Ещё недавно онкологи назначали лечение, не задумываясь о его последствиях. Главной задачей было спасти пациенту жизнь.
Сегодня, когда для большинства видов рака существует эффективная терапия, врачи стараются лечить так, чтобы в будущем человеку ничто не напоминало о его болезни. Рассказывают сотрудники НМИЦ онкологии им. Блохина.
Основной вид лечения злокачественных новообразований – хирургический. Опухоль важно как можно быстрее отсечь, пока она не пустила «корни» – метастазы – по всему организму. Понятно, что самые разрушительные последствия дают операции по удалению опухолей, расположенных в труднодоступных местах, например в костях.
«Излюбленные локализации саркомы (злокачественного новообразования костной ткани) – крупные кости, которые буквально держат на себе всё тело: бедренная, большеберцовая, плечевая, кости таза и позвоночник, – рассказывает заведующий отделением онкоортопедии, кандидат медицинских наук Евгений Сушенцов. – Раньше таким пациентам проводились калечащие операции. Например, при саркоме тазобедренного сустава ногу и половину костей таза ампутировали полностью. Понятно, что ни о каком качестве жизни в таких случаях речи уже не шло. Пациенты считались «терминальными» (уходящими) и отправлялись на «дожитие», которое продолжалось не дольше 1–3 лет.
Органосохраняющее вмешательство
В последние годы ситуация кардинально изменилась. В большинстве случаев пациентам проводится локальная операция на поражённом сегменте с последующей реконструкцией дефекта эндопротезом.
Конечно, чем раньше обратится пациент к врачу, тем более щадящим будет вмешательство и лучшим результат. Но даже если благоприятный момент упущен, у врачей есть возможность удалить лишь больную часть кости и установить на её место 3D-протез (изготовленный на 3D-принтере).
Подобные операции предполагают участие биоинженеров (специалистов, которые сочетают в себе инженерные навыки со знаниями медицины и анатомии), а хирург, выполняющий такую операцию, должен быть настоящим ювелиром. Ведь нужно не только установить протез, но и сохранить мышечную архитектонику (чтобы мышцы оставались работоспособными).
Такое вмешательство сначала выполняется на шаблоне (чтобы правильно подобрать протез), а потом ещё 10–12 часов в операционной. Только в таком случае протез прослужит несколько десятилетий и не потребует замены, а пациент вернётся к привычной жизни, забыв о своей хвори.
Сегодня органосохраняющее вмешательство – стандарт лечения, единый для России, США и ЕС. А придумал и разработал такие операции при саркомах и метастатическом поражении костей бывший директор Центра им. Блохина Николай Трапезников, потому в этой клинике накоплен самый большой опыт по их применению.
Здесь же недавно разработали единый стандарт для лечения пациентов с саркомами и метастатическим поражением кости, благодаря которому выполнить такую операцию можно в любом медицинском учреждении (при условии, что там есть подготовленные специалисты и соответствующая техника). Для пациентов в нашей стране эти операции бесплатны – лечение проводится по программам госгарантий, в рамках квот по онкологическому протезированию.
Всегда ли можно сохранить кость, поражённую опухолью или метастазами?
К сожалению, 20% пациентов с саркомами врачи вынуждены по-прежнему выполнять калечащие ампутации. Это люди с запущенными формами болезни, которые по 10–15 лет не обращались к врачам – в основном из-за недоступности медицинской помощи. К счастью, таких с каждым годом становится меньше благодаря тому, что даже в удалённых регионах теперь появляется возможность обратиться за телемедицинской помощью.
К онкологу есть смысл обратиться тем, кого беспокоит боль в костях, усиливающаяся по ночам и не исчезающая после приёма анальгетиков, и нарушение функции поражённой конечности – например, невозможность поднять её так же, как здоровую. Также при саркомах любая нагрузка сопровождается болезненными ощущениями.
Надо ли удалять грудь?
Как ни странно, иногда на радикальной операции настаивает не врач, а пациент. Например, многие женщины, которым диагностировали рак груди, считают, что надёжнее пройти мастэктомию (полное удаление молочной железы или даже обеих молочных желёз), поскольку только в этом случае есть гарантия, что болезнь не вернётся.
«Это утверждение имело право на существование в те далёкие времена, когда не знали никакого другого метода лечения опухолей, кроме хирургического, – поясняет заведующий отделением онкомаммологии Александр Петровский. – Сегодня, когда в арсенале врачей появились лучевая, гормональная, таргетная, иммунная и химиотерапии, это не более чем миф.
Более того, данные исследований показывают, что результаты выживаемости у пациенток после полной мастэктомии и тех, кому была сделана органосохраняющая операция, дополненная лучевой терапией, не различаются».
Женщина, решившая оставить грудь, выигрывает не только психологически (это позволяет ей сохранить комфорт и уверенность в своей привлекательности). Поскольку молочная железа в буквальном смысле слова имеет вес, её удаление приводит к тому, что нагрузка на мышечный каркас становится неравномерной (что провоцирует боли в спине и остеохондроз). И это ещё один весомый аргумент в пользу органосохраняющей операции.
«Именно поэтому 60% всех операций, которые выполняются в нашем центре, – органосохраняющие, – продолжает Александр Петровский. – Ещё 20% – реконструктивно-пластические. То есть четыре женщины из пяти возвращаются домой со своей грудью либо с грудью восстановленной.
Беспокоиться, что рак вернётся, потому что грудь осталась, не следует. Врачи, зная биологию опухоли каждой пациентки, индивидуально подбирают методы контроля за болезнью (все виды лекарственной, лучевой терапии)».
Женщинам с раком прямой кишки
Иногда важно сохранить не только сам орган, но и его функцию. Мало кто знает, что молодые женщины, у которых диагностирован рак прямой кишки, рискуют после противоопухолевого лечения остаться бесплодными. Лучевая терапия, которая применяется при лечении этого вида рака, задевает яичники, и после неё женщина уже не может ни зачать, ни родить. Чтобы не допустить этого, хирурги, удаляя опухоль, «приподнимают» яичники, тем самым выводя их из зоны лучевого воздействия. Благодаря этому женщина через 2–3 года после излечения может рожать.
«Такая методика применяется в нашем центре давно и успешно, – рассказывает заведующий отделением онкопроктологии Заман Мамедли. – Первые прооперированные пациентки присылают нам фотографии своих детей-школьников. А мы считаем их своими крестниками».
