Насколько развита эта область у нас в стране?
Слово – заведующему кафедрой истории медицины Первого МГМУ им. И. М. Сеченова, члену Церковно-общественного совета по биомедицинской этике при Московской патриархии, доктору медицинских и исторических наук, профессору Дмитрию Балалыкину.
На злобу дня
Татьяна Гурьянова, «АиФ. Здоровье»: Дмитрий Алексеевич, вы много лет занимаетесь проблемами биоэтики. Насколько я знаю, в медицинских вузах есть даже такой предмет…
– Да. Но, к сожалению, биоэтика преподаётся у нас в стране только на первом курсе медицинских вузов в виде вводной дисциплины. Как правило, этот курс ведут преподаватели с философским образованием, которые не имеют представления о врачебной проблематике. Между тем биоэтика – наука предельно конкретная. Она касается практически всех сторон медицинской деятельности, этики медицинской практики, особенно тех её разделов, которые связаны с новыми технологиями и подходами в медицине.
– Вы имеете в виду такие спорные темы, как эвтаназия, использование стволовых клеток, клонирование?
– Не только. Таких острых тем в медицинской практике очень много. И с развитием новых технологий их становится всё больше. На Западе, где это направление очень развито, без решения этических комитетов, которые, к примеру, в Америке есть в каждой крупной клинике, не решается ни один важный вопрос, возникающий в ходе лечебного процесса.
– А у нас?
– У нас медицинские учреждения, которые имеют этические комитеты, можно посчитать по пальцам. Такой комитет, к примеру, есть у нас в Первом МГМУ им. И. М. Сеченова. В него входит и ваш покорный слуга. Мы (а это 12 врачей разных специальностей) собираемся раз в месяц на общественных началах и решаем очень важные вопросы.
Без страха и упрёка
– Какие, например?
– Не секрет, что наш университет имеет мощную клиническую базу, где помимо лечебного процесса занимаются серьёзной научной деятельностью (клиническими экспериментами, апробацией новых методов лечения, лекарственных средств). И все эти проекты так или иначе проходят обязательную экспертизу нашего комитета.
Наша задача – проследить, соблюдены ли права пациента, разъяснены ли ему возможные риски, не нарушен ли при подготовке клинического исследования принцип комплектования группы добровольцев и многое-многое другое. Если у нас возникает сомнение, представленная нам на утверждение работа отклоняется и возвращается на доработку. Недавно вот пришлось завернуть работу, которую нам представил сотрудник одной из кафедр Первого МГМУ и одновременно ответственный медицинский чиновник. На наш суд был представлен опросник, призванный выявить девиантное (отклоняющееся от нормы. – Ред.) сексуальное поведение у девочек-подростков, который предполагалось использовать в женских консультациях, поликлиниках…
– И что в этом опроснике не понравилось этическому комитету?
– Формулировка вопросов. Если бы мы пропустили их в том виде, в каком они были представлены, организаторов этого опроса можно было бы смело привлечь к ответственности за растление малолетних…
Немало отклонили мы и вернули на доработку и кандидатских, докторских диссертаций.
– Наверняка у вашего комитета много недоброжелателей…
– Не без этого. Но наш ректор относится с большим уважением к нашим решениям, поддерживает нас и никогда на нас не давит…
Ориентиры
– Когда в прессе заходит речь о врачебных ошибках, постоянно всплывает вопрос о необходимости создания таких этических комитетов при больницах. Как, по-вашему, что этому препятствует?
– Отсутствие желания и понимания этой проблемы со стороны руководства лечебных учреждений. И так будет до тех пор, пока наши больницы не будут поставлены в условия конкуренции. Децентрализация лечебных учреждений, развитие частно-государственного партнёрства в медицине решат эту проблему: если в больнице N плохо лечат, допускают ошибки, пациенты в эту больницу не пойдут и она просто-напросто разорится…
То же касается конкуренции мнений и взглядов в медицинской науке и практике. Пока у нас в стране, к сожалению, царствует диктат различных академических течений и школ, который нередко оборачивается конфликтом интересов и войной амбиций. Введение медицинских стандартов могло бы нивелировать эту проблему и обеспечить защиту прав пациентов, а врачу – свободу принятия творческих решений.
– Тем не менее считается, что работа по стандартам лишает врача, особенно врача молодого, навыков клинического мышления, индивидуального подхода к пациенту…
– Стандарты могут быть умными и глупыми, хорошими и плохими. Однако неоправданные назначения, излишняя широта оперативных вмешательств – зло гораздо большее. И в этом смысле стандарты оказания медицинской помощи являются одним из действенных инструментов биоэтики.
К таким инструментам относится и реальное, а не формальное информированное добровольное согласие пациента на медицинское вмешательство, и независимая медицинская экспертиза, и страхование исков к врачу… Надеюсь, мы к этому придём.
– А как же быть с этическими нормами самой медицинской деятельности? Не секрет, что далеко не все врачи следуют сегодня заповедям клятвы Гиппократа. Может, пора поработать над новым кодексом с учётом жёстких реалий сегодняшнего дня?
– В этом нет нужды. На самом деле сама история медицины, сама традиция врачебной деятельности установила достаточно жёсткий кодекс поведения, которого, поверьте, придерживается подавляющее большинство тех, кто связал свою жизнь с врачеванием. А русская классическая система медицинского образования до сих пор считается одной из самых лучших в мире. Нужно постараться этот потенциал не растратить.
