Николай Цискаридзе: выступления великих артистов прошлого юным неинтересны

За последние недели Николай Цискаридзе в Кремле побывал дважды: 23 мая президент Владимир Путин вручил ректору Академии русского балета им. Вагановой орден Дружбы, а 18 июня Цискаридзе вышел на сцену Кремлёвского дворца, чтобы представить уже ставший традиционным отчётный концерт учащихся Вагановской академии.

Кому и хоббиты — кумиры

Юлия Шигарева, «АиФ»: — Николай, считается, что и массовая культура может приносить пользу. Так, после выхода шоу «Ледниковый период» детей стали чаще отдавать в фигурное катание. Сериалы про врачей привлекли внимание к этой профессии. Сегодня балет часто показывают в кино — «Чёрный лебедь» с Натали Портман, «Большой» Валерия Тодоровского, «Нуреев. Белый ворон» Файнса. Даже в боевике «Джон Уик 3» русский балет фигурирует — пусть и в своеобразном контексте. Это отражается на числе желающих учиться балету?

Николай Цискаридзе: — Нет, на потоке студентов это не отражается. Да, фильмы, сериалы создают некое впечатление о профессии — кстати, не всегда правильное. Но, когда общаешься с детьми (а я это делаю постоянно), удивляют две вещи. Первое — у нынешнего молодого поколения вообще нет авторитетов. Никаких! Выступлений великих артистов прошлого они не видели. Более того, они не хотят смотреть записи легендарных спектаклей, фильмы. Потому что привыкли к иному ритму, к иному качеству съёмки. К тому же их цепляют совершенно другие вещи. Порой я привожу какой-нибудь пример, а ребята не считывают юмор или контекст, который кроется за цитатой.

— Например?

— Однажды на занятии я воскликнул: «Не виноватая я! Он сам пришёл!» Про то, что в основе этой цитаты — «Воскресение» Льва Толстого, даже говорить не приходится. Но и о том, что это фраза из знаменитейшей «Бриллиантовой руки», тоже никто из учеников не догадался, и смеха узнавания не прозвучало. Не смотрят они золотой фонд советского или мирового кино! Хотя свой класс я заставил посмотреть основные фильмы, чтобы они имели представление об этой культуре. И это особенность не только наших детей. У меня есть ученик из Америки. Я написал список американских классических фильмов, которые, я считал, он должен посмотреть. Мама очень ответственно мне отчитывалась — что сын посмотрел, как отреагировал. И вот очередь дошла до «Унесённых ветром». После чего мама написала: «Да, жизнь в России познакомила его с некоторыми идиоматическими выражениями...» (Смеётся.) Несмотря на то что ребёнок вырос в Америке, об их Гражданской войне он представления не имел!

— И как прорваться в подростковое сознание?

— Нынешние педагоги должны хорошо знать (загибает пальцы, очень серьёзно перечисляя) сагу о хоббитах, Гарри Поттера (фильмы о нём я пересматривал специально), «Игру престолов». Потому что героев русских сказок современные дети не знают, спрашивать их про Шарля Перро или братьев Гримм тоже бесполезно. Это совсем другой менталитет!

«Могу расслабиться!». Почему Николай Цискаридзе раньше не отмечал Новый год Подробнее

Питер Москве не конкурент?

— Вагановская академия с твоей лёгкой руки уже пять лет приезжает с отчётными концертами в Москву. Да не куда-нибудь, а в Кремль. Но ведь Москва и Питер всегда были большими конкурентами...

— (Взрывается.) Да никакие они не конкуренты! Это выдумки журналистов, которым не о чем писать! Говорить об этом смешно! В Москве много прима-балерин, выученных выпускницами петербургской школы. Возьмите Екатерину Максимову — ну куда уж более московская балерина! Училась она у Елизаветы Гердт — петербургской примы-балерины. Майя Плисецкая, Раиса Стручкова — выпускницы той же Гердт. Московская прима Наталия Бессмертнова в основном училась у Марии Кожуховой, одной из первых выпускниц Агриппины Вагановой. Продолжать можно до бесконечности. Все мои педагоги и в Тбилиси, и в Москве были выпускниками Ленинградского хореографического училища. Балета не бывает мужского или женского, ленинградского или московского. Есть балет плохой и хороший — и всё!

