Об этом мы говорим с научным руководителем Института медико-биологических проблем РАН (ИМБП) академиком РАН и РАМН Анатолием Григорьевым.
Премия
– В этом году вы стали лауреатом премии «Призвание». За необычный метод лечения ДЦП – с помощью костюмов космонавтов. Кому эта идея пришла в голову?
– Космонавты, работающие в невесомости, не имеют ни опоры, ни веса, их двигательная активность ограничена. За время полета у них атрофируются мышцы. В невесомости снижается нагрузка на кости, начинается вымывание кальция из костей, они становятся хрупкими. Вестибулярный аппарат по-другому, чем на Земле, воспринимает верх-низ.
Мы понимали, что в космосе надо создать то, чего нет в невесомости: вес, нагрузки на мышцы и скелет, опору. Был разработан специальный костюм для космонавтов – «Пингвин». В нем – система тяжей, которые тянут человека вниз, а он хочет выпрямиться и вынужден напрягать мышцы. Потом сделали опору: в кроссовки накачали воздух под давлением. Позже научились делать опору, дифференцированную для разных зон стопы. У космонавтов не только восстановилась мышечная сила и координация, но и «заработал» вестибулярный аппарат.
Мысль, что все это можно применить на Земле, у нас тогда не возникала. Но в начале 90-х годов к нам в институт приехала Ксения Александровна Семенова, известный невролог, которая работала с детьми, больными ДЦП, и спросила, можно ли попробовать наши костюмы для лечения ее больных. Мы с профессором Инессой Козловской объяснили ей, какие нагрузки дает костюм, а Ксения Александровна рассказала о своих больных, показала фильм. И мы решили попробовать. На заводе «Звезда» сделали костюмы маленьких размеров – «Адельи». Они позволяли детям ощутить позу. После этого дети не только делали первые шаги, но и начинали говорить. Потому что центры движения и центры речи расположены в мозге рядом и связаны между собой.
Профессор Семенова создала около пятидесяти центров лечения ДЦП по стране. Основала школу, где этой методике учили врачей. Метод пошел в Польшу, в Израиль… А теперь такой костюм применяется и при лечении инсультов, черепно-мозговых травм, тех многочисленных неврологических патологий, которые сопровождаются расстройством двигательной сферы.
Так что неправильно все сводить к ДЦП. Премию дали большому коллективу ученых, врачей и инженеров «за внедрение космических технологий в реабилитационную практику».
Четыре правила здоровья
– Костюм космонавта – это главное, что космическая медицина подарила земной?
– Нет, главное – космическая медицина первой заговорила о здоровье здорового человека. Когда мы идем к врачу? Когда заболеваем. А мы должны идти тогда, когда еще ничего у нас не болит. В нашем институте сейчас есть Клиника здорового человека. Нас интересует здоровье тех, кто еще не заболел. Уровень здоровья определяется резервными возможностями организма. У нас вся диагностика строится на функциональных нагрузках. Вы с ними сталкиваетесь, когда приходите к кардиологу. Крутите педали на велотренажере, а вас в это время обследуют. У нас на каждую систему есть нагрузочная проба. Мы разработали нормы по возрасту, по полу, по регионам – одно дело норма в горах на высоте 5 тыс. метров, другое дело – в пустыне. Желательно, чтобы человек укладывался в свои нормы по полу и возрасту. Расписывается программа, как прийти к этой норме. Поотжимался человек, поприседал, походил, побегал, сняли ему ЭКГ, взяли кровь для определения 12 показателей и сказали: вот здесь у вас все хорошо, «все зеленое» по методике светофора, а вот здесь, в части позвоночника – желтенькое, а в части двигательной активности – красненькое, это уже опасно, нужно специальное обследование.
Мы таким образом обследовали около 600 тысяч детей по стране в возрасте от 7 до 18 лет. Одним унифицированным методом. Почему мы в союзники берем академика Александра Баранова – главного педиатра страны? Потому что о сохранении здоровья нужно начинать думать не в 40–50 лет. Надо работать с детьми. Сейчас самая большая проблема у школьников – позвоночник. Все неправильно сидят, у всех сколиоз. Как только начинают работать на компьютере – у многих появляются проблемы со зрением. Мы осматриваем ребенка, приглашаем его маму, даем им рекомендации. Через полгода смотрим опять, чтобы определить, эффективны наши назначения или нет. Мы учим детей самоконтролю, просим их записывать все результаты занятий в дневник. Наша система строится на позитивных подкреплениях.
Есть четыре основных правила, выполнение их позволяет сохранить здоровье.
- Нужно подобрать для себя адекватный уровень двигательной активности.
- Нужно нормально спать. Это очень важно.
- Нормально питаться.
- Надо быть в ладу с самим собой. Не нервничать по пустякам.
Мне кажется, это главное, что космическая медицина должна дать земной: научить человечество быть здоровым.
Родом из космоса
– А телемедицина, она ведь тоже пришла из космоса?
– Впервые на Земле мы применили ее в 1988 году, когда случилось землетрясение в Спитаке. Туда выехали большие группы врачей из Москвы, но у нас в стране не было опыта, как лечить синдром сдавливания – когда пострадавшему придавливает руки, ноги и у него развивается почечная недостаточность. Зато большой опыт в этом вопросе был у американцев после вьетнамской войны. И тогда они предложили: давайте вы по телевизионной связи будете передавать нам изображения – рентгеновские снимки, эхограммы, а мы выделим четыре лучших центра США, которые будут вас консультировать. И вот информация из Армении пошла в Москву, из Москвы через спутники – в США, уточняются диагнозы, уточняется лечение, идут телеконференции, сидят врачи в Спитаке, врачи в Хьюстоне и обсуждают, что делать. Это воспринималось как чудо! Земные медики впервые увидели, что такое телемедицина. И она начала развиваться на Земле. Ее можно использовать не только в экстремальных ситуациях. Почему, например, нельзя передавать ЭКГ человека, который сейчас гуляет, через мобильный телефон его лечащему врачу?
– А что еще «вышло из космоса»?
– Эхокардиограф. Миостимуляторы. Ряд лекарственных средств. В первых полетах была большая проблема – у космонавтов развивался дисбактериоз, потому что пища не подогревалась, была с консервантами. И тогда мы вместе с Институтом эпидемиологии и микробиологии имени Г.Н. Габричевского разработали бифидумбактерин и лактобактерин, а потом их внедрили в земную пищу: стали добавлять в различные молочные продукты, которые мы покупаем в магазинах.
Интерес
– Анатолий Иванович, вы сразу попали в институт врачом-испытателем, а на себе что-нибудь испытывали?
– Испытывал практически все. Центрифугу, иммерсию – это ванна, которая моделирует невесомость. Всякие газовые смеси испробовал. Мне было интересно. Что это такое – перегрузка? Неужели я не смогу?
– А хотели полететь в космос?
– Хотел, для этого и шел в ИМБП, но не прошел медицинскую комиссию. В молодости, когда играл в хоккей, получил травму носа, и хотя в этом не было ничего серьезного, но из перестраховки меня не пропустили. Мы вшестером в 1966 году после окончания Второго Московского медицинского института пришли в ИМБП, и никто из нас в космос не полетел.
Рапота Григорий, полномочный представитель президента в Приволжском федеральном округе 
Знакомые Григория Перельмана рассказали о его детстве 
