Президент России Владимир Путин провел совещание о ситуации в нефтегазовом секторе, где отметил проблемы отрасли и дал распоряжения членам Правительства по развитию этой области экономики страны. Самая острая из проблем, по словам Путина, связна с нарушением логистики экспортных поставок. Также поставлена задача: перевести расчёты за энергоресурсы на национальные валюты, постепенно уходить от доллара и евро.
Цели процесса определены:
- Первая — необходимо обеспечить устойчивое снабжение энергоресурсами нашего внутреннего рынка.
- Вторая — необходимо диверсифицировать экспорт на быстрорастущие рынки стран юга и востока. Для этого построить инфраструктуру.
- Третья — это развитие глубокой переработки нефти и газа.
- И конечно, особого внимания требуют вопросы импортозамещения оборудования для добычи нефти и газа. Это важно как для действующих месторождений, так и для освоения новых площадок, в том числе и в Арктике.
Какие предпринимаются действия для налаживания процесса, преодоления сложностей и выполнения задач? Об этом корреспонденту «АиФ» рассказал президент Союза нефтегазопромышленников Генадий* Шмаль.
Г.Шмаль: — Позиция нашего Союза целиком и полностью совпадает с тем, о чем вчера говорил президент. Мы уже 8 лет работаем в условиях санкций. И, тем не менее, наш нефтегазовый комплекс не умер, работает устойчиво, активно и полностью решает вопросы народного хозяйства. Это касается и нашей нефтехимической промышленности. Есть еще над чем работать, например, над увеличением выпуска светлых нефтепродуктов — это дизельное топливо, бензин, керосин и т.д.
Сейчас существует много разных мифов в отношении нефтяной, газовой промышленности. Один из них заключается в том, что эра нефти закончилась: нефть будет стоить 5-7 долларов за бочку и далее нас ждёт коллапс. Что мы имеем сегодня? Нефть стоит 110-120 долларов за бочку и её не хватает. Я убежден, что не только в ближайшие годы, но и до конца нынешнего века, нефть, газ и уголь будут основными источниками энергии, несмотря на все инсинуации. Быстрорастущие рынки стран юга и востока требуют этих энергоресурсов.
Корр.: — Генадий Иосифович, как долго может продолжаться строительство инфраструктуры, наш разворот на восток?
Г.Шмаль — Газопровод Сила Сибири, имеет мощность около 40 млрд, а загружена примерно на 20%. Сырьевой базой для подачи газа в Китай должны быть Ямал, Уренгой. Необходимо увеличивать добычу газа именно там и заполнять газопровод. В начале 80-х годов мы начинали строить мощнейший экспортный газопровод, который вошел в историю как «Уренгой — Помары — Ужгород». Его длина — 4500 км. Это больше, чем Сила Сибири. Только начали строить, как Рейган объявил эмбарго на поставку оборудования для компрессорных станций. Мы обратились к японским компаниям, которые поставили отличную технику — трубоукладчики, бульдозеры, экскаваторы, — кстати, до сих пор работают в ряде наших северных районов. Газопровод длиной 4500 км построили за 18 месяцев при нормативе 60. И на последней трубе написали: «Вашим санкциям — труба, господин Рейган». Все, что касается сроков, — это функция ресурсов. Можем достаточно быстро создать такую инфраструктуру, когда поставлена задача, мобилизованы люди и есть возможность для их поощрения. Как это было прежде? После каждой пятилетки или завершения стройки — награждения орденами, медалями, премиями. Поэтому народ работал активно и нормативных сроков не существовало.
В проекте газопровод в Китай Сила Сибири — 2. Как известно, китайцы сегодня имеют большую потребность в газе. Огромная страна может поглотить очень много и в полной мере заменить европейских потребителей. Но я убежден, что Европа без нашей нефти и газа не проживет. Полагаю, что надо параллельно работать.
Корр: — Вы обратили внимание на то, что в эпоху СССР были санкции США и газопровод при помощи японской техники строили. Какие у нас пути импортозамещения сегодня для высокотехнологичного оборудования, которого требует отрасль?
Г.Шмаль: — Возможности есть, но мы их плохо используем. Что такое Ямал, Новый Уренгой? Температура −60, приходят вагоны с трубой — чем можно разгрузить? У наших трубоукладчиков стрелы ломаются, как деревянные, а японские работают. Сколько прошло лет, а своей техники в северном исполнении мы так и не имеем. Работа в этом отношении идет фрагментарно, по отдельным позициям. Хотя есть программы импортозамещения, подготовленные Министерством промышленности и торговли совместно с Министерством энергетики.
