Казанская трагедия потрясла Россию. Девять погибших, включая семерых школьников, много раненых, в том числе в тяжелом состоянии. Вопрос, который волнует всех: а можно ли было это предотвратить?
Сигналы тревоги
Те, кто знал 19-летнего Ильназа Галявиева, в один голос твердят: тихоня, незаметный, замкнутый, никак себя не проявлявший. Специалисты сокрушенно качают головами: преступники-одиночки, не обременяющие себя связями с сообщниками, всегда являлись самой проблемной категорией для работы на упреждение. Полиции и даже ФСБ выявить такого крайне сложно.
Но сложно не значит невозможно. Потому что даже самый необщительный тихоня на этапе подготовки преступления оставляет следы, которые могут привлечь внимание тех, кто находится рядом.
«В самом тайном делишке всегда отыщется человечек, который или что-то видел, или слышал, или знает, или помнит, или догадывается», — говаривал Глеб Жеглов.
И казанском деле людей, которые могли заподозрить неладное, было более чем достаточно.
Отсутствие с последующим отчислением
Учащийся группы ПМ 171/1 колледжа при университете управления ТИСБИ Ильназ Галявиев, по словам очевидцев, не появлялся на занятиях с января 2021 года. Также, по имеющимся сведениям, он не общался с куратором группы и вообще прервал все контакты с учебным заведением.
Вникать в происходящее, понять, почему Галявиев прекратил учебу, никто не захотел. Преподавателям за подобное не доплачивают, а одногруппники на тихоню просто махнули рукой. В апреле 2021 года Галявиева отчислили из колледжа на законных основаниях.
Здорово, конечно, что все по закону, но если бы хоть один человек пошел чуть дальше, проявив настойчивость и пообщавшись с молодым человеком, то, возможно, стало бы ясно, что с Галявиевым творится что-то не то.
«Я буду охотиться»
Отношения в семье у подозреваемого в преступлении были сложными. Родители, судя по всему, авторитетами для него не были. Тем не менее мать имела некоторое представление о том, чем занимается сын. По крайней мере, женщина была в курсе, что Ильназ оформляет разрешение на оружие.
Но, по словам родственников, он всегда был тихоней, не ходил в секции и все свободное время проводил за компьютером. А когда отходил от компьютера, не расставался с мобильным телефоном. Зачем человеку с такими увлечениями вдруг понадобилось оружие?
Мать Галявиева заявила, что повлиять на сына не могла, и когда он пришел домой с купленным оружием, то ответил просто: «Не лезь, я буду охотиться».
Это уже был не тревожный симптом, а самый настоящий набат. Вряд ли семья настолько далека от информационной повестки, чтобы не знать о схожих историях.
Родители, закрывая глаза на происходящее, рисковали сами стать мишенями. Им повезло, а пострадали в итоге люди, которые вообще никакого отношения к Галявиеву не имели.
Стрельба в школе в Казани
Стрельба в школе в Казани
Справка без лишних вопросов
Врач, выдававшая справку молодому человеку, заявила, что никаких отклонений у него не заметила. Но достаточно было задать два-три вопроса об основном роде деятельности и о том, для чего любителю компьютера ружье, как Галявиев запросто мог растеряться и, что называется, «поплыть». Но такое возможно в том случае, если медик действительно заинтересован в отсечении от права на владение оружием потенциально опасных личностей. А если он просто чиновник, который выполняет нудную функцию, то тогда, конечно, выявить тревожные нотки в поведении кандидата на владение стволом он не сможет.
В оружейном магазине, несмотря на то, что видели клиента в первый раз, не сочли нужным спросить, зачем ему столько патронов сразу. Возможно, у Галяевиева на это был заготовленный ответ, а возможно, и нет. Но продавцы решили, что в их обязанности это не входит и нет смысла излишне напрягаться. Ведь человеку дали разрешение на оружие — зачем дополнительные вопросы?
Человек с ружьем посреди улицы никого не смущает?
За несколько дней до преступления молодой человек завел аккаунт в соцсети, где стал оставлять рассуждения о своей божественной природе и «биомусоре», который его окружает и должен быть уничтожен. Как минимум несколько человек ознакомились с этими откровениями, но никто не счел нужным просигнализировать в соответствующие структуры.
Когда все уже случилось, у происшествия появилась масса свидетелей, снявших школу на телефон чуть ли не со всех точек. В кадр попали дети, прыгающие из окон, дым, идущий из здания, окровавленные пострадавшие...
А перед этим Галявиев шел по Казани в черной одежде среди бела дня, даже не пряча ружье, и никто из тех, кто его видел, не подумал позвонить в полицию.
Столица Татарстана — это не Сирия и не Ливия. Казалось бы, вооруженный человек, идущий по улице среди бела дня, должен как минимум вызывать недоумение. Ничего подобного — камеры видеонаблюдения зафиксировали, как мимо Галяевиева проходит женщина, совершенно не обращая на него внимания. Не факт, что дама, позвонив в полицию, успела бы этим предотвратить беду. Но она и не подумала позвонить. А Галявиев, подходя к школе, еще и помахал кому-то рукой.
Есть ощущение, что в ходе следствия всплывет еще немало обстоятельств, указывающих на то, что остановить преступника можно было задолго до рокового момента.
«Большой брат» ушел. А что взамен?
Три десятка лет назад мы распрощались с тем, что получило название «тоталитаризм». Действительно, Советскому государству было дело до всего — какие книжки читает человек, какую музыку слушает, как любит и во что верит. Начиная с первого класса юный гражданин вовлекался в общественную деятельность, попадая в октябрята, из октябрят — в пионеры, из пионеров — в комсомольцы. А помимо этого детей приглашали в спортивные секции, музыкальные школы, кружки авиамоделизма, клубы юных космонавтов и т. д.
И если некий тихоня из этой круговерти выпадал, на него тут же направлялось око «Большого брата» — а почему это ты грустишь, бабушек через дорогу не переводишь, в высоту не прыгаешь и модель космической станции не собираешь? Чем ты дышишь, юный друг, почему не видно в твоих глазах рвения к построению коммунизма?
После распада СССР такие методы работы государства с человеком были объявлены «подавлением свободы». И в 1990-х новая Россия бросила на произвол судьбы и старых, и малых — живите как хотите. Те, кто оказался наверху, принялись растаскивать бывшее народное достояние, а те, кто внизу, просто выживали.
Кажется, «лихие 90-е» ушли. Но вопрос о том, какими должны быть отношения государства и человека, подвис в воздухе.
Те, кто крушил СССР, до дрожи боялись коллективизма, превращения народа в кулак, который одним ударом отправит в нокаут всех любителей идеологии «Ельцин-центра». Поэтому расщепление общества на атомы, формирование поколения индивидуалистов было объявлено благом. А некий высокопоставленный господин и вовсе объявил, что школа должна готовить не граждан, а потребителей.
Итог мы видим.
