Несмотря ни на что, обладавший профессорской внешностью, импозантный мужчина под два метра ростом, ведущий актер театра Моссовета, Ростислав Плятт до последних дней оставался скромным интеллигентом. Ни у кого даже мысли не возникало упрекнуть его в непорядочности. А уж сколько добра он сделал людям! Не умел отказывать. Помогал тихо. Не претендуя на благодарность.
Спасти актера Юрского
Плятт звонил, ходил по кабинетам, выступал в ЖЭКах, если того требовала ситуация. Его просили установить в квартире телефон, пробить место в детсаду, устроить на лечение, дать денег в долг. При этом не все возвращали. А он и не ждал. Поэтому однажды очень удивился, когда рабочий сцены пришел с извинениями: получки на все выплаты не хватило… «Что вы, что вы! – успокоил Плятт. – Вы всегда можете на меня рассчитывать!».
Говорят, актрисы Ирина Муравьева и Ия Саввина получили квартиры благодаря Ростиславу Яновичу. А Сергей Юрский как-то признался, что, если б не Плятт, его, как артиста, просто не было бы. Даром, что в БДТ Юрский уже был ведущим актером и даже дебютировал как режиссер. Но его дружба с переводчиком Эткиндом и поэтом Бродским, не прекратившаяся после их эмиграции, не давала покоя партийной верхушке города. Первый секретарь Ленинградского ОК КПСС Романов рвал и метал. Юрскому перестали давать роли в театре, не звали в кино. Чем закончилась бы травля еще молодого, но уже состоявшегося артиста, не известно. Поэтому Ростислав Плятт с Фаиной Раневской из Москвы бросились спасать коллегу. Даже хитроумный план разработали! 
Так сложилось, что в одном доме с ними жил большой начальник. А его жена слыла страстной поклонницей Раневской. Семью пригласили на спектакль «Дальше – тишина», в котором Фаина Георгиевна и Ростислав Янович играли престарелых супругов, потом позвали отметить встречу в квартире Плятта... И когда за ужином начальник наконец расслабился, актеры попросили его позвонить в Ленинград Романову, чтобы тот «отдал» Юрского – вроде без него театру Моссовета никак не обойтись. Острой на язык Раневской было велено на всякий случай помалкивать. Поэтому она только «поддакивала»: «Это такой талант! Та-кой!...» И операция по вызволению Юрского из Питера прошла успешно.
Не слишком ли много «пляттства»?
Сам Плятт, при том что жизни не представлял без сцены, отдавая всего себя, признавался, что в театре он – солдат, который не мечтает стать генералом. Он отказывался ставить спектакли, преподавать студентам мастерство. Книгу воспоминаний – и то написал всего одну, закончив рукопись – как чувствовал – за несколько месяцев до ухода. Мемуары получились под стать автору. Скромными. Даже единственный раз встречающееся слово «секс», по ощущениям, было вставлено редактором (книга вышла после смерти Плятта, в 1991-м). И касалось иностранки Софи Лорен: «Она – личность. И дело не в сексе – сильном ее качестве, а во всем, из чего составляется женщина: как смотрит, как движется, как причесана, в тембре голоса, наконец, какие у нее глаза...»
Был ли Плятт пуританином? Скорее, нет. Это ведь не синоним интеллигента. На радио, куда пришел в молодые годы диктором и потом много работал, он мог заявиться с вопросом: «Вы не считаете, что в эфире много пляттства?» На сцене, повернувшись спиной к залу, - вдруг снять шляпу и показать партнеру слово из трех букв на своем лбу. А из его гримерки – вспоминали коллеги – порой раздавались неприличные анекдоты. Интеллигентный хулиган? Или хулиганистый интеллигент? С хитроватыми, будто подсмеивающимися над всем и вся глазами... Таким Плятт оставался до последних дней.
Вставить в ход действия неожиданное словцо или просто показать палец – часто это было достаточно, чтобы коллеги во время спектакля начинали «умирать» со смеху. И ведь все уже прекрасно знали его «штучки» и шуточки. И даже спорили с Ростислав Янычем, что нынешним вечером точно не расколются. И все равно попадались!
Ни слова о пасторе Шлаге!
Кино, театр, радиопостановки, озвучивание фильмов и мультиков… Жадный до работы, Плятт все-таки старался выбирать достойное. Чтобы не было мучительно больно... Но, если в театре он перевоплощался в Цезаря, Бернарда Шоу, Федора Карамазова, то кинорежиссеры в основном поручали роли не главные. Даром, что играл он их так, что запоминался зрителю надолго. Чего стоит знаменитый пастор Шлаг, впервые вставший на лыжи!
В год премьеры Плятту было уже 65. А в нем как будто заново родился актер – в дни показа в магазин не мог спокойно зайти: тут же обступали покупатели с вопросами. Он же – из скромности или собственной недооценки образа – в мемуарах посвятил фильму одно предложение: «Я с теплотой вспоминаю длительный период съемок «Семнадцати мгновений весны», где играл пастора Шлага, и вообще всю работу с Татьяной Михайловной Лиозновой в этом сериале». Будто кто-то вынудил его написать эту фразу.
Что характерно – при всех человеческих достоинствах ни в театре, ни в кино Плятту не везло с ролями героев-любовников. Ну, не видели его режиссеры в этом амплуа, и все тут! «Жених с того света» – не в счет. Мало того, что жених – «покойник», так еще фильм безбожно порезали. Словом, у актера было гораздо больше почитателей среди профессоров и ученых, чем среди молоденьких поклонниц.
Элегантный мужчина, настоящий джентльмен, книгочей, каких в актерской среде ничтожно мало… Не каждая женщина могла быть достойной его. Не с любой он пошел бы под венец. «Уходящая натура. Сейчас таких не «делают», - вспоминал о нем спустя годы коллега и друг Анатолий Адоскин.
Служебный роман
Тем не менее, женился Ростислав Плятт дважды. С рыжеволосой и голубоглазой Ниной он служил в одном театре. Она была старше, любила домашних животных, могла купить на последние деньги какую-то ерунду, потому что «захотела». И угрожала повеситься, если муж променяет ее на Верку…
Страсти страстями, но, когда Нины не стало, Плятт сильно затосковал, почувствовал себя одиноко. И стал присматриваться к… жене друга юности Николая Литвинова - Людмиле. Как там все было на самом деле, теперь вряд ли кто расскажет – сам Плятт ни словом, ни полсловом о делах сердечных не обмолвился. Только с Николаем дружба прекратилась, а с Людмилой бездетному 70-летнему актеру оказалось на редкость тепло. И комфортно. На 20 лет моложе Плятта, она оставила работу диктора на радио, полностью посвятив себя дому и мужу.
Негромкий служебный роман Марецкой и Плятта длился много лет. В театре о нем, конечно, все знали. Но осуждать не смели.
Когда молодой Ростислав только пришел в студию Завадского, Вера была уже женой режиссера. А потом началась мыльная опера. Плятт женился на Нине. Завадский оставил Марецкую и их маленького сына ради Галины Улановой. Вера Петровна попыталась создать новую семью, родила дочь, но муж погиб во время войны…
Не один десяток лет Завадский, Марецкая и Плятт работали вместе. Но при том что главреж и Вера Петровна давно не были супругами, Плятт так и не решился сделать предложение любимой женщине – бывшей жене своего учителя. А когда после смерти Завадского осмелился, Вера Петровна ответила: «Поздно». После ухода Завадского она прожила чуть больше года.
Ростиславу Яновичу судьба уготовила еще 11 лет, второй брак. И новое счастье…
