Егор Дружинин отмечает 50-летие. Хотя поверить в это совершенно невозможно: выглядит он моложаво, даже задиристо. И глаза блестят. Как когда-то у пионера Васечкина...
У тех, чье детство пришлось на 1970-е — 1980-е годы, было несколько любимых фильмов. Два из них — про приключения и каникулы Петрова и Васечкина. Герои Вася, Петя и подруга их Маша Старцева влюбили в себя всю детскую аудиторию страны. Но потом юные актеры выросли и... как будто исчезли.
Долгие годы ничего не было слышно и о Дружинине, пока он не выскочил буквально как черт из табакерки, заявив о себе одновременно несколькими проектами. Егор танцевал, пел, преподавал хореографию, вел телепередачи. Казалось, он умеет всё...
Оказалось, Дружинин несколько лет учился и работал в Америке. Вернувшись в Россию, он сразу же стал работать как хореограф с эстрадными звездами, мелькать на ТВ.
В последние годы Егор был членом жюри и наставником в танцевальных телешоу на разных каналах. А в 2021-м стал еще и мастером курса музыкального театра в Институте современного искусства.
АиФ.ru вспоминает знаковые моменты жизни и высказывания юбиляра.
О пиаре
«Хореограф — профессия не публичная. На ТВ я попал случайно. Но не буду никого переубеждать, что мелькание в телевизоре и пиар меня не интересуют. Пиар необходим. Но лишь до тех пор, пока делает проще мою основную работу. Не нужно доказывать, на что я способен, если результат моего труда можно увидеть по ТВ, не нужно объяснять, кто я и кто готов за меня поручиться, потому что факт сотрудничества с известными артистами, певцами и продюсерами говорит сам за себя. Не стану лицемерить, ТВ и пиар создают атмосферу максимального комфорта в творчестве. Но периодически я забываю о них и ухожу в работу. Основная моя работа — театр: музыкальный, балетный».
Об актерстве
«Почему я пошел в актеры? Честно? Я же из театральной семьи. Папа окончил Вагановское училище и ЛГИТМиК, 7 лет служил актером в Театре им. Комиссаржевской, мама — актриса, режиссер, театральный педагог. Куда же мне было еще идти? Хотя родители были против, хотели, чтобы моей профессией стала филология или журналистика. Но я решил иначе. Отучился год в ЛГИТМиКе, а летом мы с отцом поехали в Калифорнию: папе предложили в Санта-Барбаре стать режисером интернационального мюзикла, и он попросил меня ассистировать. Когда возвращались обратно, я решил наудачу пройти собеседование в актерской школе Ли Страсберг и неожиданно получил стипендиат. Отказываться от бесплатного обучения в Америке, как вы понимаете, было бы глупо. Я остался там на полгода. Из-за этого меня едва не отчислили из ЛГИТМиКа. К счастью, я благополучно окончил институт, год отработал в питерском ТЮЗе, после чего снова поехал в Америку — в Lee Strasberg Theatre Institute».
О профессии хореографа
«Я не смогу вам точно сказать, где получил эту профессию. Каким-то азам научил отец, когда мне было еще лет 13-14. Но он ничего не навязывал. До сих пор не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, плохо, потому что с дипломом Вагановского училища я бы не комплексовал. И в то же время хорошо: мои данные далеки от идеальных, я бы страдал и, скорее всего, не был бы хорошим классическим танцовщиком. А даже если и был бы, то все равно искал бы другие направления, в которых смог бы выразиться. Я ведь и начал не как все: с чечетки. Профессиональные балетные танцовщики смотрят на меня как на африканское чудо, они не понимают, как такое возможно. Но, так как мне есть чем с ними поделиться и они готовы меня воспринимать, все складывается хорошо. А чего уж во мне больше — природных способностей или благоприобретенных, — не знаю. Наверное, 50 на 50.
