Она снималась в кино, играла в театре. А запомнилась лишь ролью официантки пани Зоси в советском телесериале «Кабачок „13 стульев“». Сегодня Валентину Шарыкину совсем не видно. Последний ее киноэпизод (без указания в титрах) вышел три года назад. В 2021-м она еще играла в спектакле «Дамское счастье» в родном театре. А теперь — тишина...
Aif.ru вспоминает яркие эпизоды жизни, о которых нам рассказала сама актриса.
О «Кабачке „13 стульев“»
«Команда сложилась хорошая. У меня были теплые отношения с Викой Лепко — Каролинкой. Мы учились вместе в театральном училище, рядом жили и хорошо знали друг друга.
Поначалу, чтобы выглядеть стильно (мы же играли заграничных персонажей), наряды приходилось доставать. Потом нам стали шить костюмы в „Останкино“. Да и коллеги помогали. Зоя Зелинская, игравшая Пани Терезу, приносила для меня дорогое немецкое платье. Наташа Селезнева давала на съемку свое французское —из нежно-изумрудного батиста...
Пели мы на польском, болгарском, английском, французском. Но самым сложным оказался венгерский. Далида, Лиля Иванова, Марыля Родович... Каждому артисту в „Останкино“ назначали час, когда он разучивал свою песню, выдавали текст и подстрочник: текст на русском, абракадабра русскими буквами плюс комментарии».
О бабушке
«Учить песни на польском было несложно — многие слова похожи на русские. Тем более у меня есть польские корни. Правда, мы с мамой язык не учили. На польском говорила и писала моя бабушка, которая воспитывалась в краковском монастыре. К Пасхе она выращивала овес, выкладывала крашеные яички. Пекла печенья в виде птиц».
О маме
«Я родилась в Свердловске, и во время войны мы со старшим братом просто пухли от голода. Мама тогда еще училась в консерватории. Ее готовили в Большой театр. Тем не менее свой белый рояль она продала за три мешка картошки. Еще за один какие-то люди хотели купить меня, говорили: „Все равно обе умрете“. Картофельные очистки считались лакомством. Как-то брат украл в столовой пончики и принес маме. Она тут же выбросила их в форточку: „Лучше мы умрем с голоду, но вором ты не будешь!“
Мама всю жизнь была для меня главной. Я ее очень любила, зависела от нее. И даже была... придавлена ее авторитетом. Все время будто оглядывалась: что скажет мама? А она нечасто одобряла мои поступки. Помню, мне уже лет 40 было, я что-то сделала не так, мама схватила веник — и давай гонять меня по дому... При этом мама очень не хотела, чтобы у меня были дети. Сама намучилась страшно. Когда они с папой поженились, его предыдущая супруга привела к нам двух своих сыновей-подростков. А у мамы были еще мы с братом-озорником».
Об отце
«У отца на фронте случился роман с медсестрой. Она прислала нам письмо, что беременна, что отец маму не любит. А мама была гордая и сильная — отправила это послание отцу и от алиментов отказалась. Хотя мы очень страдали.
Потом я выросла, поумнела. И стала отца в церкви поминать. Все-таки он дал мне жизнь. Надо прощать людей. Как бы тяжело ни было».
О детстве
«Ребенком я только и делала, что танцевала. Причем под симфонии Чайковского. И исключительно — дома. Меня пытались отдать учиться хореографии, но оказалось — проблема с выворотностью. Впрочем, характерная танцовщица из меня получилась бы.
Вообще, я была неинициативна. В школе выбрали звеньевой, а я ничего не делала. Вышел скандал — меня сняли „за несоответствие занимаемой должности“. Потом избрали председателем Совета дружины, но, к счастью, мы переехали в другой город».
О Борисе Андрееве
«В картине „Дети Ванюшина“ он играл моего отца. Его использовали в кино в основном как русского богатыря, мужика от сохи. А он был умным, интересным человеком. И много чего мог бы сыграть».
О Вере Васильевой
«Даже в свои 97 лет она неизменно элегантна, всегда в форме, в движении. Просто поразительно! Помню, куда-то поехали вместе. Пять утра, а у нее — чуть-чуть макияжа, каблучки, шляпка. Ведь дал же Бог такую искрящуюся индивидуальность!»
Об Анатолии Папанове
«Ему повезло — режиссер Столпер увидел его в роли комбрига в фильме „Живые и мертвые“. Да и в театре были серьезные работы: Боксер в „Дамокловом мече“, Хлудов в „Беге“. Господи, если б вы видели, как он играл!»
О Георгии Вицине
«Некоторое время в „Кабачке“ снимался замечательный добрый Вицин — пан Ципа. Он всегда приходил с двумя пакетиками молока и, пока разбирались сцены и репетировались песни, сидел за столом, пил молоко или дремал. При этом мы шумели, галдели. Казалось, ему все нипочем. Но едва режиссер произносил его фамилию, Вицин вскакивал и был готов к работе. Он ведь много лет занимался йогой».
Об актерстве
«Актеру важно оказаться в нужное время в нужном месте. Как рассказывала Люся Гурченко (мы на съемках „Детей Ванюшина“ познакомились): шла она как-то по „Мосфильму“ в красивом платьице, а Иван Пырьев увидел — и позвонил Эльдару Рязанову: „Вот девушка, которая тебе нужна!“ В актерской жизни надо стучаться в двери, напоминать о себе. Я так не умела. Режиссера „своего“ не было. Да еще „Кабачок“ судьбу подпортил — после него меня воспринимали исключительно как пани Зосю. И играла я в основном эпизоды...»
