Разгромив летом 1709 года шведов под Полтавой, Петр I де-факто закрепил за Россией выход к Балтике, стремительно превращая державу в империю. Однако эта решительная петровская поступь двумя годами позже едва не обернулась полным крахом.
Обиды и амбиции
Удивительно, но никаких уроков из ошибок своего оппонента Карла XII русский царь не извлек и почти повторил их во время так называемого Прутского похода.
В 1700 году Россия заключила Константинопольский договор с Османской империей, который увенчал борьбу Петра I за Азов. Успешные боевые действия позволили царю закрепить за собой права на крепость, а также основать на отвоеванных приазовских землях новые укрепления. Мир развязал России руки для действий на севере против Швеции.
Понятно, что Османская империя не была в восторге от первых русских побед, но держава, к тому времени уже начавшая постепенно терять свое прежнее величие, решила не усугублять конфликт. После разгрома под Полтавой шведский король Карл XII укрылся в османских владениях, что не улучшило отношений между Россией и Османской империей. Тем более что жаждавший реванша Карл не сидел без дела, подбивая султана объявить войну Петру I.
Честолюбивые планы были и у крымского хана Девлета II Гирея, мечтавшего о новых набегах на русские земли и богатой добыче. Сказывалось и влияние французских дипломатов в Константинополе, считавших дальнейшее усиление России крайне нежелательным. В конце концов, султан Ахмед III решил объявить войну, арестовав русского посланника.
Это... как его … волюнтаризм!
Русский генералитет полагал, что военные действия лучше вести от обороны, встретив османскую армию на хорошо подготовленных и удобных позициях. Но Петр I после Полтавы явно витал в облаках. Он задумал наступление, в ходе которого собирался поднять на восстание против султана христиан, проживавших на землях империи.
Господари Молдавии и Валахии Дмитрий Кантемир и Константин Бранкован, ставшие союзниками Петра, рисовали ему радужные картины. По их словам, стоит лишь русской армии вступить на их земли, как начнется восстание против султана, а солдаты Петра не будут знать нужды ни в продовольствии, ни в фураже. Все это очень напоминало обещания, которые гетман Мазепа давал Карлу XII, но русский царь не обратил это внимания.
Петр I был настолько уверен, что все пойдет по его замыслу, что запасов для нужд воюющей армии сделал по минимуму. К тому же в поход с армией отправились семьи генералов и офицеров, словно речь шла не о военной кампании, а об увеселительной прогулке. Тон задавал сам царь, взявший с собой сожительницу Екатерину Алексеевну (официально новый брак Петра еще не был оформлен).
Успешный рейд погоды не делает
Командовавший русской армией фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, форсировав Днестр, очень быстро понял, что никакого восстания против османов не будет, да и со снабжением войск ситуация аховая. Тем не менее, войска, преодолевая трудности, продолжали двигаться дальше.
К 14 июля 1711 года основные русские силы сосредоточились на берегу реки Прут. В распоряжении Петра и Шереметева было менее 40 тысяч солдат. Около 5000 из них под началом генерала Карла Ренне вместе с союзными молдаванами были отправлены в глубокий рейд в тыл противника к городу Браилов, где, по данным разведки, османы создали склады для нужд своей армии.
Рейд Ренне, кстати, оказался главным успехом русских в этой кампании. Браилов был взят, а генерал за этот успех получил орден Святого Андрея Первозванного. Но данная победа никак не могла повлиять на противоборство основных сил.
18 июля 1711 года русский авангард под командованием Януса фон Эберштедта столкнулся с турецкой конницей. Это были передовые силы 120-тысячной османской армии под командованием Балтаджи Мехмед-паши. Несмотря на превосходство противника в численности, русские, выстроившись в каре, и используя свои орудия, смогли с боем отступить к основным силам.
Зажатые в углу
Вот тут Петр I впервые всерьез задумался о том, что этот поход может закончиться совсем не так, как он рассчитывал. Османская конница брала русскую армию в кольцо, не предпринимая при этом решительной атаки. Русские войска оказались в низине, а все господствующие высоты заняли турки.
Военный совет постановил начать отступление в поисках лучшей позиции для обороны. При этом важно было не допускать разрыва в колоннах, что дало бы противнику возможность начать уничтожение армии по частям. Однако уже 20 июля это условие было нарушено и турки атаковали русский обоз. После тяжелого дня боев, понеся потери, армия Петра I восстановила походные порядки, но османская армия была совсем рядом.
