Путь документалиста, который докапывается до правды, тернист. Это доказывает судьба Анатолия Алая. Фильм о Чернобыле, снятый по горячим следам, уничтожили по решению начальства. Из всей съёмочной группы, побывавшей на месте катастрофы, он выжил один. И снял более десятка картин, с помощью которых возвращал стране героев.
Опроверг клевету
Он первым рассказал с экрана правду о герое Великой Отечественной — командире подлодки «С-13» Александре Маринеско: по ложным доносам из «подводника № 1» Маринеско превратился в заключённого, которого в одном вагоне с предателями и полицаями отправили на зону. Имя Маринеско прогремело в январе 1945 г., когда он совершил «атаку века» — потопил судно, где находилось более 8 тыс. немцев, среди которых 3700 подводников — весь цвет подводного флота Германии. Океанский лайнер «Вильгельм Густлофф» спускался на воду в присутствии Гитлера. Это 10-палубное круизное судно во время войны было передано военному флоту Германии. Гитлер после сообщения о потере «Вильгельма» назвал Маринеско своим личным врагом. На Родине за этот бой Александр Иванович был представлен к званию Героя Советского Союза, но награду получит посмертно лишь спустя полвека.
«Клевета и доносы отравят жизнь героя в мирное время. На него повесят дело по статье «разбазаривание социалистической собственности» и отправят на несколько лет в колонию. Умрёт он в забвении и полной нищете в 1963 г., — рассказывает Алай. — В 1990 г. наша съёмочная группа разыщет оставшихся в живых членов экипажа Маринеско. Окажется, что инженер-механик легендарной «С-13» Яков Коваленко заработал три инфаркта, добиваясь того, чтобы Маринеско получил заслуженную звезду Героя. Другой член экипажа подлодки, штурман Николай Редкобородов, «отделался» одним инфарктом. В Ленинграде, Калининграде, Одессе, других городах были созданы комитеты в защиту доброго имени Маринеско. Мы встретились и с теми, кто выступил против. Почему? Оказывается, им пришёл сигнал сверху. Было даже такое: придумали, что Маринеско якобы страдал эпилепсией, не мог видеть в тёмное время суток и потому не мог сам управлять подлодкой. Вот из-за такой чудовищной лжи у членов экипажа «С-13» и случались инфаркты. Маринеско пробыл в тюрьме несколько лет. Умирал герой в нищете, на руки он получал пенсию в 30 руб., которой с трудом хватало на еду. Из «богатств» у него был заношенный до дыр костюм. Подчинённые Маринеско любили, а начальство — нет, уж больно прямолинейным он был и взрывным. Фильм мы снимали не один месяц и, к великому счастью, уже монтируя его, в титрах смогли поставить: «5 мая 1990 г. Александру Маринеско посмертно присвоено звание Героя Советского Союза».
Один в поле воин
В другом фильме — «Его зарыли в шар земной», снятом в конце 80-х гг. — Алай рассказал о человеке, который помог сотням людей найти могилы их близких, без вести пропавших во время Великой Отечественной. Капитан Владимир Шарников служил в советской группе войск в ГДР и узнал, что официальный список советских солдат, захороненных на воинских кладбищах Восточной Германии, неполный. На письма родственников, которые десятилетиями искали места упокоения близких, приходили ответы: «В списках не значится», — хотя имена этих бойцов были выбиты на обелисках. Владимир поставил цель — воскресить память о каждом герое, решив, что и «один в поле воин».
Все выходные и праздники капитан проводил в дороге. Он часто слышал: «Тоже мне, донкихот выискался!» Но продолжал колесить на велосипеде по Германии. Проехал 15 тыс. км. Заснял каждый обелиск, занёс в блокнот каждую фамилию. Оказалось, в официальных списках не было целых кладбищ!
