Несмотря на огромную занятость, композитор на интервью соглашается охотно, а беседовать с ним – одно удовольствие. Свою привычку обстоятельно и подробно отвечать на все без исключения вопросы Максим Исаакович объясняет природной добросовестностью, а также стремлением избегать всяческих вымыслов о своей персоне. Правда, беседа, как правило, может состояться лишь после полуночи (разумеется, по телефону), потому что раньше маэстро редко появляется дома.
Гореть или тлеть?
– Максим Исаакович, как складывается обычно ваш день?
– Встаю я поздно и сразу убегаю по делам. Большую часть времени занимает работа в студии, там происходит основной творческий процесс, делаются записи для театра и кино. Ну и, кроме того, у нас ведь нет таких агентов, директоров, менеджеров, как, скажем, в Америке, и потому разъезжать по киностудиям и вести все переговоры приходится самому.
– Наверное, спортом заниматься вам совсем некогда?
– Бог с вами, я играю в теннис, но не потому, что это нужно для здоровья, а просто это с детства мой любимый вид спорта, можно сказать, моя вторая жизнь. Когда-то я играл и в футбол, и в волейбол, но теперь я в очках и суставы уже не те. В теннисе это тоже, конечно, мешает, но там легче регулировать нагрузки, чем в командных видах спорта. Так что если элита у нас увлекается горными лыжами, ездит на модные курорты, я – нет. Хотя в детстве лыжи очень любил – и равнинные, и горные. Мне достаточно одного тенниса, остальные виды спорта я смотрю по телевизору.
– Ваша жизнь была богата резкими переменами. Вы жили то в России, то в Америке, многократно женились и разводились. Это выматывало или, наоборот, помогало все время держаться в тонусе?
– Возможности человеческого организма безграничны. Но кто-то экономит себя и живет серенькой жизнью. Я считаю, что резкие перемены – это так же полезно, как из парной нырять в холодный бассейн.
Три кита любви
– В одном из интервью вы вспоминали слова мамы, которая говорила, что вы не умеете любить. Может быть, рекордное количество браков – семь! – это бессознательная попытка доказать маме, что она неправа?
– Да нет, ничего я маме не доказывал. И к ее словам относился в разные периоды жизни по-разному – сначала прислушивался, потом спорил. Но тут мама была как раз права. Способность к любви – это не только то, что дано нам природой, это приходит не сразу. Чаще мужчина созревает где-то к сорока и начинает понимать ценность семьи, жены, детей. Но может это быть и в 55, а может и к 60, как это получилось у меня.
– В одном из недавних интервью вы сказали, что близки к разгадке формулы семейного счастья…
– Я считаю, что семейное счастье стоит на трех китах. О любви я намеренно не говорю, это понятно, что ее надо сначала встретить. Так вот, первый кит – терпение: умение перетерпеть сложные моменты, притереться. Второе – уважение. Нельзя жениться на красивой кукле, даже очень сексуальной, которая доставляет тебе массу удовольствия и в постели, и в свете. Таких девушек я называю профурсетками. Причем если в 20 лет она прелесть какая глупенькая, то в 40-50 это уже невыносимая дура. Третье – дети. Те пары, которые долго откладывают их рождение, убивают свою любовь. Дети – это стимул для любви, для развития отношений. И еще я считаю, что мужчина должен быть старше женщины лет на десять или даже больше. Ведь мужчины, как правило, взрослеют позже.
Все лучшее – в детях
– Чем занимаются ваши старшие дети?
– Сын Дмитрий одно время увлекался музыкой, но лет в 15 бросил. Сейчас окончил серьезнейшую бизнес-школу в Швейцарии. Есть все основания полагать, что он получит хорошую работу. Он очень хороший человек, очень зрелый для своих 25 лет. А вот старшая дочка Алина (она живет со своей мамой во Франции) пишет музыку и стихи, сама аранжирует, у нее своя группа под названием «Маркиза», ездит с концертами и по своей стране, и по соседним.
