«Когда у самого жизнь удалась, нужно поделиться благополучием и счастьем с другими», — считает Андрей Минин, фермер из посёлка Серебряные Пруды, что на границе Московской и Рязанской областей.
Именно так он думал, когда поехал недавно к украинской границе и привёз в свой дом молодую украинскую семью — вместе с ребёнком ребята бежали из-под разбомблённого Луганска.
Андрей Минин: Мы с женой постоянно смотрели новости о событиях на Украине, о беженцах, которых принимает Россия. Переживали за них. А как не переживать? Мы же все славяне! Вот после очередного выпуска новостей я и сказал, что пригласил бы семью, помог конкретным делом. А жена говорит: мол, она тоже про это думала, но не решалась сказать, вдруг мне это не понравилось бы. Решили — сделали. Отправили свой номер телефона на «горячую линию» МЧС, на сайте оставили информацию о себе. И нам очень скоро позвонили. Так я и привёз к нам в дом Николая, Алёну и Евочку.
«»Как к этому отнеслись окружающие?
— Наши друзья все одобряют эту историю. Они тоже хотели бы помочь, но у них в отличие от нас жилищные условия не позволяют. А вообще многие пальцем у виска крутят и говорят: зачем тебе это надо, своих проблем не хватает?
— Среди россиян много таких, как вы, кто взял украинские семьи домой, дал крышу над головой и работу. Но ещё больше тех, кто крутит пальцем у виска...
— Равнодушных во все времена хватало. Страшно другое — люди не просто равнодушные, они озлобленные, без причины готовы и соседу, и своим близким глотку перегрызть. Думаю, именно поэтому на Украине в один момент те, кто годами жил бок о бок, превратились во врагов, причём жестоких. Мне отец рассказывал про фашистов, которые в нашем посёлке во время войны останавливались. Но то, что творят сегодня на Украине националисты, — это же хуже всякого фашизма! Поэтому-то озлобленность людская и страшна — не дай бог, случись подобное у нас, найдутся те, кто поднимет руку на женщин, стариков и детей...
Злоба копится
— А с чего эта озлобленность? Вот у вас тут места красивые, земля богатая, работай, воспитывай детей, радуйся, что нет войны!
— Земля-то богатая, до начала 90-х здесь полтора десятка совхозов и колхозов было. А сегодня нет ничего, несколько фермеров только работают. Земли скупают в основном выходцы из северокавказских республик, но ничего на них не выращивают — все поля бурьяном поросли. Работы нет, с одной стороны. А с другой — никто и не хочет работать. Я ищу русских мужиков в хозяйство, а приходится узбеков нанимать. Думаю, здесь большую роль телевидение сыграло. Народ насмотрелся сериалов про менеджеров и ментов, ему теперь тоже хочется всё и сразу. А мне телевизор смотреть некогда: я в 6 утра встаю и в 11 вечера домой возвращаюсь, только на новости сил и хватает. А у соседей вокруг тем временем злоба копится: мол, купил землю, лошадей завёл. Того, что это тяжкий труд, они замечать не хотят.
— А вы и правда зачем землю купили?
— Я родился и вырос в этих краях, мать с отцом работали в совхозе, сам с 14 лет туда пошёл. Когда в 90-е годы всё развалилось, надо было выживать, семью кормить, я, как и многие, в Москву подался. Целый кусок из жизни выпал. Но вот вернулся и больше отсюда уезжать не хочу.
Всё детство я провёл с лошадьми. Пацанами вечером прибегали на совхозную конюшню и без разрешения угоняли табун в поле, на реку. Мне мать, чтобы от лошадей отвадить, даже мотоцикл купила. А я на нём доеду до коровника, брошу и на конюшню бегу. Когда уже взрослый стал, много лет мечтал об орловском рысаке — очень я эту породу люблю. Появилась возможность — купил лошадь. Потом для неё и землю купил, поле целое. Теперь у меня табун из 9 лошадей, я их по всей России собирал. Одного жеребца в буквальном смысле от живодёрни спас: он молодой, но на бегах ногу повредил, хромал, лечить его никто не собирался — на колбасу отправили. А у него родословная хорошая. Мне про него случайно рассказали, я поехал и забрал его.
«Для сына истараюсь»
— А что другим мешает, как вы, взять землю и на ней работать?
— Понимаете, лошади — это моя мечта, мечта воссоздать орловскую породу. Пример графа Орлова вдохновляет — он жеребца Сметанку у турецкого султана за огромные деньги купил, и его два года везли в Россию — граф боялся, что тот погибнет в кораблекрушении. От Сметанки орловская порода и пошла.
А кроме лошадей у меня овцы, быки — целое крестьянско-фермерское хозяйство. Чтобы мы могли нормальное мясо кушать, а не заморский «бэкон» на рынке покупать.
Кто-то, может, и хотел бы тем же заниматься. Вот ко мне в табун многие приезжают — сначала просто посмотреть, потом втягиваются, готовы уже и работать. Одни пробуют своё дело открыть, но столько палок в колёса им вставляют, что всю охоту отбивают. Власть, с одной стороны, говорит: работайте на земле. А с другой — налоги задирает, бюрократию разводит.
И ещё одна проблема есть — всем только деньги интересны. Ради идеи или, как я, мечты, мало кто готов пахать.
— Наверное, просто у людей одна забота — как-то прокормиться?
— Это точно: хорошие люди вокруг есть, но объединяющей их идеи нет. Мне вот недавно совершенно неожиданно предложили создать в районе казачью организацию, атаманом стать. Я подумал, с людьми вокруг поговорил и даже не ожидал, что в районе столько желающих оказалось, кто это поддержал.
Это же всё официально будет, никакой махновщины. Идеи здравые: родине служить, на земле работать, молодёжь научить не водку пить, а землю свою родную любить, веру православную крепить. Многие это с энтузиазмом восприняли, потому что и мне, и людям это близко, по душе. Под эту идею и колхоз казачий можно создать, людям работу дать. Я когда-то и об одной лошади мечтать боялся, а теперь уже верю, что и большой табун развести можно, — куда ж казаку без коня. (Смеётся.)
— Получается, что, кроме казачества, другой объединяющей идеи и нет больше?
— А что в этом плохого? Я устав казачий почитал — структура чёткая, дисциплина железная. Любовь к Родине как стержень — нам этого всего очень не хватает. И чувствуется сразу плечо братское, поддержка — уже звонят со всей России атаманы, предлагают помощь.
У меня дочери уже взрослые, замужем, внуки родились. А младшему сыну 4 года. И его, и внуков растить и воспитывать надо. Гриша мой уже сегодня со мной на конюшню ходит, охапку сена лошадям несёт, ведро воды. Приучаю их всех трудиться с младенчества. Но они же не одни здесь жить будут. У нас на маленький посёлок куча кафе, где молодёжь сидит и пиво часами пьёт — видимо, на родительские деньги. Ни с них спроса нет, ни с их родителей. А когда люди увидят, что можно жить по-другому — когда в чести труд, доброе имя, здоровая жизнь, — и захотят так жить, они и сами изменятся, и детей станут воспитывать соответствующе.