В последнее время и у нас появились отдельные продукты. Башкирская компания делает великолепные клапаны, а пермская компания «Новый мир», выпускает отличные насосы для добычи нефти. Или, к примеру, компания Транснефть, которая создала свои мощности по изготовлению мощных магистральных насосов, электродвигателей в Челябинске. Сегодня эта компания является одной из ведущих в импортонезависимости. Компании Сургутнефтегаз и Газпром много делают для локализации у нас производства. Пермские и рыбинские моторы для производства компрессорных станций. Работа ведется. Чёткой статистки здесь нет, по экспертной оценке сегодня в нефтегазовой промышленности примерно 50% составляет российское оборудование, 50% импорт. Мы вопрос никогда не ставили о том, чтобы все 100% заместить. Это невозможно, потому что какие-то детали нужны в единичном порядке, конечно, ради них завод строить не будем. Дружественные нам Китай, Вьетнам, арабские страны готовы с нами вместе работать. По поставке буровых установок на первом месте идет Китай, где соотношение цена-качество приемлемое.
Кстати, когда мы начинали обустройство северных газовых месторождений, первым было Медвежье, где использовали французское оборудование. Надо отметить, что показало это оборудование себя не очень хорошо, были отказы, взрывы печей подогрева. А вот Уренгой, который в 5 раз больше, чем Медвежье, по добыче (Уренгойское месторождение в лучшие годы давало 300 млрд кубов газа в год), был построен, опираясь на российское оборудование. Это говорит о том, что мы можем, когда захотим, выполнить любую задачу.
Необходимо четко понять что нужно нефтяным компаниям и решить вопросы, связанные со стандартизацией. Создан Институт новых технологий, инициатором которого была Газпромнефть. Прошла встреча с представителями 40 компаний, которые готовы проводить локализацию своих заводов, строить новые и решать проблемы по поставке оборудования. К сожалению, координационного органа нет. Министерство энергетики мало влияет на ситуацию. Есть комиссия при правительстве по энергетическому комплексу. Полагаю, она могла бы стать инициатором проведения в жизнь всей работы по импортонезависимости. Какие-то механизмы всё же появились. Фонд развития промышленности в Минпромторге, например, поддерживает компании, выдает им кредиты под небольшие проценты. Как правило, это проходит через Торгово-промышленную палату.
Корр.: — Каких технологий лишился ТЭК в связи с санкциями?
Г.Шмаль: — Скажу прямо: мы отстали в науке, в технологиях. За счет чего мы в кратчайшие сроки создали уникальный западносибирский нефтегазовый комплекс? Было несколько факторов: программно-целевой подход, участие молодежи, опора на науку. Рядом с Тюменью работает Сибирское отделение Академии наук, где трудятся ученые, академики, экономисты. Они чаще бывали на промысле в Тюмени, чем в своих академических лабораториях. Всегда можно было посоветоваться, получить консультацию. Раньше Академия наук была истиной в последней инстанции. Есть сложный вопрос — обращаемся в академию и получаем четкий ответ. Сегодня этого нет. Получилось так, что мы науку отраслевую разбомбили, и она разбросана по разным компаниям. Где-то ею занимаются, а где-то — вовсе нет. Лукойл, не знает, что делает Сургутнефтегаз, который не знает, что делает Газпромнефть в области технологий и т.д.
Корр.: — Скажите, существует ли техническая возможность перекрыть газ отдельным странам? Предположим, одной Словакии. Или это нереально?
Г.Шмаль: — Я считаю, что технически такой возможности нет, это за пределами нашей территории. Повлиять на это могут те же немцы, которым мы поставляем газ. Дело ещё в том, что даже в самые суровые периоды холодной войны мы ни разу не воспользовались своей задвижкой, чтобы повлиять на позицию ЕС и любых других стран. Не ставили такой задачи. Вы знаете, что определенную часть газа Украина получала не от нас, а через Германию. Мы никак повлиять на это не могли. Вопросы здесь только договорные. Мы всегда были за то, чтобы были долгосрочные договоры, а не спотовая система торговли.
Корр.: Почему, на Ваш взгляд, Европа не ограничила поставки нефти из России в первых пакетах санкций? И какие страны Европы зависят от поставки нефти из России больше других? Какие меньше?