Анатолий Иванович рассказывает, что, когда в Генштабе Советской армии узнали о подвиге капитана, пришли в ужас — одиночка сделал то, что оказалось не под силу сотням политработников. Но вместо благодарности бюрократическая машина выдала обратный результат: кладбища отказывались вносить в реестр, а родственникам продолжали отвечать: «Не значится в списках». Хотя вот она, могила! Приезд съёмочной группы Алая в ГДР вызвал скандал. Но Алай всё же снял те самые «несуществующие» могилы и героя-капитана. И сотни семей узнали места захоронения отцов, братьев и сыновей. «Для меня важно докопаться до истины, — говорит режиссёр. — И пусть работа над фильмом растянется на годы, но зритель увидит и услышит правду».
Без срока давности
Правда эта очень разная. В 90-х Алая зацепила история о том, что в немецком городе журналистка покончила с собой, когда на фотовыставке, посвящённой преступлениям фашистов, в одном из палачей узнала отца. «Это была знаменитая фотография казни молодых подпольщиков в Минске. Немецкий офицер, руки в перчатках, накидывает петлю на шею 17-летней Маше Брускиной. Снимок сделан 26 августа 1941 г. А в 1997 г. он оказался на фотовыставке „Война на уничтожение. Преступления вермахта“ в Мюнхене. Фото увидела пожилая немецкая журналистка Аннегрит Айхьхорн. И прямо на выставке упала в обморок. Через несколько дней она дала интервью „Мой отец — военный преступник“ (имя её отца — Карл Шайдеманн). На эти эмоциональные откровения немцы отреагировали по-разному, некоторые набросились с упрёками — в итоге она покончила с собой».
Алай провёл собственное расследование — 11 месяцев работы, 11 папок с письмами, архивными материалами, интервью. Нашёл 96-летнего школьного друга отца погибшей. И тот поставил финальную точку. Карл Шайдеманн не набрасывал петлю на шею Маше Брускиной. Палачом выступил другой офицер. «По моим предположениям, это литовец, его личность мы установили позже в фильме «Бумеранг-2».
Каждая картина давалась Алаю потом и кровью. Их пытались положить на полку, а одну и вовсе уничтожили. «Однажды я присутствовал на премьере зарубежного фильма о Чернобыле. Кто-то из зрителей спросил: „Почему белорусские документалисты (режиссёр живёт в Минске. — Ред.) ничего не сняли об этой трагедии?“ На самом деле фильм „Чужой беды не бывает“ был снят. Мы приехали в зону на 11-й день после трагедии, лезли в самое пекло. „Ребята, снимите, хоть родным память останется“, — просили нас солдатики. Через 10 дней привезли фильм. На кадрах: разрушенный реактор, эвакуация, солдаты вывозят радиоактивную землю. Фильм затребовало высшее партруководство республики и не просто запретило картину, а распорядилось уничтожить плёнки. Нас обвинили в „излишне трагедийном уклоне“. Сейчас бы этим кадрам не было цены. Из всей съёмочной группы в живых сегодня остался я один».
Алай принял участие в съёмках более 100 фильмов и как режиссёр создал 29 картин. Главной считает ту, что посвящена его отцу — военврачу Ивану Алаю. «Отец ушёл на фронт в самом начале войны, 2 июля 1941-го попал в плен под Столбцами и больше ничего не было известно о нём. На память осталась одна его фотография, одно письмо и след на моей руке от прививки против оспы, которую он сделал мне перед уходом. Мне было тогда 8 месяцев. Более 60 лет ушло на то, чтобы найти концлагерь военнопленных, куда отправили отца, — об этом мой фильм „Чёрный ворон“. А могилы так и не нашёл. Мне уже 80, но я верю, что всё-таки приду на то место, где он похоронен. Если я это не сделаю, это не сделает никто. Сыновний долг мой такой».
Сейчас А. Алай заканчивает работу над книгой «Иду на грозу». Выход намечен на весну 2021 г. Автор сетует, что она может остаться в одном экземпляре, — спонсоров для издания он, увы, не нашёл.
Над чем сейчас работает Анатолий Алайhttps://t.co/5aKK7RJQCt pic.twitter.com/Tx2HXQzRki
— СБ. Беларусь Сегодня (@sbbytoday) July 17, 2018
