценам приобрести достаточно еды, одежды, обуви, автомобилей, жилья, развлечений — иными словами, каждый сможет жить по потребностям.
— Коммунизм какой-то, фантастика!
— Владимир Румянцев: Нет, все это показывают расчеты. Численность рабочей силы в России сейчас 75 млн человек. В течение года каждый может работать 2000 часов. Значит, потенциал рабочего времени нашей страны 150 млрд человеко-часов. И если алгоритмы начнут заменять работников во всех отраслях, то высвободится колоссальный объем рабочего времени. На производство всех необходимых товаров и услуг может потребоваться всего 30-50 млрд человеко-часов. А освободившийся ресурс позволит, во-первых, меньше трудиться, во-вторых, больше времени уделять творчеству и научным исследованиям. Важнейшим фактором развития станет изобретение новых товаров и создание принципиально новых потребностей, о которых мы сегодня даже и подумать не можем.
В полностью оцифрованной экономике Россия может создавать в 5-10 раз больше добавленной стоимости, чем сейчас, в экономике неоцифрованной в разы больше строить жилья, дорог, промышленных сооружений. И, кстати, именно такое ускорение происходит в Китае, где экономика уже платформизируется. В этой стране поразительно быстро строятся новые города, гидроэлектростанции, рекордные по длине мосты и рекордные по скоростям дороги. Это стало возможным только благодаря платформизации.
Гири устаревших подходов
— В России тоже немало государственных информационных систем — сайты госуслуг, системы Росреестра, здравоохранения, загса... Создают ли они цифровую среду, необходимую среду для экономического роста?
В.Р: Однозначно нет. Государственные информационные системы (ГИС) в основном собирают информацию для отчетов. Данные забиваются в компьютеры вручную, запаздывают, и у них недостаточно большая глубина, чтобы точно показывать ситуацию. В таком виде это не инструмент для анализа информационных потоков, упрощающий принятие управленческих решений, а очередное средство государственного контроля и надзора.
Функционал цифровой платформы иной. Информация в базу данных поступает автоматически. Ее оставляют организации и люди, которые взаимодействуют на основе этой многосторонней платформы, а специальные алгоритмы ее обрабатывают и показывают на статистических панелях. Менеджерам, принимающим решения, в результате понятно, кто какую сделку совершил, куда двинулись грузы, куда пошли деньги. Все эти факты доступны для наблюдения и анализа прямо в момент их возникновения.
А ГИС всегда показывает прошлое, ее данные — омертвлённая картинка реальности. С помощью ГИС можно формировать отчёты о том, что было, но крайне трудно управлять тем, что есть, и совершенно невозможно строить обоснованные проекты развития.
— Но разве нельзя за несколько лет модернизировать государственные системы?
В.Р.: К сожалению, когда IT-разработчики предлагают госзаказчику более продвинутое решение, он обычно ничего не хочет менять.
— Почему?
В.Р.: Потому что старое решение проверено, а внедрение нового связано с рисками. Вдруг что-то пойдет не так? Кто будет отвечать? И возникает конфликт. Айтишников заставляют сделать то, что заведомо неэффективно. Нормальные подрядчики от таких госконтрактов отказываются. Ведь рано или поздно неэффективность решения станет понятна, и начнется расследование вплоть до заведения уголовного дела за разбазаривание бюджетных денег. А те подрядчики, которые соглашаются работать по-старому, чтобы сделать работоспособную систему, закладывают в смету проекта бешеную ресурсную избыточность — по срокам, по человеко-часам и финансам.
Именно поэтому государственные информационные системы стоят в России очень дорого и разворачиваются очень медленно. Скажем, нужен портал для закупок у малого бизнеса. Лет 10 назад первые такие проекты стоили в мире условно от 20 млн долл. А сегодня можно взять стандартное технологическое решение за 3000 долл. в год и запустить первую версию всего за 3 месяца, а не пилить годами с нуля.
Вместо бюрократии — алгоритмы
— Неужели все эти преимущества и потери чиновникам не очевидны?
В.Р.: Они их видят, но соблюдают регламенты, которые обычно исключают использование любых инновационных сценариев. У компании, предлагающей создать информационную систему на основе прогрессивных решений, шансов выиграть государственный конкурс нет почти никаких. Раз за разом побеждают те, с кем государство уже работало и чьи решения уже опробованы.