Вечером 20 июля русский войска буквально уперлись в берег Прута в районе местечка Стэнилешти. На противоположном крутом берегу расположилась конница крымских татар. Отступать было больше некуда. Османы неторопливо подтягивали артиллерию. Ситуация стала критической. «Если прижмут к реке — крышка», — говорил герой одного из популярных советских фильмов. И это отлично описывает ситуацию, в которой оказалась армия Петра I.
Обоюдная паника
Турецкий командующий двинул вперед элиту армии, янычар, рассчитывая, что те своими атаками морально сломают русских. Однако несколько атак янычар захлебнулись в крови. Потери армии Петра I были значительны, но турки в этих штурмах потеряли людей в три раза больше.
Иностранные наблюдатели в турецкой армии позже писали, что все получилось против ожиданий: не янычары устрашили русских солдат, а петровские гренадеры янычар. Османские командиры стали всерьез опасаться того, что решительная атака русских обратит их армию в повальное бегство.
А в это время не менее панические настроения царили в лагере Петра. Турки этого не знали, но у русских заканчивались продовольствие и боеприпасы. Если жена царя еще сохраняла достоинство, то большинство остальных дам устроили непрекращающийся рев в ожидании прорыва турок, которые, по их разумению, подвергли бы женщин насилию и убийству.
Настроение мужчин тоже, впрочем, было безрадостным. Царь отправил к Мехмеду-паше свое доверенное лицо Петра Шафирова с предложением начать переговоры о мире. Петр I разрешил дипломату идти практически на любые уступки — отдать не только Азов и все остальные крепости на юге, но уступить и почти все завоевания на севере, за исключением района новой русской столицы — Петербурга. Шафиров, однако, сохранял большее хладнокровие и был уверен, что так дорого платить за мир не придется.
Как янычары стали невольными союзниками русских
Впрочем, поначалу казалось, что переговоров вообще не будет: Мехмед-паша отказался принять посланника и повелел начать новую атаку. Но вместо атаки явились янычары, назвавшие командующего … изменником. Они были наслышаны о том, что султан начинал эту войну неохотно, и хотел бы решить дело с русскими ценой малых потерь. А теперь Мехмед-паша игнорирует просьбы русского царя о мире и гонит их, янычар, на убой!
Масла в огонь подлил фельдмаршал Шереметев, приславший еще одно послание своему визави, в котором говорилось: в случае отказа от переговоров русская армия пойдет в атаку всеми силами. Мехмед-паша понимал, что такая атака похожа на самоубийство, но вполне допускал, что зажатые в угол русские способны на это. И чем это закончится, когда лучшие османские воины не горят желанием умирать, неизвестно. В итоге переговоры между ним и Шафировым начались.
В итоге посланник русского царя добился того, что османы удовлетворились уступкой Азова и всех других укреплений на юге, а также обещанием России не вмешиваться в польские дела. Также Османская империя обещала не давать дальнейшего убежища Карлу XII, а Россия соглашалась представить ему свободный доступ для возвращения в Швецию.
Унижение Карла XII
23 июля 1711 года договор был утвержден, и вечером того же дня русская армия с развернутыми знаменами и барабанным боем двинулась в обратный путь. Больше того, турки, дорожа достигнутым успехом, охраняли русские колонны от возможного нападения со стороны своих крайне недисциплинированных союзников — крымских татар.
В тот момент, когда договор уже состоялся, в стане османов объявился Карл XII. Узнав, что заклятый враг уходит, он пришел в бешенство и стал требовать от Мехмеда-паши немедленно дать ему войско, чтобы сразиться с Петром. На что турецкий командующий ехидно заметил, что шведский король, коль ему охота, может напасть на русских своими людьми, а османов для этого он не получит. Кроме того, Мехмед-паша заметил, что Карл XII уже пробовал нечто подобное под Полтавой, и закончилось все для шведов не очень хорошо. Так что, как бы не унижен был Петр, до степени унижения Карла XII он все-таки не дошел.
Выбравшись из Прутского похода не только живым, но и уцелевшей армией, царь понял, что стремительным наскоком великое будущее страны не построишь. А вот потерять все действительно можно моментально. Петр I мечтал вернуть потерянный Азов, но не успел. Вновь крепость удалось отвоевать лишь при императрице Анне Иоанновне, а окончательно закрепить эти земли за Россией удалось только при Екатерине Великой. Уроженка Германии южные амбиции молодой империи реализовала куда успешнее, чем человек, прорубивший «окно» на Балтике.