Об Америке
«На уроках хореографии в Ли Страсберг учитель Джеффри доказывал нам, его ученикам, что никогда не поздно начать заниматься делом, которое может стать самым любимым. Окончив Ли Страсберг, я сдал экзамены в труппу Alvin Ailey, брал уроки в школе Steps on Broadway, начал сам ставить. Сейчас смешно смотреть на работы того времени, но уже тогда я понимал, что, только много практикуя, смогу чего-то добиться. Я не наглец. В Америке ушел из AlvinAiley, потому что понял: сложно заниматься модерном, не имея за плечами классической школы хореографии. Но право быть хореографом я заработал. Практикой, ошибками, разочарованиями... Поверьте, начинать заниматься хореографией в 18 лет очень сложно. В Америке я был вынужден просто выживать. Единственной отдушиной была возможность танцевать в ночном клубе, ставить и преподавать. И, хотя ради хлеба насущного приходилось работать в 6-7 местах, я воспользовался этой возможностью. У меня были широко распахнуты глаза, я много и упорно занимался, внимательно слушал партнеров и коллег. Вот и докатился до такой жизни».
О результатах
«Я почти всегда недоволен тем, что получается в итоге. Чтобы написать картину, нужны краски и холст. Чтобы создать видеоклип с хореографией, нужно набрать людей, придумать концепцию, обсудить ее с режиссером, проконтролировать костюмы и т. д. Когда в работе задействовано много творческих людей, быть довольным результатом очень тяжело».
О комплексах
«Именно комплексы для многих людей являются отправной точкой в их професссии. Боб Фосс, к примеру, тоже начинал с чечетки. И я комплексовал, потому что не был балетным танцовщиком. Всю жизнь завидуя им, Фосс тем не менее пытался доказать, что он не хуже. Все то, что балетные танцовщики „говорили“ на сцене в течение двух актов, он мог „сказать“ одним невероятно насыщенным номером. Фосс сутулился — и многие его танцы основаны на этом. Он рано полысел, носил головные уборы, поэтому их много в его хореографии. Зная, что курить вредно, а для танцовщика — тем более, он продолжал дымить, отсюда множество номеров с сигаретами...
Да, я тоже лысый и курю. Но никаких параллелей с Бобом Фоссом! У меня есть волосы в достаточном количестве, но приходится же много двигаться... Мыть, сушить, что-то придумывать с ними — все это доставляет массу хлопот. Без волос проще. Курить я начал поздно, это следствие полученного в Америке стресса и отсутствие в достаточной степени силы воли. Многие едут в Штаты, преследуя конкретные цели и пытаясь решить некие задачи. Но, приезжая туда, оказываются в замешательстве. То же самое было со мной. Когда понял, что время стремительно проходит, а я еще ни на йоту не приблизился к поставленной цели, начал нервничать, паниковать. Кроме всего прочего мне ведь приходилось быть нахлебником — сидеть на шее у приятелей, которые милостиво соглашались меня приютить».
О жене
«С Никой мы учились в ЛГИТМиКе и уже на первом курсе поняли, что не хотим расставаться. (Ника и Егор вместе 32 года, а в мае исполнится 28 лет их официальному браку, — Авт.) Но в Америке я долго жил один: посольство не давало Нике визу. Оказаться вдали друг от друга на два года было для нас тяжелым испытанием. Из-за сложной финансовой ситуации я не мог приезжать к ней в Питер, а Нику просто не выпускали из страны. Поэтому, когда наконец она приехала ко мне, я сказал, что никуда ее теперь не отпущу. Вот и получилось, что ради меня жена оставила свою работу...
К слову, именно Ника сыграла решающую роль в том, что я стал хореографом. Она не останавливала меня, напротив, подчеркивала, что если я не попытаюсь изменить свою жизнь сейчас, то потом буду жалеть, что не использовал имевшиеся возможности. „А мне жить с таким сомневающимся человеком будет очень тяжело“, — говорила Ника. Потом в США мы работали и вместе, и по отдельности. Танцевали, преподавали детям, были танцевальной и актерской поддержкой комедийного клуба „Канотье“, в который входили одесские кавээнщики и Лена Ханга, ставили хореографию Тамаре Гвердцители в ее американских концертах. До приезда Ники я еще играл в русском театре „Подиум“... А потом мы вернулись домой и стали ждать ребенка. (Сегодня у супругов трое детей, — Авт.). Хотели, чтобы дочка родилась здесь. Чтобы рядом были ее бабушки, дедушки, тети и дяди...»
