В Ялте завершился IV Международный кинофестиваль «Евразийский мост». Идеолог кинофорума знаменитый режиссёр Никита Михалков сказал: «Убеждён, что такое место, как Крым, Ялта, трудно найти на побережьях разных морей и океанов». На встрече с журналистами он был, как и всегда, эмоционален и убедителен.
«Крым наш — и всё!»
Ольга Шаблинская, «АиФ»: — Никита Сергеевич, есть ли идеологический момент в том, что фестиваль проводится в Крыму? Это чтобы ещё раз показать, что Крым наш?
Никита Михалков: — А зачем показывать? И что именно показывать? Крым наш — и всё! Более того, первый фильм русский был снят Александром Ханжонковым в Крыму. Фильм тот показывался императору.
Я убеждён, что Крым должен остаться нашей кинематографической Меккой, потому что здесь есть всё: водопады, реки, море, степи, сад. Да, проблем реально много — в том числе и в самом Крыму. Очень просто эти проблемы использовать, задавая вопрос: а правильно ли, что Крым так поступил несколько лет назад? Но я очень надеюсь, что люди, которые приняли это решение и которые сегодня испытывают определённые трудности, не будут жалеть о том, что Крым по справедливости вновь стал российским, русским. Мы должны открыто говорить о проблемах, не стесняться, не бояться их, а просто решать. Но решать их надо нам самим, внутри, а не пытаться найти решение извне. У нас нет другого выхода. Мы должны сами решать и свою судьбу, и судьбу страны.
А ещё хочу сказать спасибо тем, кто приехал сюда, не побоявшись санкций. Не думая о том, что их ждёт дома, если они побывают в Крыму. Проблема эта тоже реальна: многие (в том числе и наши актёры) опасаются, что их будут преследовать за то, что они будут работать в Крыму. Но за что преследовать?! За то, что ты свободный человек и свободно передвигаешься со своей профессией туда, куда тебя приглашают, куда тебе хочется? Несправедливо, но... Тешу себя надеждой, что всё постепенно будет приходить в норму. По-другому быть не должно. Потому что не может быть сомнений ни у кого в вопросе принадлежности Крыма. Когда в 1950-х гг. мой тёзка передал Крым Украине, его тогда просто переложили из одного кармана в другой, но это были карманы одного костюма. А когда пришло это разделение... Думаю, что его можно было решить в пресловутой Беловежской Пуще безболезненно. Но так не случилось. 
— А вы сами — как человек, как гражданин — что чувствовали, когда произошла та история с Беловежскими соглашениями?
— Не хочу употреблять тех слов, которые могут в полной мере передать то, что произошло в Беловежской Пуще. Это глобальное предательство. Начавшееся раньше. Но, к сожалению, мы сильны задним умом. Тогда нас пленяло, что генеральный секретарь говорит без бумажки в ООН — молодой, перспективный... К сожалению, мы учимся слишком поздно. В 1990-е мы не поняли, что произошло. Жалко будет, если мы и сегодня не поймём, что происходит.
Я присутствовал в Крыму на одном важном событии: в Севастополе заложили камень в основание памятника к 100-летию Гражданской войны. Мы ещё не можем в полной мере оценить это историческое явление. Для очень многих, особенно молодых, Гражданская война — абстрактная вещь. Но это самая страшная война, которая только может быть: когда люди убивают своих братьев, отстаивая личную точку зрения или идеологию своей партии. Закладка этого камня не просто дань памяти прошлому, это предупреждение на будущее. Очень надеюсь, что через год памятник будет открыт.
«Они не русские — не по крови, а по сути»
— Почему, по-вашему, находятся люди, которые пытаются наши проблемы не решить, а, наоборот, раздуть?
— Потому что ещё существует надежда, что нас можно развалить. А я бы хотел, чтобы эта надежда исчезла.
— Я не про заграницу. Почему русские это делают? Изнутри.
— Потому что они не русские изнутри. Они по сути не русские. Я сейчас не имею в виду кровь, национальность. Они не понимают, что только единая Россия — это основа, между прочим, стабильности всего мира.
— Станислав Говорухин говорил: для того чтобы российскую картину оценили на фестивале на Западе, нужно показать, что российская действительность — полное дерьмо.
— Да. Это действительно так. Потому что мы раздражаем. Потому что нас не хотят видеть такими, какие мы есть. Не хотят, чтобы мы имели свою точку зрения, свою волю, свою правду. Хотят, чтобы мы плясали под дудку тех, под чью дудку пляшет почти весь западный мир. Нас с любой стороны пытаются в этом смысле опустить, не дать нам возможности верить в себя. Нам пытаются навязать представление о самих себе, будто мы полное ничтожество, будто ничего не можем сами. Хотя очень многое, и в науке в том числе, украдено у нас — мы это прекрасно знаем.
Но я убеждён абсолютно: по-настоящему интернациональным может стать только то, что по-настоящему национально. Как только мы пытаемся кого-то догнать, мы тут же всё профукиваем. Пытаться быть похожими на кого-то — это не удел такой огромной державы, как Россия. Мы должны жить своей жизнью.
— Вы сказали: «У нас своя правда». А своя правда — она какая? У нас, к примеру?
— Наша правда основывается на наших традициях, нашей истории, нашей культуре, нашей великой литературе. Вот она, вся правда! Где есть литература такая? Нигде!
— «Сейчас важно ровно дышать и двигаться пошагово», — говорите вы. Первый, второй, третий шаг — какими они должны быть?
— Нужно услышать президента, который сказал, что либеральная идея себя изжила. Когда это будет понятно, должны начаться поступки. Свобода без ответственности превращается в хаос. Хаос в России — катастрофа. Поэтому пошаговость — это трезвое понимание того, что происходит.
— Давайте вернёмся к кино. Без чего, на ваш взгляд, любая картина обречена на провал?
— Кино без любви! Русское кино без любви — оно нереально. Любовь — это не только любовь мужчины к женщине, это глубочайшее и высочайшее понятие. Это прежде всего сострадание к тем героям, о которых ты говоришь. Знаете, один старец гениально сказал: жестокая правда без любви есть ложь. Может быть любая правда, но если она говорится с любовью — она уже не ложь. А если она без любви — это ложь. Потому что любая правда без любви превращается в то разрушение человека, которое, на мой взгляд, недостойно того, чтобы об этом говорило кино и вообще искусство.
