Поговорка, согласно которой молчание является золотом, возникла не просто так. Порой попытки оставить последнее слово за собой производят ровно обратный эффект.
Раненная на колчаковских фронтах
Ровно таким образом все произошло с Аллой Борисовной Пугачевой. Ее новое обращение получилось крайне неудачным.
Начала певица с козырей, объявив, что недовольна ей «кучка оголтелых недоличностей, клеветников и завистников», в то время как поклонников у нее «многомиллионная армия». Тут же возникает вопрос — так почему же Пугачева так стремительно удалилась от обожающих ее миллионов?
Второй момент — это описание собственных заслуг. «Пытаетесь оттолкнуть от меня людей, для которых я всю жизнь жила и пела, жертвовала своим здоровьем и личной жизнью... Я свою миссию выполнила, я давно не пою, и моей судьбой управляет вселенная. И не надо считать количество волос на моей голове (после Чернобыля — спасибо, хоть что-то осталось)», — заявляет Алла Борисовна.
Когда слышишь исключительно себя, перестаешь понимать, на что все это похоже. Потому как данный спич удивительно созвучен с репликой Полиграфа Полиграфовича Шарикова: «Я на колчаковских фронтах ранен!»
«Что я не пропил с вами, не растранжирил свое, кровное!»
О фронтах мы поговорим ниже, а сейчас хотелось бы обратить внимание еще на один аргумент Пугачевой, которая посчитала, что ее зацепили и по вопросу материальных благ.
«Деньги мои считаете? Да, я вкалывала, я их зарабатывала, в отличие от тех, кто прогулял и пропил свой звездный час и бездоказательно заявляет, что им перекрыла кислород Алла Пугачева», — гневно заявляет артистка.
И здесь нам уже придется перейти от Михаила Афанасьевича Булгакова к братьям Вайнерам, к их произведению «Эра милосердия», более всего известному благодаря экранизации Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя». Когда струсивший перед бандитом Фоксом милиционер Соловьев, уличенный в этом, буквально срывается на истерику: «Я давно заметил, с тех пор как выигрыш выпал мне, возненавидели вы меня... Все, все вы стали по-другому ко мне относиться... Все стали по-другому смотреть! Как будто украл я этот выигрыш, а не государство мне дало! Что я не пропил с вами, не растранжирил свое, кровное! Государство мне дало!»
Согласитесь, очень созвучно с высказываниями Пугачевой. Алле Борисовне стоило бы посмотреть эту сцену в фильме — сотрудники МУРа, слыша все это от труса, с явной брезгливостью отворачиваются от предателя. Не в зависти там дело, но не факт, что певица в состоянии это понять.
К бойцам в Афганистан приезжала даже «Констанция Бонасье». А вот Пугачевой там не было
А теперь вернемся к фронтам. Историю о поездке на концерты в Чернобыль к месту и не к месту и сама Пугачева, и ее окружение приводили не раз. Правда, при этом признается, что опасность тогда мало кто до конца понимал.
Вот только не одним Чернобылем отмечены были последние десятилетия нашей истории, на которые пришелся творческий пик Пугачевой. Вершина ее популярности совпала с войной в Афганистане. И в воспоминаниях солдат много говорится о том, что бойцы слушали песни Аллы Борисовны.
В Афганистан к нашим солдатам приезжали многие артисты — Кобзон, Винокур, Лещенко, Леонтьев, Розенбаум. Приезжали к бойцам Людмила Зыкина и Эдита Пьеха, была даже наша советская Констанция Бонасье — Ирина Алферова. А вот Пугачевой в Афгане не было, хотя легенд о том, как она якобы туда ездила, масса.
Потому-то Алла Борисовна и поминает Чернобыль — это чуть ли не единственный случай, когда в трудную минуту для страны она оказалась с народом. Потому что во всех остальных случаях Пугачева оказывалась где-то очень далеко. И вот из-за этого из нее не получилось ни Эдит Пиаф, ни Клавдии Шульженко.
Владимир и Алла: проверка для кумира
Это бесстрашный Кобзон, несмотря на болезни, ездил в Донбасс тогда, когда там было особенно трудно. А вот Пугачева даже в Крыму не появлялась — выяснилось, что мнение собственного народа ей, как бы это помягче сказать, до одного места.
Ну и последнее. Владимир Семенович Высоцкий, кумир советского народа, был не в восторге от многого, происходящего в его родной стране. Говорят, и начало Афганской войны он воспринял крайне негативно.
Вот только Высоцкий, имевший практически свободный выезд за рубеж, никуда не уехал. Еще за десять лет до своей смерти он по этому поводу написал стихотворение, которое завершалось так:
Я смеюсь, умираю от смеха: Как поверили этому бреду?! Не волнуйтесь — я не уехал, И не надейтесь — я не уеду!
Своим словам Владимир Семенович остался верен до конца. А метания Пугачевой в желании сохранить «домик в Жаворонках с коровой, да с кабанчиком» показывают, чего на самом деле стоит этот человек.
