Звезда советского кинематографа, сыгравшая в сотне фильмов – «Вертикаль», «На семи ветрах», «Исполнение желаний», «Любовь Серафима Фролова» и др. В интервью «АиФ» Лариса Лужина рассказывает о своём детстве, когда в подарок дарили котлету, военных драмах и семье.
На новый год – вкус мяса
Ольга Шаблинская, «АиФ»: – Лариса Анатольевна, в этом году наша страна отмечает юбилей Великой Победы. Какие воспоминания у вас остались о военном времени, на которое выпало ваше детство?
Лариса Лужина: – Я жила в Ленинграде всю блокаду. Помню страх перед воздушной тревогой. Мне 3 года, сестре 6 лет. Мы боялись бежать по улице в бомбоубежище, поэтому она меня за руку тащила под кровать. Нам казалось, что здесь мы в безопасности. Помню, что кушать хотелось всё время. Мама нам отваривала ремень. Папа был моряком, после его смерти осталась форма морская с кожаным поясом.
– Какой вкус был у этого варева?
– Вкуса не было, но хотелось почувствовать запах хотя бы. Когда мне было 4, нас эвакуировали в Кузнецк. И там мне подарили котлету на Новый год. Я почувствовала настоящий вкус и запах мяса. Мама осталась одна после войны со мной, маленьким ребёнком, – бабушку убило осколком, папа умер у мамы на руках от истощения после ранения, старшая дочка умерла с голоду. Семья моего отца маму не принимала, когда они поженились. Считали, что быть женой человека из династии моряков она недостойна – мама была из совсем простой семьи. Но после войны, когда у сестры моего папы умер муж и у неё осталось трое детей на руках, именно моя мама её приютила. Тогда тётя поняла: они человека незаслуженно отвергли. Мама была разнорабочей, но при этом всегда и всем помогала. Она и меня этому научила – состраданию. Самое главное – нужно делать добро. А ещё – быть неозлобленной, независтливой.
Мама до конца жизни не могла даже корочку хлеба выбросить. Когда она умерла, я приехала в подмосковный город Пушкино, куда перевезла её из Таллина. Открыла шкаф... Господи помилуй!
– Что же вы там увидели?
– Там были та-а-акие запасы гречки, макарон, риса, муки. Мама, видно, до конца жизни боялась войны и голода.
У меня тоже рука не поднимается что-нибудь из еды в мусорку отправить. Если остаются корочки хлеба, кладу их под берёзку, туда прилетают галки, которые всё это съедают. Больно, когда выкидывается в помойку что-то, особенно еда.
«Было и предательство»
– Вы сыграли в огромном количестве военных фильмов, вошедших в сокровищницу нашего кинематографа. А с каким настроением смотрите современные картины о войне?
– Когда я снималась в военных фильмах, у меня было полное ощущение, что это со мной происходило. Военная тема внутри моего сердца жила. И до сих пор ощущение того времени никуда не уходит.
А картины, снятые сегодня? Меня они не трогают. Такое ощущение, что немножко ряженые все. В моей душе струны не затрагиваются. Единственный фильм, который я посмотрела с огромным удовольствием, – «Солдатик». Его молодая девочка-режиссёр поставила. Мальчонка маленький там играет – ощущение, что он действительно прожил на экране моё детство. Ему я поверила.
Что же касается военной драмы «На семи ветрах», в которой я сыграла, то, когда она вышла в 1962 г., пресса была не очень хорошая. А сейчас эта картина Ростоцкого даже с большим интересом смотрится, чем тогда. Недавно её показывали по телевизору. Пересмотрела. Столько там нежности, столько теплоты. Она светлое ощущение оставляет, веру в любовь, которой жили миллионы наших советских женщин в годы войны. Недаром в это же время, в какое действие идёт на экране, были написаны строки Симонова: «Жди меня, и я вернусь, только очень жди».
Мы в изоляции с младшим внуком, 10 лет ему, занимались актёрским мастерством. Заставила выучить его «Жди меня». Рассказала, что стихотворение было написано в 1941 г., что солдаты вырезали его из фронтовых газет и держали в кармане как оберег, когда шли в бой. Любящая, ждущая женщина, твёрдый тыл помогали бойцу выживать. Хотя всегда рядом было и предательство. У Володи Высоцкого есть песня хорошая – парень перед началом боя получает письмо, где жена пишет: «Я тебя разлюбила и выхожу замуж за другого». И это письмо его убило раньше, чем он пошёл в атаку.
«Ларис, ты с ума сошла?»
– Вы сказали, что в самоизоляции занимались с внуком. Многие актёры с содроганием вспоминают тот период. А как Лужина его пережила?
– К несчастью, коронавирус не обошёл нас стороной. Мы потеряли отца моего сына Павлика. Валера Шувалов – кинооператор, который снимал большие картины – «Экипаж», «Интердевочка». Он умер от коронавируса в мае. Мы никогда не афишировали, что бывшие муж и жена. Может, я о нём и не говорила бы ничего. Но, поскольку есть человечек, который нас связывает, всё равно Валера навсегда в моей душе.
А ваш вопрос… Конечно, хочется встреч со зрителями. Хорошо хоть, что мы были на даче, в Москве, наверное, я сошла бы с ума в четырёх стенах. А там всё-таки воздух, чего-то сажала, копала, яблони посадила новые. Есть у нас и волейбольное кольцо, пинг-понг, есть маленькая освящённая часовенка, я могу каждый день ходить молиться утром и вечером, ставить свечку. В бильярд научила играть младшего внука. Раньше он руками шары кидал по полю, сейчас уже твёрдо держит кий в руках, забивает, обыгрывает меня.
Старший внук во время самоизоляции заканчивал – слава богу, с пятёрками – МГУ, факультет глобальных процессов. Что это такое, я так и не смогла врубиться. Внук, кстати, в истории так сечёт, что мне с ним даже страшно бывает разговаривать. Недавно сказал на какой-то мой комментарий: «Ларис, ты что, с ума сошла?» Буду молчать, думаю, в стороночке, встревать не буду, он знает всё.
– Внуки вас по имени зовут?
– Так установилось с самого начала, как только они появились на свет. Я сразу сказала: «Чтобы меня бабушкой никто не звал, не хочу! Только по имени». Младший внук даже называл по имени и фамилии. Идёт, помню, трёхлетний, и кричит на весь аэропорт: «Лариса Лужина! Лариса Лужина!» И все начинают оборачиваться. Я шепчу: «Прекрати, какая Лариса Лужина, зови просто Лариса».
Бабушка-дедушка – это всё прекрасно и почётно, конечно. Но всё-таки лучше оставаться ещё молодыми, как говорится. Мне уже 80 лет, но бабулей быть никак не хочется.