Г.Шмаль: Это касается и нефти, и газа. Я убежден, что в Европе есть разумные люди, которые оценивают ситуацию. Вот смотрите: 21-й год, общий экспорт — 225 млн тонн, из них Нидерланды — 37,4 млн, Германия — 19,2 млн, то есть заменить эту нефть сегодня в таком количестве в Европе невозможно. Всего в ЕС мы поставили в прошлом году 108 с лишним млн тонн. Какие-то небольшие количества можно найти в арабских странах, но они гораздо дальше, следовательно, и цена будет выше. К тому же, у них тоже долгосрочные договоры о поставке нефти в страны АТР — Японию, у которой своего ничего нет, Китай, Корею. Поживем — увидим, как будут развиваться события. Но мы должны приготовиться к худшему варианту. А вдруг? Даже если вполовину уменьшат поставки — это тоже ударит по нашему бюджету. Надо предусмотреть варианты определенного сокращения добычи. Пусть лучше нефть останется в земле, чем ее сжигать или продавать дешево.
Сегодня Индия, к примеру, построила нефтеперерабатывающий завод на 60 с лишним млн тонн. Нефти у нее своей нет. Есть и другие страны со свободными резервуарами, где можно хранить запасы нашей нефти.
Корр.: — Россия крайне редко принимает ответные санкции. Можем ли принять дополнительно какие-то меры, относящиеся к ТЭК?
Г.Шмаль: — Думаю, что можем, и частично уже принимаем. Я имею в виду торговлю газом за рубли. Поставку моторных топлив, дизельного топлива надо сократить. Поставлять больше нашим аграриям по низкой цене, учитывая, что сейчас весенне-летняя посевная кампания. Тогда и цены на картошку, морковку и хлеб будут дешевле.
У нас не так много людей, которые умеют и хотят смотреть за горизонт. А президент сказал: надо разработать энергетическую стратегию до 2050-го года. Первый шаг будет сделан в этом отношении. Я считаю, что нужно возродить Госплан. Кстати говоря, вслед за нами вопросами планирования стали заниматься японцы, китайцы, американцы.
Корр.: — Возможно, благодаря стратегии, будет газифицирована Россия? Обеспечим внутренний рынок.
Г.Шмаль: — Невозможно к каждому дому в России подвести газ. Реально только на европейской части страны. А если это горный аул, где несколько домов — проводить газопровод ни к чему, он не окупится и за 100 лет. Где-то должен быть газопровод, где-то жидкий газ, а где-то пропан-бутан. На севере и пропан-бутан не подходит, только сжиженный природный газ. А где-то, может, выгоднее провести линию электропередач и полностью перейти на электроэнергию. Это все надо посчитать. Много проблем с газификацией домовладений даже в европейской части. Задача — обеспечить всех газом по невысокой цене.
Корр.: — Не проходят платежи за наши энергоресурсы из недружественных стран. Это как-то решится в итоге?
Г.Шмаль: — Вопрос непростой. Один из больших недостатков нашей экономики в том, что мы не сумели создать мощной, квалифицированной банковской системы. И одна из больших проблем наших нефтяников — то, что мы не можем сегодня в нашем российском банке взять кредит под божеские проценты — 3-5% — и на длительный срок. Ведь наши объекты все очень капиталоемкие и долгосрочные. Обычно такой объект строится несколько лет и окупается потом он лет 20. За кредит, который дает банк на 3 года, что-то построить невозможно. Если бы наша банковская система была мощной, мы могли бы брать у себя кредиты.
Что касается оплаты в рублях за поставляемые энергоресурсы. Думаю, что будет создан механизм, который позволит рассчитываться за рубли, юани, рупии и какие-то другие местные валюты. Газпромбанк готов проводки делать, но европейские страны пока отказываются по этой схеме работать, кроме некоторых. Ватикан закупил у нас газ за рубли, Венгрия, Сербия.
Корр.: — Как изменилась логистика поставок?
Г.Шмаль: — Большая часть нефти доставляется по морю в порты Новороссийска, в прибалтийские наши терминалы, а не по трубе. В принципе, трубопроводная поставка нефти может быть замещена. Танкерные перевозки наиболее эффективны.
Корр.: — А танкеры у нас есть?
Г.Шмаль: — У нас их практически нет. Несколько танкеров есть для перевозки СПГ. А нефть мы заливаем в чужие танкеры. Есть небольшая страна, под флагом которой плавают 80% всех нефтяных танкеров. Но отправка — дело покупателя, он за неё отвечает. Некоторые компании в российскую нефть добавляют 2 ведра другой нефти и так продают. По всем законам — это уже не российская нефть. Можно всегда найти нормальный выход из положения, который всех устроит.
Ведь российские энергетические компании — ответственные участники мирового рынка. Они зарекомендовали себя не одним десятилетием работы, строгим выполнением своих обязательств, и могут найти выход из любой самой сложной ситуации. Так что, вслед за советскими газовиками, можно быть уверенными: труба вашим санкциям, господа европейцы.
*Генадий — правописание имени в официальных документах Г.И.Шмаля.