— Регламенты тоже можно поменять. Была бы управленческая воля...
В.Р.: Да, но все эти проблемы касаются не только IT. Корень глубже. За последние десятилетия многократно возросла сложность процессов, которыми требуется управлять. Выражается это в гигантском количестве услуг и товаров, производственных и логистических цепочек, а в итоге — в лавинообразном количестве нормативных актов, которые принимает государство, чтобы регулировать разные сферы жизни.
Сегодня торговые порталы «Алибаба Групп» предлагают больше 2 млрд товаров, а число нормативных актов — постановлений, ГОСТов, СНиПов, инструкций — не поддается осмыслению. Посмотрите счетчик документов на главной странице правовой системы «Консультант+»: их там уже больше 238 млн, и каждый день добавляются десятки тысяч.
Сегодня, когда начинается крупный проект, несколько месяцев может уйти только на синхронизацию понятийного аппарата. У всех в головах разное представление о целях и методах с учетом личного предыдущего опыта. Договариваться очень трудно. Вся эта сложность требует другой организации работы. Старый метод — сели, посовещались, пошли выполнять программу — бесполезен.
— В других странах наверняка такие же проблемы с управлением развитием. Как они с ними справляются?
В.Р.: Развивают другие схемы работы с инновациями. В США ставят на частные венчурные компании, которые внедряют решения на основе частных инвестиций, и уже потом их заказывает государство. А китайцы еще в 1990-х поменяли подход к формированию нормативки.
У нас каждый нормативный акт содержит ссылку на другой. И если хотите поменять один, надо отследить изменения в остальных, чтобы не было противоречий. Это на порядок увеличивает сложность. Китайцы, увидев эту ловушку, прекратили ссылки на другие нормативные акты и в каждом документе верхнего уровня прописывают только то, что касается регулируемой им задачи. В результате у них все нормативно-правовое обеспечение исчисляется несколькими десятками тысяч документов, а не сотнями миллионов. Что касается, например, ГОСТов и СНиПов, то контроль за их соблюдением лежит на алгоритмах отраслевых платформ, которые, как навигатор, доводят до нужной цели.
А.Ш.: Для России самый логичный путь — также превращать законодательные нормы в алгоритмы, одновременно устраняя противоречия между разными нормативно-правовыми актами. Это процесс эволюционный, и разработчикам отраслевых цифровых платформ предстоит его проделать.
Дорога в будущее
— Кто должен заняться платформизацией экономики?
В.Р.: Новый экономический институт, который мы называем акселератором цифровых платформ. В каких формах он может действовать? Это могут быть специализированные подразделения корпораций и банков, исследовательские центры университетов, просто группы компетентных экспертов. Но все они должны решать одну задачу — собирать команды, готовые создавать платформы в разных областях, и проводить их обучение, чтобы синхронизировать прежний опыт участников и избавить их от необходимости изобретать велосипед.
Эксперты, знающие, как поставить такую работу на конвейер, в России есть. Прототипы информационных систем и стандартные методологии их создания тоже есть. Подготовлены пакеты документов, описывающие, как вести такую работу на базе госкорпораций и университетов, как внедрять цифровые платформы с учетом правовых требований ЕАЭС. Главное, чтобы государство изменило позицию: перестало само производить отраслевые системы и лишь следило за тем, чтобы бизнес учитывал законодательные требования к IT-проектам
— Как разграничить ответственность государства и бизнеса?
В.Р.: На основе частно-государственного партнерства (ЧГП). У каждой отраслевой платформы должен быть частный оператор, обладающий свободой в выборе решений по ее созданию и развитию. Частник за свой счет ведет разработки, а государство устанавливает для него правила, контролирует их соблюдение и помогает коррекцией нормативки. Вот так будет дешевле, быстрее и эффективнее.
Если делать отраслевые платформы на принципах ГЧП, а не по закону о госзакупках, то одна разработка будет занимать от полутора до двух лет. Если параллельно создавать несколько взаимозависимых платформ, расчеты показывают, что основные отраслевые платформы могут быть разработаны в 2028 г. Затем потребуется ещё несколько лет, чтобы синхронизировать их работу и завершить «новую индустриализацию». И примерно к 2035 г. мы начнем жить в совершенно ином экономическом контуре. Осталось дело за малым — принять решение о начале перехода в него.