— Если конкуренции нет, что тогда стимулирует качество преподавания?

— Я своим замам, когда у нас начинаются очередные «разборы полётов» с уборщицами или воспитателями, говорю: «Когда прорвало трубу, это ЧП, но это только наша проблема. А вот когда ребёнок вышел и упал на сцене физиономией в пол, это уже катастрофа для всей академии». Это означает, что наше учебное заведение никому не нужно. Качество исполнения, которое видно из зрительного зала, и есть лучший стимул. А если ребёнок падает... Вот пришли мы на экзамен. Хороший педагог, именитый... Вышли двенадцать девочек-учениц, и все — мордой в пол. Раньше можно было сказать: «Пол полили нехорошо, скользко!» Теперь на полах пластик лежит, и свои ошибки перекладывать не на кого.

— А китайцев, которые рвутся в мировой балет, как конкурентов воспринимаете?

— И в Корее, и в Китае существует государственная программа, по которой предусмотрено выделение большого количества средств. Систему обучения они взяли нашу — и в музыке, и в балете. Ведь в течение многих лет туда уезжали наши специалисты, педагоги, которым тут платили копеечные зарплаты, и налаживали там процесс образования. Школы там выстроены гигантские. В одном только Пекинском хореографическом институте — 74 репетиционных зала! 400 кв. метров каждый, понимаешь? А это не единственное подобное учебное заведение в Китае.

Но меня поразила другая деталь. В советское время у нас была политинформация, помнишь? И в Китае при поступлении на отделение народного или классического танца оценивают не только внешние данные, но и политическую подготовку. Это главный экзамен! Если ребёнок его не сдаёт, его не принимают.

В Корее, если ты приносишь пользу обществу, тебе положены определённые «пряники». Налоговые вычеты, к примеру. Ученики балетных училищ, если у них есть две награды за участие в конкурсах, имеют право на отсрочку от армии. А кто-то получает возможность учиться за госсчёт.

Единственное исключение — Япония. Там всё балетное образование частное, есть только одна государственная школа при Токийском оперном театре. И учатся в ней, если я не ошибаюсь, всего 20 человек. Имея одну из самых сильных экономик в мире, японцы считают, что не могут себе позволить государственное образование в этой области. Когда вице-премьер Японии, курирующий культуру, был у нас в академии, вечером на торжественном приёме (я был свидетелем этого разговора) он рассказывал Владимиру Владимировичу Путину, как потрясён увиденным на улице Зодчего Росси и тем, что ему рассказали японские студенты, которые обучаются у нас. И когда мы в последний раз гастролировали там, руководитель токийской Балетной школы Асами Маки просила меня пообщаться с мэром Токио и другими чиновниками. Я им рассказывал, как важно выделить деньги на развитие такого образования.

— В Азии взяли нашу систему. А у нас-то она сохранится?

— Что касается нас... Если сохранятся те дотации, которые выделяет государство на содержание крупных российских балетных школ (это не только академии в Москве и Питере, это хореографические училища по всей стране), то ничего не пошатнётся.

Наша система художественного образования уникальна. Это рождено в России, это наше ноу-хау, это мы подарили его всему миру, всех научили. Это наша гордость, то, чем мы можем постоянно хвастаться. Именно поэтому я бился против многих нововведений, которые пытались внедрить в нашу систему образования. Ходил на все совещания — в Думу, в министерства, давая пояснения. А когда стал ректором, начал ещё глубже вникать в несоответствия многих требований, предъявляемых государством. Всё это я делаю с одной целью: чтобы то прекрасное, что создала российская культура, всегда служило ей и прославляло в мире!