– С возрастом ваше отношение к воспитанию детей как-то изменилось? Или вам все равно некогда этим заниматься?
– Конечно, некогда – с одной стороны. Но все дети для меня одинаково дороги, и все они, надо заметить, ищут у меня совета и помощи. Особенно материальной. Но самой младшей, шестилетней Полине, конечно, приходится уделять больше внимания. Тем более что она живет вместе со мной. Это очень важно – быть с ребенком вместе в одной семье, но все-таки не самое главное. Самое главное – тонкая связь, ее можно поддерживать, даже живя в разных городах… Полина проявляет интерес к танцам, актерству, играет в теннис. Не знаю пока, будем ли мы отдавать ее в музыкальную школу – только если проявятся явные способности.
Медицина медицине – рознь
– Почти десять лет вы прожили в Америке. Какое впечатление на вас произвела тамошняя система здравоохранения?
– Как и всякий добропорядочный американец, я был застрахован, но далеко не все в американской системе здравоохранения мне понравилось. Например, американский врач может позволить себе, подмигнув пациенту, который обратился к нему с насморком, предложить ему «пощипать» страховую компанию – сделать дорогостоящий анализ. Особенно если между врачом и больным доверительные отношения. В 90-е годы в США было несколько крупных процессов, связанных с тем, что врачи наживались на страховках пациентов. Если уж там это чуть было не разрушило всю национальную систему здравоохранения, я представляю, что будет у нас, с нашей коррумпированностью, если введут подобную систему...
Но в целом в Америке все организовано хорошо, хотя, на мой взгляд, европейская медицина находится на более высоком уровне. У нас принято считать, что на Западе все определяет «желтый дьявол», но я убедился, что это относится скорее к нашей стране. А там, если человека подобрали на улице, его сначала будут лечить и уж потом спрашивать, есть ли у него страховка. Если ее нет – расходы возьмет на себя государство.
– А как вы относитесь к народной медицине?
– Я полагаю, что народная медицина сильна в области излечимых болезней – простуды, болезней суставов, возможно, даже в борьбе с давлением. Но… мой кардиолог живет в Америке, и я предпочитаю чистить сосуды и понижать давление американскими лекарствами.
Из народных же средств я доверяю эвкалипту. Опыт жизни подтвердил его эффективность. Это было в Калифорнии, там эвкалипт растет на улицах, как у нас береза. Когда я сильно простудился, приятель принес мне мешок листьев эвкалипта – по пути нарвал. По его рецепту мы сделали из них отвар, и он сказал, что его нужно пить. И я добросовестно пил эту темно-зеленую горькую гадость. Эффект был потрясающий! Сильнейший кашель прошел буквально за несколько дней. В Москве я попытался было сделать то же самое с сухим эвкалиптом. Но того эффекта уже не было.
Искусство отдыхать
– Вы как-то признались, что никак не могли взяться за перестройку дачи, доставшейся вам от отца, пока она не сгорела. И с нынешней дачей тоже ждете некоего «толчка». Вы дождались его?
– Я мучился-мучился и понял, что хотя я вообще могу быть очень терпеливым, но вот что касается строительства и ремонта, то тут я настолько нетерпелив, что решил эту проблему одним махом: продал старый дом и купил новый – абсолютно готовый.
– Для многих горожан дача – настоящее убежище. А для вас? Как любите отдыхать?
– А я там не только отдыхаю, но и работаю тоже. Для меня дача – это возможность сменить обстановку. Я все время в одной квартире жить не могу, пожил 4-5 дней в городе, поработал, потом – на дачу, это такое приятное мероприятие: обзвонить и пригласить друзей, закупить все необходимое. В такие моменты я чувствую себя по-настоящему счастливым.
Максим Дунаевский: «У нас шоу-бизнес - ниже плинтуса» 
Максим Дунаевский: «Мы очень оторвались от природы» 
Мысли вслух. Мы все похожи на кого-то еще, кроме отца с матерью 
